Библиотека Вольных Сталкеров. Вольные Сталкеры Форум Территория Сталкера

+ Показать

Бог Зоны.
…Они говорят, что есть бог Зоны. Что бог Зоны управляет аномалиями, Выбросами, контроллерами. Что именно Он решает, кому жить, а кому умереть в Зоне. Они верят в бога Зоны. Делают ему жертвоприношения. Человеческие жертвоприношения. Вообще, вся Зона — это одно большое жертвоприношение. Если убил кого-то в Зоне — то сделал жертвоприношение богу Зоны. От этого Он набирается сил, и Зона ширится.

Они говорят, что бог Зоны даёт им силы и удачу. Мне же нет никакого дела до их бога. У меня есть свой, православный Бог. Я в него верю. И крестик у меня всегда с собой. А здесь, в Зоне, очень много поклоняющихся богу Зоны. Они меня звали к себе, но я отказался. Вообще, я много раздумывал, стоит мне вступать в их ряды или нет. Посмотреть на них — все в отличном обмундировании, при деньгах. Говорят, что всё это дал им бог Зоны. И им везёт, даже слишком везёт.

Рассказывали, что три поклоняющихся сталкера сотрудничали с контроллером. Они доставляли ему сталкеров-новичков, которых тот брал под своё воздействие. За это контроллер помогал поклоняющимся сталкерам находить артефакты и избавляться от врагов.

Такие люди, как эти поклоняющиеся сталкеры, думаю, попадут в ад. А я попаду в рай. Ведь бог Зоны — это тот же сатана, только под другим именем.

Я в Зоне очень много убивал. Тварей там много. Все уродливые такие: собаки — не собаки, крысы — не крысы. Ещё люди есть, но до того безбожные, что хуже поклоняющихся. Они в Зоне честных людей грабят и убивают. Из-за денег. В Зоне всё вообще делается из-за денег. Все они говорят, что Зона тянет их, что они чувствуют её, чтолюбятеё. А я так думаю — они просто внушают себе это, и не хотят осознавать, что всё делают ради денег.

Страшные вещи в Зоне творятся. Правильно, что Зону отлучили от церкви. Идёшь, бывает, по дороге, а в кювете тело лежит исковерканное. Вместо ноги — обрубок, нос вырван, глаз нет. И так становится страшно, что хочется всё это бросить и уехать скорее…

— Отпускаются все твои грехи, раб божий Александр — сказал отец Григорий, перекрестив исповедовавшегося.

Александр поклонился батюшке и пошёл ставить свечки перед иконами.

В церкви была своя, особая аура. Полумрак сочетался с говором старушек, и прихожане ставили свечи. В воздухе, в пропитанном ладаном воздухе, витала светлая печаль. Александр последний раз перекрестился перед иконой Богородицы и пошёл писать записки. Старым куском карандаша он написал на кусочках бумаги:

Об Упокоении

Ивана
Марьи
Николая
Петра
Ирины
Василия
Андрея
Фомы
Анны
Николая
Петра
Василия

О Здравии

Александра

Затем он отдал записки в церковную лавку. „Пять рублей одно имя“ — сквозь заляпанные очки произнесла пожилая женщина в косынке. Александр порылся в кармане, и, достав оттуда скомканными десятками 70 рублей, протянул женщине. Затем Александр направился к выходу из церкви. Последний раз перекрестившись перед дверьми, он развернулся и пошёл прочь…

„Зона во власти бога Зоны. С каждым убийством в Зоне могущество Его растёт. Чтобы ослабить Его, нужно прекратить смерть в Зоне. Этим занимается наша организация „ЗБб — Зона Без бога“. Без бога Зоны. <…> Мы предотвращаем убийства; также мы разрушаем святилища бога Зоны. 80% всех сталкеров так или иначе верят в Его существование. Благодаря нашим стараниям Зона не так прогрессирует, как прогрессировала бы без них.<…> Мы — тайная организация, никто точно не знает о нашем существовании; мы являемся своего рода рейнджерами Зоны.<…> Мы не носим оружия, потому что против убийств в Зоне; но с большой натяжкой нас можно назвать пацифистами.<…> Если ты — член нашей организации, и убил кого-либо в Зоне, то ты уже не наш друг, а наш враг.<…> Наша миссия будет закончена лишь тогда, когда мы сможем избавить Зону от Него; но это заранее невозможно, потому что бог Зоны — это одно из обличий сатаны, и не нам тягаться с ним.<…> '

Александр сидел один за столиком и пил „Жигулёвское“. На всё маленькое, прокуренное помещение играл невидимый магнитофон. “…И эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…„ — какая-то старая песня. Время от времени раздаются взрывы пьяного хохота.

Вдруг хлопнула входная дверь, и сквозь рассеивающиеся клубы едкого сигаретного дыма, наполнявшего помещение, появились четыре фигуры. Они направились прямиком к Александру. В это время он допивал пиво в стакане, и сквозь гнутое дно с остатками пены увидел, как эти четверо присаживаются к его столику.

— Здравствуйте, Александр. У нас есть к вам дело.

— … Э… Ну… Здравствуйте. Слушаю.

— Этот бар — не место для разговора такого толка. Выйдем?

— Ну хорошо.

Александр и четверо загадочных людей вышли из бара на улицу. Сразу стало необыкновенно тихо и просторно. Александр глубоко вздохнул, и словно забыл о присутствии четверых, чего-то от него хотевших.

— Идёмте, — сказал один из них, и Александр пошёл за ними.

Они долго шли по заасфальтированной дороге. Была осень, и заморосил мелкий дождь. Под ногами грустно шуршали жухлые листья. Александр поёжился и натянул капюшон.

Небо было белым, с серыми отливами; солнца не было за ним видно. Облака сливались с небом. „Господи, да куда я вообще иду? И с кем!“ — вдруг подумал Александр. Но после, уверив себя в том, что всё будет хорошо, он отогнал от себя эту мысль и просто шёл дальше.

Наконец, они дошли до какого-то заброшенного дома. Внутри он был совершенно пуст, если не считать ободранного зелёного кресла и тумбочки со стоящей на ней пыльной лампой. Один из четверых подошёл к кольцу в полу и открыл люк.

Подвал, располагавшийся внизу, предназначался для банок с маринованными овощами, но был переделан под комнату. Там были хороший стол, пять стульев, лампа.

— Присаживайтесь. Я — Николай, а это Максим, Василий и Сергей. Мы представляем организацию „ЗБб“. Думаю, вы наслышаны о нас.

Александра вдруг как будто ударило током. О „Зоне Без бога“ ходило великое множество слухов, но мало кто видел их на самом деле.

Николай продолжил: „В последнее время бог Зоны значительно расширил свои границы: кланы сталкеров воюют друг с другом за добычу, мародёры наживаются на этом, фанатики из „Долга“ проводят время в постоянных зачистках Зоны от мутантов; они до сих пор не поняли, что это ничего не даст, что бог Зоны становится только сильнее от бесчисленных убийств. Но им всё равно — они зарабатывают на этом деньги. Если так будет продолжаться и дальше, то в скором времени Зона может перерасти из локальной катастрофы, коей она является сейчас, в глобальную'. Александр внимательно слушал.

— Зона отлучена от церкви, значит, Бог не поможет нам в нашей миссии, — с грустной усмешкой произнёс Сергей.

— В какой миссии? — озадаченно спросил Александр.

— Мы должны разрушить Третий Храм бога Зоны. Всего их двенадцать, они разбросаны по всей Зоне. Главный находится недалеко от АЭС. Мы выбрали тебя, потому что нам не хватает одного человека для команды. Также выбор пал на тебя, потому что ты зарекомендовал себя как хороший сталкер. Но у нас есть одно правило — мы не берём с собой никакого оружия, мы никогдане убиваемв Зоне. Ты согласен на наши условия?

— Постойте, постойте! А что, если я откажусь?

— Ты не откажешься, — с улыбкой произнёс Николай.

Пять сталкеров шли по Зоне. Все они были без оружия; их звали Николай, Максим, Сергей, Василий и Александр. Они крались тихо, как кошки, и были незаметны, как мыши. В некоторых местах они ползли. Где-то бежали. Так или иначе, они продвигались к своей цели.

„Тсс… Стойте, — прошептал Максим. Вдруг он упал на карачки и приложил ухо к земле. — Слепые псы. И их много“.

— Чёрт, — сквозь зубы выдавил Василий.

— Вот жопа! — с досадой сказал Сергей.

— Бежим, — крикнул Николай.

И они рванули. Бежали по большому полю; Николай бежал впереди с прибором, а остальные почти ровно по его следам, чтобы не угодить в аномалию. „Справа Плешь!“ — истошным голосом кричал Николай, и все обегали её. „Впереди Студень!“ — и все обегали Студень.

Александр бежал в самом конце. Он дико боялся; весь дрожал. Он вдруг понял, что слишком быстро согласился участвовать в этой операции. Надо было хорошо подумать; слишком велик риск находиться в Зоне без оружия.

И нет ничего более мучительного и страшного, чем вот так вот бежать по огромному, нескончаемому полю, и в ужасе ожидать приказа, куда свернуть, чтобы не погибнуть.

Николай вывел свою команду на опушку леса. Все остановились, отдышались.

— А где сам Храм? — спросил Александр.

— В этом лесу, — спокойно ответил Николай. — Ну что, пошли?

Минут двадцать шли они по лесу; вышли к какой-то поляне; их глазам предстало жуткое зрелище — обгорелые, наполовину съеденные трупы людей лежали в самых разных позах, с застывшими гримасами ужаса на лицах.

— О, Господи, что это?! — в сердцах воскликнул Александр.

— Многие поклоняющиеся делают ритуальные самоубийства, чтобы усилить бога Зоны. Дело доходит, как видишь, и до этого, — мрачно ответил Василий.

Тела были выложены в определённом порядке; все вместе они образовывали знак бога Зоны — перевёрнутый треугольник, заключённый в круг.

Тихо перебирались по лесу. Едва ступали по обильно раскиданным на земле веткам. Небо было мрачным; скоро пойдёт дождь.

Вдруг одно дерево зашумело, и на Максима, шедшего позади всех, с гулким стуком и треском сломанных веток и костей свалились шесть зомби.

Он стал дико кричать, пытался вырваться; зомби жадноубивалиего.

— Макс! — в ужасе крикнул Александр, — Макс!

— Идём. Бежим отсюда, скорее! — торопливо проговорил Николай.

— Но Макс?! Мы не можем оставить его умирать здесь! — со слезами на глазах бормотал Александр.

— Можем. Идём. Его уже не спасти.

И они развернулись, и ушли. В след им раздавались крики Максима о помощи.

— Саня, пойми. У нас нет оружия; мы не смогли бы при всём желании вырвать Макса из их рук. Или нам пришлось бы убить их, и бог Зоны стал бы сильнее.

— Но это несправедливо! Они убили Макса!

— Подумай, от чего бог Зоны стал бы сильнее? От смерти шести или от смерти одного? У нас свои правила. И если я буду погибать, никто не будет меня спасать. И если ты будешь умирать, то тебя тоже не будут спасать. Потому что в этом случае увеличивается риск, что и спасатели погибнут, и бог Зоны станет ещё сильнее! Пойми, Саня!

Александр шёл со слезами на глазах. Затянулся дождь. „Макса больше нет. Макса больше нет“, — всё время твердил голос у него в голове. Вдруг он подскочил к Василию, схватил его за плечи, стал трясти и говорить, смотря своими обезумевшими глазами в его спокойные глаза: „Ты понимаешь, Макса! Его больше нет! Макса нет!“ Василий отпихнул его. Дальше все шли в полном молчании.

Третий Храм представлял собой выложенный на земле огромными камнями перевёрнутый треугольник, заключённый в круг. Чтобы его разрушить, нужно было разобрать камни. Это было непосильной по трудности задачей, потому что камни уже вросли в землю.

— Пришли! — безрадостно сказал Сергей, — может, отдохнём маленько?

— Да, пожалуй, — согласился Николай, и четыре сталкера сели на землю, достали еду из рюкзаков, и стали есть.

„Зона отлучена от церкви… Может быть, по этому здесь творится такое? Но если Зона отлучена от церкви, то почему она должна быть отлучена от Бога? Хотя… человек создал Зону без Бога, он её от Бога и отлучил. Но сам Бог, вероятно, не считает себя отлучённым от Зоны. Или Зону, отлучённой от Себя“, — думал Александр.

— Ну что, приступаем? — сказал Николай, вставая и стряхивая с себя крошки.

Сталкеры разбились на группы по два человека и стали выкорчёвывать камни из земли специальными лопатами. Александр оказался в паре с Сергеем.

Дождь усилился, стало темнее. Нервозность и страх почувствовали все: Сергей всё время матерился, Николай стал крикливым, даже флегматичный Василий почувствовал себя усталым. Александр лихорадочно корчевал камни, он чего-то боялся, сам не знал чего. Всем казалось, все предчувствовали какую-то опасность.

Небо окрасилось в чёрный цвет, раздался яростный гром, засверкали молнии, и в центре оставшихся от Третьего Храма камней появился Он. Около трёх метров ростом, с горящими синим светом глазами. Сталкеры замерли; величественность Его поражала. На лице Его была улыбка победителя. Он осознавал свою полную победу. Что может горстка людей сделать против Него?

Они стояли и смотрели друг на друга; вдруг Сергей не выдержал, и с дикими криками понёсся на Него с лопатой. Бог Зоны вытянул вперёд правую руку, на ладони его был перевёрнутый треугольник в круге, светящийся ярко-синим пламенем. Сергей упал, как подкошенный.

Александр взирал на всё происходящее с ужасом; он даже ещё не осознал, что Сергея больше нет. Николай вдруг сорвался с места, и понёсся в лес со всех ног. Бог Зоны смотрел ему вслед; он знал судьбу Николая наперёд. Через одиннадцать минут Николай попадёт в Мясорубку. Он будет бежать по лесу, задыхаться от усталости, затем он запутается среди деревьев, потом осознает свою безысходность, и, наконец, погибнет в аномалии.

Александр смотрел то на Него, то на Василия. Василий гордо взирал на бога Зоны; он понимал, что обречён. Он не пытался ни убежать, ни сразиться с Ним; всё это было бы бесполезно.

И тут Он заговорил:

— Настоящее имя моё Фрагарах, вы же зовёте меня богом Зоны. Я пришёл, чтобы открыть вам глаза. Люди думают, что делают что-то ради любви, но на самом деле они делают всё из-за денег. Мир продался, и Зона — это результат, это апогей разрушительной человеческой деятельности. Убийства, деньги, ложь — весь мир станет Зоной! Жалкая кучка романтиков, да что вы можете сделать? Пытаться предотвращать убийства? Не убивать? Да это смешно! Никто не может победить Зону! Никто не может победить бога Зоны!

— Нет! Неправда! Так не может быть! — закричал Александр. Он сполз на колени и зарыдал. Фрагарах захохотал. Ему вторил гром, и на небе, на чёрном небе появился синий пламенный перевёрнутый треугольник, заключённый в круг.
Автор:visser

=============================================================

Боль.
Мы уже отдалились от Бара на добрые 4 километра. После недавнего дождя все было пропитано влагой и пахло озоном. Я улыбнулся. Здесь была моя стихия. Стихия опасности, ежеминутного риска, стихия моментов, на которые в обычной жизни не обратишь никакого внимания. Что казалось бы дождь? Ничего особенного. Просто мокро, грязно и неприятно. Но в Зоне – другое дело. Любой момент, любой миг здесь особенный. Потому что каждую минуту ты можешь умереть. И мне это нравилось. Но стоило ли оно того? Оставив в Москве невесту, место в институте, родителей и шансы на достойное будущее, я пришел сюда. Потому что достало все: дряхлые преподы, их тупые назидания, лекции, сессии. Они нас учат жить. Да где эта жизнь? В шумном городе, в бесконечных потоках машин, дурнопахнущих общагах, в клубах, где торгуют наркотой? Нет. В Зоне. Здесь каждый ходит как по лезвию ножа. Чуть оступишься и пропал. Правда, не все разделяли моего мнения. К примеру, Валера, мой наставник и учитель, за три года ставший мне почти что отцом. У него здесь были свои планы, о которых он никому не рассказывал. В этом забытом Богом месте он полностью уходил в себя. Выудить из него хоть слово – что Титаник со дня поднять. Вот так мы и шли уже двадцать минут. Здешние виды продолжали меня удивлять: поля заросшие бурьяном, леса, приютившие в себе миллионы представителей здешних форм жизни, пустые дома, в которых стены покрываются радиоактивным мхом и вьюном. И невыносимая, жгучая боль и тоска. Интересно, может Валера испытывает то же самое? Мои размышления были прерваны взмахом руки моего наставника. Я резко вскинул оружие и прицелился. Никого. Но что-то беспокоило Валеру. Он посмотрел по сторонам. Постояв минуту в полном напряжении, мой товарищ пошел вперед. Нездоровая обстановка…
Часа через два мы уже шли в Рыжем лесу. Многочисленные стычки с мутантами и с ренегатами сильно нас тормозили. Приближалась ночь.
- Надо найти привал, - сказал Валера. И я с ним был полностью согласен. Через полчаса, когда окончательно стемнело, мы нашли маленькую пещерку, где можно было переночевать. Подойдя к входу, я обернулся на товарища и кивнул головой. Он в ответ сделал также. Через секунду в проем полетели две ослепительные гранаты. Когда шум стих, Валера заглянул внутрь и на языке жестов показал: «Чисто». Пещера оказалась заваленной. Хоть не придется от карликов отбиваться… Я уже снял рюкзак и стал стелить брезент, пока наставник разводил костер, как вдруг раздался вой.
-Собаки! – шепнул Валера, - не менее пятнадцати особей. Метров сто от нас.
Времени на то, чтобы подготовиться к обороне, было мало. Я закрепил у себя на поясе два кинжала CQC-7 и «Гюрзу», в руках – АК-74М. У напарника – два кольта 1911 и тесак на поясе, основное оружие – «Гроза». Собаки приближались… Первая особь выскочила из темноты и бросилась на меня и получила добрую порцию свинца. Теперь стая уже решила не задерживаться в кустах, а порвать нас в клочья. Вести огонь основным оружием уже не было смысла, пришлось смениться на «вторичку». Казалось, собакам нет конца. Все это превратилось в своеобразный «танец смерти». Бой кончился через 20 минут. Последнюю собаку добил Валера, отрубив ей голову тесаком. Вернувшись в пещеру, я разжег костер и приготовил консервы. За ужином решили дежурить посменно, по два часа каждый. Ночью было тихо. Во время моей смены, я почему-то пел « Say you, say me. Say for always…» или как там? Странно, конечно, но это меня успокаивало. Успокоило так, что я уснул.
- Эй, соня, просыпайся! Твой чифирь стынет! – говорил, толкая меня Валера. На его лице сияла улыбка.
- Че не разбудил-то на смену? – спросил я спросонья.
- Да ладно. Мне было не в тягость.
В мыслях я удивился. Он никогда таким не был в Зоне. Веселым, даже разговорчивым. Только в барах за периметром. После завтрака мы отправились в путь.
«Вперед! Нас ждет Припять!» - сказал Валера и пошел первым. Он шел бодро, легко обходя все аномалии, даже не пользуясь детектором. Я знал, что Припять – его родной город. Он много раз мне рассказывал, как он переехал в возрасте 4-ех лет в еще молодой и строящийся город, учился в школе, бегал за соседской девчонкой Наташкой (как он знал, она впоследствии умерла от рака), гонял с ребятами в футбол, смотрел «Неуловимых мстителей» в «Прометее». Он пересказал мне все его детство и юношество. Он шутил, смеялся, вспоминая прошлое. Но я видел, как он с трудом сдерживал слезы. И мне все было понятно.
Среди деревьев вдалеке просматривались верхние этажи многоэтажек. Припять… Город-призрак… Говорят, надежда умирает последней. Припять – место, где надежда уже умерла… Валера теперь шел не так, как полчаса назад. На лицо вернулась прежняя задумчивость , в остекленевших глазах – глубокая тоска. Мне тоже сейчас было грустно. Я мог разделить его печаль, в отличие от остальных сталкеров. Когда мы были в черте города, Валера вдруг остановился и огляделся. Я думал что привал, но он в эту же секунду пошел целеустремленным шагом налево. Вскоре мы вышли на улицу Леси Украинки. Валера замер опять. Он искал что-то глазами. Глазами полными слез. И, по всей видимости, нашел. Мой наставник побежал так, что едва удавалось догнать его. Впереди показалась новая многоэтажка и Валера, не долго думая, побежал туда. Дозиметр начал нервно попискивать, когда я уже был внутри здания. Мой друг и не думал останавливаться... На последнем этаже дома фон был такой, что дозиметрии начал выдавать не прекращающийся писк. И тут Валера остановился. Перед дверью №21. Его домом. Он потянул ручку и она отвалилась. Наставник чуть толкнул дверь плечом. Мы вошли в парадную. Здесь осталось все, как было двадцать лет назад. Мебель, посуда на кухне, ковры, даже немного одежды. Валера зашел в большую комнату. В шкафу у стены лежали книги, пожелтевшие фотографии… Друг подошел и посмотрел на них. Счастливые люди, надеющиеся на светлое будущее, счастье… Теперь они все мертвы. Все, кто есть на фотографии. Мать Валеры, была на шестом месяце. У нее случился выкидыш. Она покончила с собой, перерезав вены прямо у себя в палате. Отца расстреляли, когда он попытался пересечь Кордон в направлении города. Сестра, два брата скончались от радиации. Остался только он один. Пока я смотрел, Валера пошел в детскую. Я следом за ним… От того, что я увидел, у меня чуть не лопнуло сердце. На полу лежал его плюшевый мишка. Целый, не выцветший, будто бы хранимый временем. Валера стал вновь Валерием Судаковым, мальчиком из Припяти. Тем, кем он был до аварии. Могучий и храбрый сталкер опустился на колени и взял своего мишку с пола. Он обнял его и зарыдал. Как человек, которому больно. В душе и физически. Я ничего не мог поделать. Хотелось поскорее уйти из этого места. Только у самого выхода меня поразила мысль, что Валера мог покончить с собой. Когда я прибежал в детскую, он продолжал сидеть и смотрел на меня, обнимая своего любимого плюшевого медведя, держа в правой руке гранату, в левой – чеку. Я печально улыбнулся. Он отпустил гранату…
Автор:Сталкер Винтарь

=================================================

Вне Периметра.

Он бежал. Бежал не оглядываясь. Теперь можно... Теперь все будет по-другому... В голове еще крутились воспоминания, мрачные тени, кровь, смерть и ужас. Все то, что забыть невозможно. Он так устал! Боже, как же он устал! Устал от... НЕТ! Теперь все будет по-другому! Он посмотрел на чистое небо и не смог оторвать взгляда. Как красиво... Где-то в глубине сознания все еще томились воспоминания о том, что эти светящиеся частицы называются звезды, а этот огромный зеленый диск - луной, но... Сейчас некогда думать об этом. Нога застряла между корнями деревьев, и человек распластался на земле, еще не высохшей после дождя. Он почувствовал, что больше не может бежать. Сердце бешено колотилось, норовя сломать ребра. Холодно... Беглец закрыл глаза и потерял сознание. Теперь можно... Теперь все будет по-другому...
Родион быстрым шагом шел по лесу в сторону Периметра, нетерпеливо крутя головой по сторонам. Солнце уже вошло в зенит. Так что надо поторопиться, если он не хочет опять попасться на глаза патрулю. А ведь он так мечтает хоть одним глазком, пусть и через заставу, посмотреть на загадочного мутанта. По телеку показывали, что какая-то очередная тварь пробралась в Предзонье. Вояки поймали мутанта живым и скоро передадут ученым на опыты. Если повезет, то Родиону удастся увидеть загадочную зверюгу. Все одноклассники обзаведутся! Мальчик так увлекся мыслями, что не сразу заметил человека, лежащего прямо в грязи, и чуть не споткнулся об него. Первое, что пришло на ум - бомж или алкоголик. Человек был одет в очень грязную старую коженку и джинсы в таком же состоянии. Однако, вскоре Родион понял, что ошибся. На поясе он разглядел какие-то приборы. На руке незнакомца был ПДА, на котором высвечивалась карта с неизвестными мальчику обозначениями. Приблизившись и наклонив голову, он прочитал: «Кордон», - дальше,- «АТП». Чуть в стороне валялся такой же грязный, как и одежда вещмешок, из которого выглядывала банка тушонки. Неужели сталкер? Но почему он лежит на земле? Школьник испугался, что мужчина умер от радиации и, с опасением отойдя от него, поспешно достал из кармана и активировал радиометр, который дали ему в школе. От предполагаемого сталкера действительно немного фонило. Точно так же, как и от каждого жителя Предзонья… Да уж. Когда-то такая доза считалась опасной, но только разве что старики помнили эти времена. Родион снова подошёл к мужчине и потрогал пульс. Сердце билось. Может позвать кого-нибудь на помощь? Ага, хороша помощь сдать сталкера. Мальчишке до дрожи хотелось помочь незнакомцу, поговорить с ним... Не придумав ничего путного, Родион оттащил мужчину к кустам, что бы солдаты не увидели его и сел рядом.
Я очнулся под вечер. Открыв глаза, увидел красные облака на фоне рыжего неба. Нет, не выброс... Просто солнце садится. Сколько же я лежал в отключке? Отчетливо ощущалась боль в боку и правой ноге. Я приподнялся и увидел сидящего напротив пацана лет одиннадцати. Тот восхищенно смотрел на меня и протягивал вещмешок.
- Ты кто будешь?- мрачно осведомился я. Еще детей нахватало! Пацан гордо встал и объявил:
- Я Родион,- его сияющие от восторга глаза заставили меня первый раз за много лет улыбнуться.
- Свобода, - сказал я, забирая вещмешок.
Так и познакомились.
Мальчик увязался за мной и сопровождал до самой дороги. На удивление, Родион не доставал с вопросами и не путался под ногами. Лишь через полчаса мальчик вдруг спросил:
- А у тебя есть семья?- я бросил короткий взгляд на пацана, уловив какую-то грусть в его глазах.
- Нет,- мрачно ответил я.
- У меня тоже. Я у тети живу,- Родион глубоко вздохнул, но тут же расплылся в улыбке и заискивающе заглянул в глаза новому знакомому.
- А у тебя есть дом?
- Когда-то был...
- А давай ко мне жить, а?- я ухмыльнулся и покачал головой.
- Думаю, твоя тетя будет против.
- Тогда заходи в гости!
- Как-нибудь в другой раз обязательно зайду,- отмахнулся я. Мы уже дошли до остановки. Смеркалось. Впереди через дорогу стояли редкие домишки. Не большие участки отделялись хиленькими покосившимися заборами. Справа показалась старенькая тарахтелка.
- Я живу во-он в том доме, что самый крайний. Кликни Настю - это моя тетя. Она не прогонит - она добрая. До встречи!- Родион умчался к своему жилищу. Я махнул ему рукой и торопливо запрыгнул в подъехавшую шестерку.
За рулем сидел парень лет двадцати пяти. Чуть помладше самого меня... Водитель приветливо улыбался и пожирал взглядом мою грязную сталкерскую личность.
Я буркнул водителю направление.
- Окей,- парень вжал педаль газа и мы поехали. Пейзажи не отличались разнообразием. Лес, дорога и бабушки, продающие ягоды на обочинах у редких деревушек. На моем лице появилась ухмылка.
- Да, ягодки здесь те еще!- парень подмигнул своему пассажиру.- Ты откуда родом-то?
- Как раз сейчас туда направляемся,- я не любил говорить о моем бывшем доме. Водитель удивленно мотнул головой. Редко ровесника земляка встретишь - разбежались все, куда глаза глядят еще при Первом Взрыве.
- Ну и как тебе здесь?
- Не знаю. Семь лет не был...
- Значит, семьи нет?
"Сговорились что ли?!"- раздроженно подумал я, а вслух буркнул:
- Один я.
Дальше молча. Я и не заметил, как добрались до поселка.
- Приехали!- объявил водитель.
- Сколько?
- Да ладно...- отмахнулся парень.- Че я не понимаю что ли?
- Спасибо,- вылез из шестерки. Пошарил по карманам. На такси денег и в правду не было, хотя я вроде помнил, что у меня что-то оставалось… Подождал, пока машина скроется за поворотом. Привычка не поворачиваться спиной ко всему, что движется тут не причем. Просто не нужно, что бы кто-то видел, куда я иду. Почему? Даже если бы и захотел, то не смог бы ответить на этот вопрос.
Ночь. Из-за облаков не видно ни луны, ни звезд, да вообще ни-че-го. Кроме не ясных очертаний деревянных крыш и огромных деревьев. Больше таких нигде нет, кроме Зоны пожалуй.
Я не пошел в центр - моя ель находится на окраине. Шел долго. Пару раз напоролся на местных собак. Видимо опять зашуганные одиночки начали организовываться в стаи. Слава небу они меня не заметили. А может и не хотели замечать. Бесшумно возникли из ничего, прошли в метре от меня и исчезли во тьме где-то позади. Скоро вояки разгонят их, постреляют. Но потом все повторится снова. По этому ночью в Предзонье достаточно опасно. Если бы не был сталкером, а, допустим, тем же Родионом, собаки не прошли бы мимо. Здесь давно уже не ходят по одному даже днем. С наступлением темноты закрывают двери и окна на все замки, а пропавших никто не ищет. В лес ходить боятся, потому что именно там живут слепые псы. По телеку, конечно, постоянно крутят, как "герои" защищают грудью Большую Землю. Но я был там, на Периметре. Я видел, как солдаты за сумму пропускают битком набитые клетками фургоны. Не только в Зоне находятся секретные и не очень лаборатории и не только в Зоне мутанты способны перекусить прутья вот таких вот клеток. Блок пост №22, через который, собственно, и осуществляется транспонировка тварей за Периметр и через который я вышел из Зоны, как и большинство, знакомых мне сталкеров. Хотя солдаты и зачащают территорию время от времени, то все больше от сталкеров, чем от мутантов. Якобы зверюшки пробираются за пределы колючки вслед за нами. Ага, как же! За собой мы всегда следим, а вот за других не ручаемся.
А вот и моя цель. В стороне от других стоял покосившийся полуразрушенный домик. Я подошел ближе. Под ногами заскрипела доска, которая некогда была забором. А вот здесь раньше были клумбы. Три, нет две. Там росли ромашки. Такие большие и красивые, некоторые правда кусались. Хотя Она как-то укрощала их. Я прошел мимо заросших ядовитым плющом почти полностью разрушенных клумб... Провел рукой по изодранному косяку... Только теперь было заметно, что на стенах дома снаружи множество следов когтей. Заколоченные окна тоже исцарапаны и искусаны, но видимо доски из дерева Предзонья не по зубам даже слепым псам. Железная дверь, превращенная тварями в груду метала, валялась на полу. Я помню, как они выбили ее с петель и нескончаемым потоком ворвались в дом... Мы побежали на чердак... Я был первый, Она прямо за мной... Собаки опрокинули стремянку... Твари вырвали Ее у меня из рук... Я провел рукой, по следам засохшей на стене крови. Таких следов было много. Я повернул налево - там когда-то была кухня. От плиты уже толком ничего не осталось... Небольшой столик, за которым мы любили сидеть превратился в щепки той ночью. Осколки дешевой посуды здесь валялись повсюду. На многих виднелись багровые разводы. Я вышел из кухни и, пройдя по коридору немного вперед, направился в спальню. Двери здесь и вовсе не было. Кровать превратилась в щепки. Здесь имелась огромная дырень в потолке. Встав на, странным образом сохранившийся, поваленный на бок шкаф, я без особого труда забрался на чердак. Под ногами заскрипели гнилые доски. Здесь было все так же пусто, как и тогда.
Помню, как я метался здесь из угла в угол, ломал доски, безрезультатно швырял их в убийц и бил кулаками стены так, будто те могли что-то изменить, пока боль в пальцах не стала невыносимой. А собаки ждали меня внизу. Тогда я чуть не прыгнул к ним... Но передумал. Они чувствовали мой запах и мою боль. Они знали, что рано или поздно я все-таки сдамся, поднимали безглазые уродливые морды вверх и будто смотрели мне прямо в глаза. Даже глубже, наверное... Страх, ярость, страдание - все тогда во мне перемешалось.
Я сел в углу, облокотившись о стену так, чтобы видеть дыру в полу и в потолке.
Птицы напали, когда я в истерике катался по полу. Огромные вороны, как снаряды пробивали крышу, пикируя вниз. С помощью огромных клювов и лап с двухсантиметровыми когтями они пытались разорвать меня в клочья. Отчасти им это удалось. Лежа в больнице, я ни разу не рискнул посмотреть на себя в зеркало. Ходили слухи, что спас меня настоящий сталкер. Слухам я не привык верить, но намек понял. Почему бы и нет, терять-то все равно нечего? Попробовал. Получилось. Два года таскал хабар Сидоровичу. Мечтал заработать на операцию, что бы, так сказать, убрать следы прошлого. Но куда там... В очередном рейде нашел "белый ветер". Повезло! Артефакт убрал все шрамы и вернул мне прежний облик. Где-то через полгода я ушел из рядов свободных сталкеров и вступил в "Свободу", где состоял лет шесть. Нет, пять. Точно пять. Потом снова в одиночки с лозунгом: "Жизнь, как птица - значит, свобода!". За что, собственно, и получил кличку. И так восемь лет.
Усталость пришла вместе с воспоминаниями. Голова стала тяжелой... Глаза закрылись... И я сам не заметил, как уснул. Конечно сталкерский сон обычный человек сном назвать затруднился бы. Однако, не смотря на то, что я слышал все шорохи, завывания и другие обычные ночные звуки Предзонья. В любую секунду готов был вскочить и весьма прицельно метнуть в кого-нибудь нож, который, лежал у меня в руке, я вполне себе отдохнул и выспался. Посмотрел на часы... Уже девять утра! Давно я не спал так долго... Хотя сейчас было светло, обстановочка все равносильно нагнетала. Воспоминания никуда не денешь к сожалению... Я встал и еще раз обошел все комнаты. Затем вышел в сад... И не оглядываясь, пошел к дороге. Не хочу больше жить тем, что уже в который раз оставляю позади... Это было бы слишком для меня. Я шел по окраине, дворами. Редкие прохожие, завидев меня, тут же спешили свернуть куда-нибудь в переулок. Другие злобно или с интересом и одновременно опасением таращились на меня, но столкнувшись со мной взглядом, поспешно прятали глаза. А потом снова таращились. Особо смелые пытались задеть меня плечом или наступить на ногу. Один раз мимо меня проходила маманя с маленькой девочкой лет пяти. Та сначала долго разглядывала меня, а когда они подошли ближе, начала тыкать в меня пальцем, и звонко закричала:
- Мама! Мама, смотри! Это сталкер! Смотри, мама! - мама быстро закрыла ей рот ладонью и прибавила шаг.
- Молчи! Тихо! Пошли отсюда! - зашептали позади. Даа... Зона меняет людейтак сильно, что из толпы легко можно вычислить сталкера. Другое поведение, колючий взгляд, бесшумная осторожная ходьба.
А когда-то нас встречали как героев... Тогда мы ценой собственного здоровья, а чаще жизни, доставали целительные артефакты. Те не многие, кому удавалось вернуться, рассказывали людям, что на самом деле прячут за колючкой и в кого стреляют с вышек. Дети играли в сталкеров, желая стать ими, когда вырастут.
Я сам не заметил, как вышел на дорогу и прошел несколько километров. Видно ушел в себя, задумался... В Зоне ведь нельзя позволить себе такой роскоши - съедят, застрелят или, что более вероятно, вляпаешься в аномалию. Я огляделся. Впереди через дорогу стояли редкие домишки. Не большие участки отделялись хиленькими покосившимися заборами. Дорога, дорога... Я уже был здесь вчера!
- Я живу во-он в том доме, что самый крайний. Кликни Настю - это моя тетя. Она не прогонит она добрая...
- А давай ко мне жить, а?- Свобода ухмыльнулся и покачал головой.
- Думаю, твоя тетя будет против.
- Тогда заходи в гости!
- Как-нибудь в другой раз обязательно зайду.
Что ж... Раз дома у меня нет... Глупо, конечно, но ведь обещал все равно... Я направился к нужному домику.
- Здрас-ти!- крикнул я, постучавшись. - Есть кто?- где-то внутри помещения раздались шаги, и через несколько секунд ко мне выбежала молодая девушка. Она заинтересованно оглядела меня с ног до головы светлыми глазами.
- Настя?- спросил я, внимательно рассматривая ее. Девушка будто очнулась и начала поспешно поправлять слегка взъерошенные длинные русые волосы.
- Да. А вы...
- Свобода, ты все-таки пришел!!- радостно завизжал Родион и, сияя от радости, запрыгнул на меня, как обезьянка. Я улыбнулся. Впервые за долгие годы я почувствовал, что нужен кому-то по-настоящему. Девушка тоже улыбнулась и взглянула на меня так, будто ждала меня очень долго. И теперь все будет хорошо. Да, я тоже так думаю.
26. 08. 2022.
16:32
Сегодня в четвертом энергоблоке Чернобыльской АС произошел Третий Взрыв. Самый сильный выброс за всю историю Зоны Отчуждения поразил территорию в радиусе 350 километров. Власти делают все возможное, что бы спасти как можно больше жизней, но потери огромны. На всей территории Украины объявлен трехдневный траур в память о погибших.
Похоже, Зона объявила нам войну, которую мы не в состоянии выиграть...
Автор:Лаврик12

====================================================

СТРАННОЕ МЕСТО.

– Слышь, Седой, а что это за поселок.
– Раньше, был самый обычный поселок. Когда рядом лаборатории организовали, да буровые построили, он ожил и даже, расти начал. У людей работа в научном центре появилась, опять же специалисты разные съезжаться стали. А потом все вдруг прикрыли, да так резко. А люди, толи сами разъехались, толи эвакуировали всех. Никто толком не знает. Слухи разные ходили.
– Нет, ну все равно, причина должна быть, что бы огромный поселок в одночасье запустел, как по волшебству, ведь он до лабораторий существовал же как-то?
– По волшебству – это точно.
– Тут, Борисыч, после закрытия центра, сначала мародеры орудовать стали. Местные и приезжие. Нет, людей понять можно. Враз без средств к существованию остались. Научный центр многих кормил. Ну, люди и начали тащить все отсюда, что продать можно было: аппаратуру, генераторы, насосы, химикаты даже какие-то, медь, другой цветмет, потом и до железа добрались. А потом все вдруг резко прекратилось.
– Что, все растащили?
– Не то что бы. – Седой, остановился и огляделся.
Центральная улица поселка, ведущая к лабораториям, представляла из себя гнетущую картину. По обоим её сторонам стояли мертвые дома. Кирпичные, штукатуренные снаружи трехэтажки, почему-то выкрашенные в красно-бурый цвет, смотрели на людей пустыми глазницами темных окон. В некоторых еще оставались полусгнившие рамы, давным-давно растерявшие стекла. Под ноги то и дело попадался различный хлам разбросанный, по давно заросшей, пробившейся через асфальт травой, дороге.
– Нечисто тут стало, – сказал Седой.
– В смысле? – спросил старший лаборант Вадим.
– Ну, странности разные происходить начали в самом селе и рядом с ним. Вы заметили, здесь живности вообще нет? Совсем. Собаки с кошками как-то сами сразу из села слиняли. И дикое зверье здесь тоже не селится, хотя поселок заброшен уже больше десяти лет, с 1998, а последние года три, сюда вообще никто из людей не ходит. Странное место, здесь даже птиц нет.
– Да, действительно, – подала голос Катерина, – я это тоже заметила.
– Да и насекомых тоже, почти.
– Ну, это еще ни о чем не говорит, – вмешался Александр.
– Может и так, – ответил Седой, – но аномалия здесь явно какая-то присутствует. На мозг давит и постоянно чувство какой-то скрытой опасности. Да и люди здесь пропадать начали.
Минут через десять они уперлись в ржавые, полураспахнутые ворота исследовательской станции.
– Давайте здесь остановимся, – предложил начальник группы.
– А почему не в здании, Борисыч?
– Потому, что их сначала, Генадий, осмотреть нужно тщательно.
Второй лаборант экспедиции, Гена, пожал плечами и молча скинул свой рюкзак на землю. Все остальные последовали его примеру.
– Алексей, ты чего расселся? Настрой сканеры и с Генадием обойдите ряд вон тех строений, слева. Это лаборатории. Соберите все, что найдете. Хотя, я думаю, вряд ли что осталось. Да эЛьки не забудьте одеть и противогазы тоже. Мы с Вадимом и Александром на буровую сходим, а потом уже все вместе осмотрим вон тот обширный комплекс технических зданий справа.
– А может пожрать сначала, Борисыч? Столько км протопали пешком.
– Некогда, Вадим, четыре часа дня уже. Нам до темноты хотя бы часть осмотреть нужно. Седой, я вас прошу помочь Катерине разбить лагерь: палатки там и вещи разобрать.
Группа стала потрошить свои рюкзаки, доставая от туда защитные костюмы и противогазы. Потом все стали в них облачаться. Седой с интересом наблюдал за этой процедурой.

Четыре дня назад в его родную деревню Криволазово, прибыла странная делегация, состоящая из УАЗика местной администрации и микроавтобуса. Вся эта процессия остановилась перед его домом. Из Буханки вышел глава сельсовета Янин Иван Савельевич в сопровождении какого-то мужика профессорского вида, а из микроавтобуса высыпали одетые по походному люди, среди которых была даже одна женщина. Савелич с «профессором» прошли в дом.
– Привет, Василий. Мы тут к тебе по делу.
– И тебе не хворать, Савелич. Что это вдруг за нужда?
– Познакомьтесь, это Николай Борисович Трушин из области, руководитель научной экспедиции, а это, тот самый Василий – Седой, лучший проводник в округе, неоднократно бывал на объекте.
«Профессор» подошел к Василию и протянул руку, поздоровавшись. Выглядел он, как и положено научному работнику: невысокого роста, лысоватый, с аккуратной академической бородкой.
– Здравствуйте, Василий, извините, не знаю, как вас по отчеству?
– Просто Седой.
– М-м, мы бы хотели просить вас отвести нас в Мазлово. Нам рекомендовали вас ка самого надежного человека.
– Что, в центр блазни, в мертвый поселок? Не, не пойду. Что я там забыл?
– Мы хорошо заплатим: пять тысяч за каждый день похода.
Седой криво усмехнулся, молча уставившись в пол.
– А чего ж меня..? Туда многие дорогу знают, и подзаработать не откажутся.
– Василий, – вмешался в разговор Савелич, – ты же серьезный мужик. Разве я могу доверить научную экспедицию, нашим алкашам. Они только туда попадут, так все бросят, разбредутся и начнут шарить чего, где еще ценного осталось, а о людях позабудут. Тебе доверие, а с них…?
Седой молчал. Ему явно не хотелось идти в аномальную зону. Видя, что разговор будет долгим, Савелич полез за пазуху и вынул пузырь водки.
– Давай все обсудим не торопясь, – сказал он, поставив бутылку на стол.
– А на кой вам в Мазлово? – спросил Седой, медленно переводя взгляд с водки на столе на Николая Борисовича.
– Видите ли, наша группа хотела бы разобраться с теми феноменами, что происходят в этой аномальной зоне, – начал «профессор», – центром которой является бывшее село Мазлово, а точнее комплекс бывших лабораторий геологоразведки на её окраине. Для начала, мы бы хотели обследовать эти лаборатории.
Седой молча поднялся из-за стола, взял эмалированную чашку, вышел во двор, спустился в погреб, набрал пластовой капусты, а в огороде нарвал пучок зеленого лука, вернулся в дом, положил все на стол, нарезал хлеб и поставил рядом три стакана. Глава администрации весело подмигнул «профессору», мол дело выгорит, и начал разливать водку.
Когда бутылка опустела, согласие наконец-то было получено, и вся экспедиция, переночевав в доме Седого, на утро тронулась в путь.

Теперь, спустя два дня после того разговора, Седой сидел возле стены заброшенного здания лабораторного комплекса и наблюдал, как Катерина выкладывает из рюкзаков какие-то коробки, металлические контейнеры, фонари и что-то похожее на рацию. Седой встал и подошел к лежащим на земле трем баулам. Вытряхнув содержимое одного из них, он принялся за установку палатки. Борисыч непременно собирался ночевать здесь. Сам Седой не испытывал энтузиазма по этому поводу. Если уж суждено здесь остаться на ночь, то он бы ушел от лаборатории на противоположную окраину села, в частный сектор. В деревянном доме теплее и спокойнее, печь можно разжечь и спать не на земле. Только вот вряд ли Борисыч согласится мотаться туда, сюда. Хотя, кто знает, что будет после первой ночи?
Вернулись Генка и Леха. Они шли и бодро что-то обсуждали. Капюшоны эЛек откинуты назад, а висящие сбоку, в подсумках противогазы, похоже, даже не доставались. На правом боку у Лехи, на ремне болталась странная черная штука, а за левым плечом у Генки висел, набитый чем-то, его рюкзак. Покончив с установкой палатки, Седой решил отправиться за ворота, к соседнему кустарнику, за сухарником для костра, справедливо рассудив, что с установкой остальных палаток научники справятся сами.
Вернувшись, он застал всех в сборе. Парни заканчивали установку последней палатки, а Борисыч и Катерина рассматривали ворох каких-то бумаг, вываленных из рюкзака Генадия, периодически комкая и бросая на землю не нужное. В конце концов в сторону были отложены две тоненькие синие папочки, а остальной хлам приговорен к сожжению. Седой сгреб все в кучу, водрузил на неё хворост и вскоре около палаток засиял языками пламени костер. С его появлением сразу как-то стало веселее. Было решено перекусить, а дальнейшие исследования продолжить позже.
Вскоре возле костра заскворчели растопленным салом несколько банок тушенки. Ели шумно. Борисыч и Катерина, что-то оживленно обсуждали, то и дело сыпя научными терминами. Седой мало что понял из их диалога, только то, что в центре проводились какие-то опыты. Это он знал и без них, а потому вскоре потерял к разговору всякий интерес.
– Седой, а вы много раз здесь бывали? – подсел к нему Генадий. Он доедал тушенку и с любопытством глядел на проводника.
– Конечно. До того, как комплекс закрыли, я здесь несколько лет шоферил, вон на том УАЗике. – Седой указал на ржавый, заросший крапивой остов кузова разобранной дочиста машины, возле угла одного из задний лабораторного комплекса.
– А после закрытия? – не унимался лаборант.
– И после бывал. Последний раз три года назад. После того, как здесь Мешок со своими корешами пропал, сюда никто больше не ходит.
– Мешок?
– Да, Мешков. Был тут у нас такой, очень ему это погоняло подходило, тащил с дружками все, что не приколочено, потом продавали, да пропивали. Они часто сюда наведывались, а тут вдруг пропали. Хватились их через неделю, стали искать. Да только палатку с вещами здесь и нашли, а их самих будто и не было. С тех пор сюда года три вообще, наверное, никто не заходил.
– Ну что вы нам на ночь глядя всякие страсти рассказываете?
– Погоди, Кать. А что здесь странного? – не унимался никак Генадий. – Ну не поделили награбленного, порезали друг дружку по пьяни.
– Нет, не похоже. Даже если бы и так, то тела бы остались или одежда окровавленная с костями. А если бы кто-то в живых остался, он бы вещи свои забрал и палатку. А тут все на месте, а людей нет. Да и хабар не тот, что бы из-за него кишки друг дружке выпускать. Что тут можно найти? Провода, да кабели медные, еще кое-где оставшиеся? Нет, тут и раньше бывало, люди пропадали, но поодиночке и восновном чужие, пришлые. Ну, списывали на то, что в лес уходили и блудились с концами, а там болота или звери. А вот что бы местные и сразу четверо..?
– И, что не искали никогда?
– Искали, конечно, некоторых находили грязных, оборванных, голодных, в бреду, с безумными глазами. Здесь это не в диковинку.
– А чего это они вдруг в лес-то ломились?
– Сны. Видения всякие, голоса.
– Сны?
– Так, завязывайте с местным фольклором, – вмешался в их разговор Борисыч. – Солнышко, вон уже к вечеру клонится. Нам хотя бы пару, тройку зданий технического комплекса засветло осмотреть. Не в темноте же там с фонариками шастать?
Вся группа поднялась и нехотя поплелась вслед за своим руководителем к ближайшему из зданий комплекса. Седой как обычно остался охранять лагерь. Вряд ли, конечно, сюда кто-то нагрянет. Зверье неизменно сторонилось этих мест. А вот люди. Местные знали, что экспедиция пошла на комплекс. Не исключено, что кто-нибудь мог отправиться следом и, улучив удобный момент, выпотрошить рюкзаки научников или палатку спереть. С местных станет. Да и не нанимался Седой с ними по этим развалинам лазить, проводить до места – да, а тут пусть уж сами.

Вернулись все около девяти вечера. Солнышко уже скрылось за макушками сосен, все больше окрашивая розовым предзакатные облака и постепенно погружая окрестности в сумерки. Группа устало опустилась на землю возле палаток. Кто-то начал снимать уже надоевшие за день костюмы, кто-то продолжал обсуждать итоги сегодняшних поисков. На костре кипел чайник, и настроение у всех было расслабленным. Борисыч с Катериной, едва сняв эЛьки, вновь засели за разбор каких-то бумаг принесенных из развалин, остальные были заняты кто чем. На этот раз бумаг было не много и они очень быстро все оказались в костре.
– Борисыч, может, пока не стемнело, перейдем на окраину, в частный сектор? Там вполне сносные домишки еще остались.
– Зачем? Не вижу в этом смысла, Седой.
– Ну, в доме теплее и дверь запереть можно, если зверье какое придет.
– Нет, не стоит беспокоится, палатки и спальники у нас теплые, а против зверья у вас есть карабин. Да вы же сами говорили, что оно сюда не ходит. Я считаю, что нужно ночевать здесь, а завтра, пораньше, с утра продолжить обследование комплекса. Быстрее с этим покончим, быстрее от сюда уйдем. Да, вы, будете ночевать с Генадием и Алексеем. Заодно сможете продолжить свой занимательный диспут, посвященный местным легендам.
Седой пожал плечами, ничего не ответив, а про себя подумал, что надо будет на ночь разрядить карабин и магазин отстегнуть. Мало ли чего ночью приснится. Бывало, что здесь спросонья в друг друга из ружей палили. Береженого – бог бережет.
После вечернего чаепития и разных пустых разговоров, все начали укладываться на ночлег. Вопреки предположениям Борисыча, Генадий более с расспросами не приставал, видимо не хотел нагнетать страхи на ночь глядя. Седой долго еще сидел у догоравшего костра, языки угасавшего пламени которого неясными, короткими всполохами освещали окружавшую лагерь темноту. Его думы текли медленно и неспешно. Все вокруг плавно погружалось в тягучую сумрачную тишину.
Странная тишина. Ни звуков ночных птиц, ни стрекота кузнечиков, ни шелеста ветра в ветвях и листве, только тишина. Мертвая тишина до звона в ушах. «Так, началось» – подумал Седой – «Надо, гнать все эти мысли и идти спать». Он поднялся, залил угли костра остатками чая. «Воды совсем мало осталось, надо будет с утра на колодец сходить» – подумал он, пролезая на свое место в палатке. Лежал он не долго, вскоре сон накрыл его покрывалом забытья.

– Василий!
Она махала ему рукой, весело улыбаясь, такая же юная, озорная егоза. В своем ситцевом легком платье она казалась совсем неуместной среди этих развалин. Она снова засмеялась и шмыгнула в одну из боковых дверей длинного коридора. От куда она здесь? Постой, ведь это было двадцать лет назад. Он, молодой парнишка, только что дембельнувшийся в родную деревню, опьяневший от вольного воздуха гражданской жизни и она, его Ленка, озорная хохотушка с вечно растрепанной челкой волос. Постойте, но ведь она… Ленка выглянула из дальней двери, надула щеки и снова рассмеялась. Наверное, вид у него и вправду был дурацкий от удивления. «Надо догнать её, спросить…»! – подумал он. А она все скакала и кружилась по битому кирпичу и валявшейся на полу штукатурке, удаляясь по коридору в своем легком ситцевом платье. Он пошел за ней, потом побежал. Он почти уже догнал её.
– Василий!! – окрикнул его строгий, такой дорогой и нежный голос.
– Мама? Ты как здесь...?
– Не ходи туда сынок. – Мать смотрела умоляюще, с болью в глазах.
– Мам, но мне надо догнать её, спросить…!
– Не надо, не ходи за ней, останься здесь.
– Мама, я сейчас догоню её и вернусь. – Он повернулся и сделал уже несколько шагов вперед.
– Стой, Вася, сынок!!
Он остановился и замер. Он был на краю стены отвесно уходившей вниз. Там внизу, на полу, в расползающейся черной жиже лежала она, как тогда, на краю обочины, когда её вынули из искореженного Жигуленка, на полном ходу не сумевшего разъехаться с колхозным трактором. Он обернулся, мама стояла и печально смотрела на него.
– Мам, как же так, она ведь была жива? Как же так, мама?!!

Седой вздрогнул и проснулся.
– Мама!!
Он повернулся, рядом кричал Генадий. Седой тряхнул его.
– Э, ты чего?! Проснись, это сон, сон!
Генадий, очнулся, вздрогнул всем телом и затих. Седой полез в рюкзак лежавший под головой и, порывшись, достал от туда фонарик, включил. Генадий лежал, весь покрывшись холодным потом, и обалдевшим взглядом смотрел на Седого. Рядом на него испуганно таращился Алексей. Приснилось ли ему тоже что-то, было не понятно, но вид у него был явно напуганный.
Так, похоже сон на сегодня закончен. Седой глянул на часы. Половина четвертого утра. Скоро светать начнет. Надо развести костер, там дрова с вечера остались, чаю скипятить, хотя воды ведь нет, ну тогда просто согреться. После того, как ему приснилась умершая мать и погибшая двадцать лет назад невеста, спать сегодня уже не придется.
Он закрепил налобный фонарик и вылез наружу из палатки. Вокруг стояла еще ночная темень, хотя небо на востоке уже начало понемногу светлеть. Седой подошел к потухшему кострищу и, присев перед охапкой хвороста, начал выбирать из неё березовые палки, что бы ободрать с них бересту на растопку. Потом он сложил хворост над приготовленной растопкой, встал и начал шарить по карманам в поисках спичек. В какой-то момент его взгляд случайно упал на чернеющий вдалеке комплекс технических зданий, и он увидел его. Темный силуэт стоял неподвижно возле одного из строений, как будто бы замерев в каком-то ожидании. «Так, нам тут еще привидений не хватало» – подумал Седой. Между тем из палатки показалась встревоженная физиономия Алексея.
– Слышь, Седой, там Генка плачет, лежит и плачет, реально, как маленький.
– Бывает. Приснилось человеку что-то. Здесь всем что-то снится. Тебе ничего не приснилось?
Алексей потупился и опустил взгляд. Было видно, что говорить он об этом не хочет.
– Ладно, ты лучше пойди-ка сюда, посмотри. Видишь что-нибудь?
Леха нехотя вылез из палатки и, ежась от предутренней сырости, подошел к Седому. Седой указал ему в сторону силуэта.
– Да, мужик какой-то стоит.
– Значит не глюк. Ты давай, пройдись по палаткам, погляди все ли в порядке, все ли на месте? А я схожу, посмотрю кто это.
Седой вернулся к палатке, вынул Сайгу, зарядил и медленно двинулся к техническому комплексу. Фигура, между тем, стояла попрежнему неподвижно, как пугало на огороде. Когда до неё оставалось метров пять, Седой узнал со спины Борисыча. Он стоял совершенно неподвижно, по его щекам текли слезы, а взгляд был устремлен в сторону зданий комплекса. Седой подошел и встряхнул его за плечо.
– Борисычь, очнись!
Реакции не последовало. Сзади подошел Алексей.
– Николай Борисович, давайте вернемся в лагерь.
– Артем, мальчик мой, он там…
– Чего это он?
– Накрыло Борисыча, что не видишь? Видимо еще покруче, чем нас. Нам хоть во сне привиделось, а ему в яви призраки, видимо, приблазнились.
Они с Лехой осторожно потянули Борисыча к лагерю. Тот шел, медленно переставляя ватные ноги, находясь попрежнему в полной прострации. Его подвели к палаткам и усадили возле будущего костра. Седой бистро разжег огонь, который весело потрескивая, заплясал по сухим сучьям, возвращая всех к реальности. Из палаток к костру потянулся народ. Вид у всех был помятый и испуганный.
Между тем уже начало светать. Небо на востоке окрасилось розовым, а ночная мгла понемногу начала уступать место утреннему рассвету. Все собрались вокруг костра. Сидели молча, уставившись на разгорающееся пламя.
– Леха, – обратился Седой, – ты здесь самый адекватный. Я за водой схожу. Надо их чаем отпоить. Это далековато – на другом конце села, там, в частном секторе есть колодец. Ты присмотри за ними, а я скоро вернусь.
Седой взял две десятилитровые питьевые канистры, Сайгу и зашагал мимо ворот к другому концу села.
Вернувшись, он застал всех в том же состоянии. Люди молча сидели у костра, тупо уставившись на огонь. Седой налил воды в чайник, повесил кипятиться. Потом сходил, наломал еще хвороста, подкинул в костер. Огонь ожил и потрескивая начал весело лизать дно походного чайника. Немного погодя тот закипел.
– Ну, чего сидим? Давайте чайку похлебаем. Борисыч, Вадим, Сань, Леха давайте кружки доставайте и заварку.
Все нехотя, медленно начали расползаться от костра к палаткам, доставая свои кружки. Алексей принес заварку. Седой засыпал немного прямо в чайник. Потом разлил всем горячего. Пили молча.
– Слышь, Леха, а кто такой Артем? – спросил Седой негромко, в полголоса.
– Сын. Погиб давно. Утонул, когда ему было десять лет. С тех пор у Борисыча с женой детей больше не было.
После чаепития и наступившего рассвета, все понемногу пришли в себя. Борисыч, взяв себя в руки, снова принялся распоряжаться, хотя уже с меньшим энтузиазмом, чем накануне. Группа снова облачилась в костюмы и двинулась к техническому комплексу с намерением покончить за сегодня с этим исследованием и поскорее убраться из мертвого поселка. Седой, как всегда, остался в лагере. Впрочем его одиночество продлилось не долго. Внутри одного из зданий вскоре послышался шум, крики, а потом показалась вся группа. Впереди двое почти волоком, на плечах тащили третьего, а за ними, озираясь шло еще трое. Когда приблизились, стало ясно, что Александр и Леха тащат Генадия.
– Чего это с ним?
– Не понятно, – ответил Вадим. – Он вдруг, метнулся по железной лестнице, на верх к трубопроводам, чуть ли не бегом. Все кричал: «Стой, стой»! Потом, как ухнется в проем, этаж второй, наверное, был? Все ребра себе пересчитал, боимся как бы ногу не сломал.
– Давайте эЛьку с него снимайте! Чего стоите? – Борисыч окончательно вернулся к реальности и снова стал прежним начальником экспедиции.
С Генадия стащили костюм, осмотрели. Ребра были в ссадинах, но вроде бы целы. На голени левой ноги расплылся огромный лиловый синяк, но кость тоже не пострадала, только сильный ушиб.
Автор:Серв

+ Показать

Идя по Лиманску со своей группой постоянно натыкаешься на неприятности. То один, то второй в неприятность попадёт.И после этого спать хотелось ужасно. А ёще эта жара... Редко в Зоне бывает... Ну, во-общем идём я и группа новичков, голову печёт, новички ноют...Жуть! А тут наш проход находился в туннеле. Да вид у этого туннеля был жутковат - внутри полутьма, лианы качаются без ветра. Ощущение есть когда через него идёшь - ощущение постоянной тревоги и опаска, что эти лианы перегнут тебя на пополам.А тут ещё Книжник влез. Новичок из моей группы, читавший про Зону много книг, и как пришёл в Зону посчитал себя самым знающим.
-Знаете ребята, говорят, будто в этом туннеле обитают души сталкеров погибших от этих лиан убийц! - Чуть ли не спел он альтом...Что я сразу же и заметил.
-А у тебя отличный альт!
-Спа-сибо... - Застенчиво проговорил он...
-Но если будешь пугать моих ребят и дальше, твой альт побьёт все рекорды мира...
-Про-стите... - Нарочито виновато сказал он.
Я промолчал. Но остальные новички - Шемур, Тима и Вор зашептались. Я сразу смекнул, что не к добру это...
-Ладно,трусы...Эту ночь в проведете в том доме...А я с...Тимой останусь тут и докажу то, что это всё байки. Возражений нет?
-Нет...-Хором проговорила молодежь.
-Вот и ладушки...

[i]Ночь...12 часов...Я просыпаюсь от того, что кто-то прижимается ко мне...Тима, Тима...А меня разбудить он не мог? Туннель хоть и прост...Один путь надо прикрывать(мы заночевали в его ответвлении...Там был прекрасный тупичок), хоть и один - но прикрывать! Ладно, все живы - -здоровы...Завтра я ему всё равно устрою, а пока поддежурю. Выхожу я на место дежурства, а там...Глаза лезут из орбит, сердце уходит в пятки. Голос:
-Товарищ командир, происшествий не было. Спокойной ночи!
Я шокирован...А кто же тогда был со мной в постели...Ужас...
Автор: Хоккеист

''Проснулся я ,пару дней назад, посреди ночи.Сильно хотелось пить. В полудреме я стал искать свой рюкзак,в нем была фляжка с водой,немного погодя я все же нашел его под кроватью,как вдруг почувствовал чью-то дыхание за спиной...Обернувшись я обнаружил перед собой своего старого друга Костяна...
— Что ты делаешь? — хриплым голосом пробормотал Костян.
— Кретин! Я флягу с водой из-за тебя разлил! — громким шепотом сказал я.
— Хочу еесть... - прохрипел Костян
— Ты совсем рехнулся? Третий час ночи... — я оглянулся на него.
Что-то меня в Костяне напугало — то ли странное поведение, то ли то, что он широко улыбался, слишком широко, и не моргая, смотрел на меня.
— Иди спать уже...
Я зевнул, потянулся и лег в свою кровать. Через пару секунд меня пробил холодный пот. В панике я сног до головы укутался под одеяло. Стало тяжело дышать, но снимать с себя одеяло я не хотел.
Было слышно, как он там бродит. Такие тихие,похожие на детские, шажки.
Спросонья я не сразу вспомнил, что Костяна пару недель назад разорвало в клочья в аномалии карусель...''
Автор: Дембель

Была холодная сентябрьская ночь. Снаружи остались только охранники базы, все остальные спали. В этот раз нам троим выпало стоять всю ночь в карауле. Но стоять не буквально, разумеется. Мы просто сидели втроём у костра и прислушивались к тому, что происходит вокруг. Мы – это Рубен, Марк и я – Грэг.
Рубен был самым младшим из нас. В Зону пришёл не так давно. Поскольку был родом из Азербайджана, то говорил по-русски очень плохо и с характерным акцентом.
- Вах! Какой халодный ночь! - поёжившись произнёс Рубен.
- Да… Холодновато… - лаконично бросил Марк.
Марк бы родом из России. Кто-то говорил, что он пришёл в Зону, скрываясь от полиции. Якобы он застукал свою благоверную с другим в постели и застрелил их прямо там. Но это были всего лишь слухи. Никто не решался заговорить с Марком напрямую. Уж слишком нелюдим и молчалив он был.
Где-то вдалеке завывали извечно голодные слепые псы. Дул сильный ветер, который вихрем поднимал пыль и листья с земли и дороги.
- Это ещё что! У нас здесь хоть какая-то защита от ветра, два здания по бокам. А прикиньте, каково сейчас ребятам на насыпи сидеть?
Рубен почесал щёку и зевнул.
- Ты уже спать что ли хочешь? Нам ещё час где-то сидеть до рассвета, не меньше!
Я достал из кармана свой КПК и посмотрел на время. Было ровно 4 утра.
- Ну да ладно! Чтобы совсем не заснуть нам, расскажу я вам историю, - приободряющее сказал я.
Рубен оживился и даже Марк, который как казалось не внимал звукам окружения, кроме звуков Зоны, естественно, приготовился слушать.
- Ну, так, значит. Давно, ещё когда проход к Центру Зоны Стрелок не открыл, говорят, был один сталкер. Кликали его вроде как, Маратом. И пришёл он в Зону, чтобы до Монолита пробиться. Долго шёл он к своей цели. Никакие группировки не щадил, всех подряд валил, без разбора. Никогда ни в Бар, ни к Сидору не захаживал. Вот с чем пришёл – с тем и до конца был. Патроны со жратвой, видать, с трупов собирал. И вот когда ранее уже упомянутый Стрелок проход к центру Зоны открыл, он туда что было сил рванул. Поговаривают даже, что Марат тот был вторым после Стрелка, кто у Монолит увидел. А цель у него одна была. За Периметром у него дочка пятилетняя раком была больна. Он как белка в колесе носился, ночами не спал, убивался, лишь бы дочь к хорошим врачам. И вот когда он понял, что выхода нет, то в Зону и подался. Вот и попросил он у Монолита, чтобы дочь его выздоровела. А Монолит же он как, всё на свой лад делает. Марат с колен поднялся в Саркофаге и голос знакомый слышит. «Папа, папочка, я по тебе скучала!» Он в шоке, дочь свою обнял, а она прямо босиком и была там. Он её спрашивает: « Как тебе, лучше?» А она и отвечает: «Папочка, мне здесь хорошо, я не хочу назад, к тем злым людям, я умру там!» Отец в слёзы, Монолит он тогда проклял. Дочь его куда-то убежала тут же, а сам Марат, говорят, с катушек съехал и одичал. Бывалые говорят, что видели его на Свалке, на Агропроме и на кордоне даже.
После этих слов выражение лица Рубен сменилось на тревожное.
- И описывают его, - продолжил я – как не то человека, не то снорка. В драной одежде ходит, речь родную забыл. Только рычит. Вот так.
- Вах, дарагой, ты прямо страсти какой-то расскзавыешь! - охнул Рубен.
А вдруг он сейчас здесь, ну прямо за нами, а? – тревожно спросил я.
Сзади нас в кустах раздался какой-то шорох. Все трое разом вскочили на ноги и перезарядили автоматы.
- Я проверю, - коротко бросил Марк.
Мы с Рубеном остались стоять на месте.
Марк осторожно стал двигаться к кустам. У меня в горле образовался комок и подкатила тошнота. Марк глубоко вдохнул и резко высунулся.
Из кустов резко выскочила какая-то фигура и побежала в сторону старого разваленного кирпичного дома.
- Эх, не достану, слишком темно, - сожалел Марк.
- Да ладно, оставь, - сказал я, - Пойдём к костру.
Мы опять сели у костра и замолчали.
До рассвета оставалось минут пятнадцать. Они прошли спокойно. Вскоре рассвело и мы пошли отчитываться перед командиром о дежурстве.
Жизнь на Базе вновь пошла привычным дневным чередом.
А кусочек одежды так и остался висеть на том кусте…
Автор:Грег

+ Показать