Сталкер. Возвращение домой

Февральская ночь укрыла снежными комками Припять. Голые деревья, пустые многоэтажки и тихие улицы ожили. Точнее — природа поцеловала жизнью пропитанную радиацией землю. Зимой Зона перестаёт быть мрачной. В ней рождается прекрасная черта, которую не угробили аномалии. Имя этой черты — надежда. Надежда на то, что человеческий мир отстоит право на власть, каждый уголок нормализуется со временем. Но красота обманчива.

Когда треск «калаша» рвёт молчание Припяти и эхо приносит человеческий крик смеси отчаяния с болью, ты начинаешь в белом пейзаже выискивать опасность и перестаёшь видеть следы природы. Осознаёшь, где находишься на самом деле.

Лейтенант Говоров провёл детство в деревне. С наступлением декабря глухая улица загоралась зимними узорами. Мальчишка часто грустил — в населённом пункте людей мало и сверстников практически не было, — но среди сугробов на заднем дворе в огороде находил развлечения. Строил «крепость», снеговиков, лепил комки и обстреливал «вражеские» дома. В его голове разыгрывались военные действия. Мальчишка — это генерал, ведущий войско в форме снежков завоёвывать мир. Но для начала можно обойтись захватом нескольких соседних территорий. Главное, чтобы тётя Валя больше не жаловалась родителям, когда солдаты будут вновь штурмовать чужую крепость — собачью будку, провоцируя Шарика на шум, который передаст эстафету лая остальным собакам в каждом дворе.

Такие воспоминания остаются с тобой навсегда. В трудности и в радости. Даже в военной академии и на первой боевой операции в ЧЗО. Возможно, поэтому офицер выделялся здоровым и энергичным выражением лица на фоне сослуживцев с кислыми рожами. Ему было, что вспомнить. Не каждый человек ценит простые вещи. Дураком не был и автомат держал при себе. Но внутреннее напряжение порой отступало под влиянием улыбки при виде снега.

Прачечную продувало. Щели оставили «монолитовцы». Нападали два-три раза в неделю. Стреляли из странного оружия, которое издаёт звук, похожий на работу шумного инструмента по преобразованию электрической энергии в другой вид. Мощная дура, пробивает любую броню. Отбиваться от фанатиков тяжело. Потери среди личного состава растут.

«С такой пушкой мы бы прорвали занавесу зомби и другой нечисти и в миг эвакуировались на своих двоих», — подумал молодой выпускник военной академии, разглядывая улицы за окном.

— Вы тоже это слышали? — встрепенулся прапорщик Сидоров.

Учащённое дыхание Сидорова передавалось сослуживцам. Мужчина в окне пытался что-то высмотреть. Руки дрожали. Военные среагировали по-разному. Крики в таких местах — дело рядовое. Сродни вою сигнализации на Большой Земле. К чему постоянно присушиваться к источнику шума?

Капитан Тарасов перевернулся на другой бок. Скрипнула кровать, дёрнулось грязное одеяло. Сержант Исаев прижал к себе «ВАЛ» с оптикой, глубоко вздохнул. ПДА запищал. На экране показалось сообщение автоматической системы оповещения: «Погиб Юрий Семецкий. Место: неизвестно. Причина смерти: контролёр».

— Ну, помянем Семецкого. Земля тебе радиоактивной, мразь сталкерская. По капельки? — предложил старший лейтенант Ключков.

На пыльном столе со звоном появилась бутылка «казаков» и три рюмки. Рюмок припрятано под столом больше, но в них нет надобности: остальные товарищи несли службу в карауле, чистили оружие, чинили радиотехнику и изучали карты. Большинство спали.

Маленькая компашка из троицы в погонах попробовала результат местного производства. Ключков достал бутылку в рюкзаке убитого «долговца» и гордился находкой. Алкоголь прожёг горло, спугнул чувство тревоги, развязал язык. Ветер перестал щекотать тело.

— Зачем эти отбросы сюда идут..., — задумчиво произнёс старлей.

— Они — это кто? — заинтересовался Исаев, обладатель спецавтомата «ВАЛ».

Прапорщик Сидоров бросил взгляд на снег в углу помещения. Снежная крупа проскользнула через отверстия в стене. Надо бы успеть до рассвета вытереть влагу: когда проснётся Ковальский, крик гнева поднимется выше четвёртого энергоблока. Этот старый подполковник может приказать организовать ПХД — и плевать, что смерть стучится в здание.

— Все. Сталкеры. Долг. Свобода. Чистое Небо. Зачем эти мрази здесь?

— Я бы не спешил с выводами. Есть люди нормальные — есть не очень. Долг делает полезное дело, — возразил лейтенант Говоров, вспомнив учебные материалы по преступным сообществам в Зоне. — К тому же среди них бывшие военные.

Старший лейтенант Ключков хохотнул:

— Нет здесь нормальных людей. Кроме нас. Какой человек в здравом уме попрётся в Зону? Оправдание может быть одно — приказ. Людьми считаются только учёные и военные. Нас окружают одни уголовники, которые заслуживают пули во лбу. Даже Долг, косящий под армию. Все они бандиты.

— Но Долг борется с мутантами, — настаивал лейтенант.

— Гопников тоже будешь оправдывать? Они ведь сражаются с мутантами на Свалке.

«Откуда поселилась жестокость в сердца сослуживцев? Я не могу этого понять», — подумал молодой офицер.

Прибыл он в Зону намного позже, чем остальные, которые в итоге оказались в Прачечной. Военные закалились в боях, наведались аномалий. С профессионалами принять участие в операции «Фарватер» было не страшно. Но что-то пошло не так. Вертолёты рухнули. Выжившие организовали базу в Припяти, остались без связи с подразделениями и штабом.

— Давайте выпьем — и на боковую, — закончил разговор обладатель сталкерской бутылки.

На базе заканчивались припасы. Патроны и еда не поставлялись. Подполковник Ковальский предполагал, что штабные списали пропавших ребят и забыли. Пришлось выживать своими силами. В восемь утра по приказу командира Говоров, Ключков и Исаев направились на поиски.

Последствия употребления отравы смыл ледяной ветер. Хотя выпили немного и проснулись без труда, в планы топтать на рассвете берцами снег не входило. Подаренная алкоголем пятью часами назад храбрость растворилась. На улице военнослужащие ощущали себя одинокими и брошенными, словно космонавты, которых навсегда оставили на Марсе.

Куда идти, где искать припасы? По рюкзакам и карманам убитых «монолитовцев» шарить опасно — фонит от них не хуже, чем от зомбированных. Непонятно, где эти фанатики ходили и как умудрялись переносить смертоносное воздействие облучения. Если враги в пополнении запасов не помогают, значит, остаётся полагаться на удачу и чутьё. Жаль, что человеческий мозг не любит неопределённость и вырисовывает страшные образы о мутантах, какие могут ожидать во время похода. Дёрнуло же этого старого хрена Ковальского выгонять ребят так рано! Одних. Впрочем, понять его логику можно. Последний бой был жарким и боеприпасов ушло много. Направлять на поиски много людей нельзя: базу некому будет охранять.

Лейтенант и сержант надеялись на старлея, старшего группы. Ключков ведь нашёл разведчика «должников», расстрелял в спину и достал водку. Значит, и на этот раз он должен отличиться находчивостью.

Зона протирала сонные веки. Густую темноту прорезал снег под ногами. Отсвечивали деревья, крыши домов и брошенных автомобилей. Небо подпитывало слабым светом белое покрывало зимы. Но без фонариков пока не обойтись. Три луча упали на дорогу. Старший лейтенант посмотрел на карту ПДА и повёл ребят в одному ему известном направлении.

Результаты трудов советских строителей и инженеров приходили в негодность. По стенам зданий бегали трещины. Некоторые крыши прогнулись — наверное, конструкция перестаёт выдерживать выпадающие каждый год кислотные дожди и другие осадки, которых перерабатывает и отравляет Зона. Если аномалии доберутся до Киева или Москвы, процесс разрушения ускорится в пять раз: в современном мире частники и любое государство заинтересованы в создании ненадёжных домов и машин, чтобы люди постоянно обращались за платными услугами, поддерживая потребительский формат общества.

Размышления Говорова прервал лай. Громкий, жалкий. Из тёмного проулка выбежало четырёхлапое существо. Собака с ободранной шкурой и засохшей на боку кровью раскрывала пасть с кишащими бактериями клыками и пускала слюни, смотря большими пустыми глазами на военнослужащих.

Затрещало оружие. Очереди «калаша» раздразнили мутанта, а пуля из спецавтомата «ВАЛ» раздавила череп, как кирпич муху. Перед падением в сугроб пёс тяжело вздохнул. Рычание оборвалось. Кровь разукрасила снег.

— Какого рожна она одна на нас попёрлась? Голодные слепые псины даже в стаях не всегда рискуют бросаться на вооружённые отряды. Что-то здесь не так, совсем не так. Всем смотреть в оба, — встревожился Ключков.

В проулке между зданиями показался второй гость. Военные направили фонарики. Это был человек. Обычный человек. Шагал уверенно. Так на выходных прогуливаются по проспекту. Но не спешил. Немного покачивался. Одет в чёрную куртку, джинсы. Не вооружён. На зомби не похож. Военные замешкались.

— Стой на месте и покажи руки! — первым среагировал Говоров и направил автомат Калашникова на потенциальную мишень.

Мирных граждан в Припяти быть не может. Без оружия ходят либо дураки, либо шибко самоуверенные. Никто из них так далеко не доходит и быстро гибнет. Это мутант. Или не мутант... тогда кто?

Мужчина на приказ не среагировал. Продолжал сокращать расстояние даже после двух повторных предупреждений.

«Бахнуть бы очередь — и посмотреть, что выйдет», — закралась мысль лейтенанту, но что-то его остановило.

Человек подошёл ближе. Фонарики показали лицо в отчётливой картине. Правое ухо вырезано. Изуродованное лицо, будто по нему много раз проводили охотничьим ножом. Нос отсутствовал. Молодой офицер ощутил подступающую к горлу рвоту. Шок сковал лейтенанта.

Сослуживцы открыли огонь. Пули пронзили тело, но «гражданин» остался на ногах. Через мгновение выставил правую руку вперёд. В головы бойцам забралась жуткая, нестерпимая боль. Она охватывала каждый кусочек сознания и расползалась по всему телу. В ушах зазвенело. Мучения становились нестерпимыми. В таком состоянии невозможно сопротивляться или бежать. Ты падаешь, хватаешься за голову и хочешь умереть.

Незнакомец из проулка с магическими способностями услышал мольбы Говорова. Офицер почувствовал, как уходит боль. Он открыл глаза и понял, что очутился в шкуре мальчишки в родной деревне. На нём не было военной формы и оружия. На теле сидела любимая коричневая куртка с капюшоном, которую купила мама. Перчатки грели руки.

Вернулись запахи зимы. Запахи нормальной, естественной зимы.
Чистый свежий воздух погладил лицо. В воздухе не ощущалось частиц аномалий, пропал во рту металлический привкус. До мальчика дошла истина... он не был никогда взрослым. Не было никакой Зоны. Неудачная операция «Фарватер» и последующие кошмарные события — просто сон. Реальность здесь, в деревне. Сейчас — время праздничных зимних каникул. Отец уехал в лес за ёлкой, а мама крутится на кухне, подготавливая праздничный стол. Мальчишка расплылся в широкой улыбке.

Подполковник Ковальский разглядывал из окна на втором этаже метель. Разбушевавшаяся стихия раскручивала снежинки и создавала туман. Затрещал напротив здания ствол. Голое дерево рухнуло на дорогу. Всё это произошло быстро. Подполковник чертыхнулся, выругался.

— Товарищ подполковник, разрешите? — раздался за дверью стук и знакомый голос.

— Да, Тарасов, заходи. Что у тебя?

Взгляд командира разведки капитана Тарасова был мрачным. В этом выражении лица читался доклад. Понятно без слов. Впрочем, Ковальский и сам догадывался, но боялся признаться себе... Догадывался, потому что за двое суток можно было уже сто раз найти припасы и вернуться.

— Товарищ подполковник, к сожалению, старший лейтенант Ключков, лейтенант Говоров и сержант Исаев подверглись зомбированию возле местного общежития. Нам пришлось их нейтрализовать. Рядом обнаружен контролёр. Он тоже уничтожен.