Турист - "Явление Монолита"

Капля воды медленно стекает по поверхности металлической стены. Иногда останавливаясь, как бы раздумывая о смысле происходящего, она снова продолжает свой путь к неизбежному падению. Мелкие брызги медленно разлетаются в разные стороны и падают на каменный пол.
Камень и металл. Странное сочетание. Но не для этого места. Не для этого помещения. Не для этой лаборатории. Не для лаборатории, построенной для «Изучения генетических модификаций биологических масс». Здесь это норма. Источник жизни всего живого, практически всех видов на этой планете – вода: вот что ненормально созерцать в этом месте. Капля за каплей стекает она здесь из неведомой жилы. И таким же непонятным образом, не оставляя лужи на каменном полу исчезает.
За это я и люблю это место. Я часто прихожу сюда. Особенно во время выбросов, которые наводят на меня неимоверную хандру. Размышления о произошедшем не перестают терзать меня до сих пор, спустя пять лет, становясь особо невыносимо красочными в пору разрядки Монолита. Теперь я знаю, что он есть, он материален…
Вот и сегодня проклятый кристалл работал на всю катушку, излучая по всему периметру накопившуюся энергию. Виски сдавливало мигренью, сегодня особенно сильной. Впереди были долгие три дня, которые я собирался провести в размышлениях и подробным анализом прошлых ошибок, исправить которые мне уже не суждено.
Шарканье босых ног за спиной вывело из оцепенения. Я не боялся обернуться, я знал кто это. Можно даже сказать, что я ждал его прихода. Это был мой странный собеседник. Странный потому, что его так же мучили мигрени во время выбросов.
- Смотришь? – поинтересовался пришелец.
Я кивнул. Теперь я не люблю лишних слов. Лишние слова – удел тех, кому нечего сказать. Собеседник неслышно опустился на каменный пол рядом со мной. К моему счастью он прекрасно изучил мои привычки за последние годы и не задавал лишних вопросов. Мы молча следили за очередной каплей. Наверху бушевал выброс.
- Вот, я тушенки принес, - гость протянул банку.
- Спасибо, - я снова кивнул и взял протянутую банку.
Пища не доставляет мне прежнего удовлетворения. Скорее этот процесс остался где-то на уровне рефлексов, исключительно для поддержания моего жалкого теперь существования. Закончив с трапезой, я отбросил опустевшую жестянку в сторону. Пустая банка приземлилась в кучу точно таких же, когда-то мной выброшенных. В голове шевельнулась мысль о том, что неплохо бы как-нибудь прибрать сие священное место, но сильный приступ мигрени, связанный с грохотом на поверхности, скрутил меня в три погибели, вышвырнув все из головы, оставив только боль.
Через пару минут боль отступила, и я смог поднять глаза на собеседника. Лицо гостя выдавало сильное напряжение, хотя со своей болью он справлялся лучше меня. Говорят что контакт глаз самый сильный. Может быть это, а может сегодняшний мощнейший выброс и подвиг моего обычно немногословного собеседника задать неожиданный вопрос.
- Почему ты здесь?
Я пристально посмотрел в глаза гостя в поисках отгадки. Но наткнулся только на сосредоточенное внимание. Я мог не ответить, мог промолчать, но не с тем, кого знал на протяжении уже пяти лет.
- Почему ты спросил? - я отвел глаза и отвернулся.
- Мне интересно, - почти равнодушно отозвался собеседник.
Меня разбирала злость. «Пять лет его это не интересовало, а теперь вдруг… Хотя, что я?» Злость отступила. Я с надеждой глянул на пришельца.
- Тебе, правда, интересно?
- Я бы не спросил, - пожал плечами гость.
- Но это длинная история, - я снова глянул на собеседника.
- Нынешнее «Явление Монолита» длинное. У нас достаточно времени, - собеседник поднял голову вверх, указывая на грохот доносившийся снаружи.
Странно, но впервые за пять лет я понял, что благодарен своему постоянному гостю. Без его, пусть и немногословного, общества я бы давно окончательно свихнулся. Мне отчаянно захотелось расплакаться навзрыд и разразиться благодарностью в его адрес. Только отчаянным усилием я погасил в себе этот порыв. Воспоминания охотно откликнувшись, заполняли мою голову, но вот только с чего начать? Пожалуй, начну сначала…
- Ты знаешь, кто такие торговцы? – поинтересовался я у собеседника. Тот кивнул.
– Так вот, давно, когда я был еще сталкером, надо сказать, что был я не совсем удачливым сталкером, а точнее совсем не удачливым…
Яркие картины прошлого, сдобренные «Явлением Монолита», как называл выброс мой собеседник, горячим потоком хлынули в мое сознание, увлекая за собой.

- Так вот, Геолог, слушай сюда. После последней твоей ходки должок у тебя за душой. И нешуточный. Как с тобой поступать прикажешь? – Сидорович, старый торговец, которого я в душе недолюбливал – не люблю когда мне чего-то не договаривают, испытующее глядел на меня.
- Ну, э-э-э, Сидрыч (ну никак не получалось у меня выговорить его фамилию полностью), я все верну, подожди… - начал я было обычную песню.
- Знаю я! Ага, вернет он! Короче, даю тебе шанс. Отыграться по-крупному. Есть дело, сработаешь – долг отдашь, да и, чего уж там, и тебе перепадет в довесок. Согласен? – старый хрыч щурился на меня одной из самых гнусных своих ухмылок.
- Что от меня требуется? – решил как можно отрешенней поинтересоваться я.
- Ты мне комедию не ломай, давай по теме, да или нет!? А то вломлю тебя воякам с кордона со всеми потрохами! – старый знал куда клонить.
- Согласен, излагай, - я сдержано кивнул, как и полагается матерому сталкеру, знающему себе цену.
- Так вот. Выходишь сегодня вечером. Амуницию, которую ты мне дал в расчет части долга, я тебе верну. Пункт назначения – Припять, улица Курчатова, дом над магазином «Радуга», квартира тридцать восемь. В квартире заберешь одну монету. По моей информации она лежит в свертке в шахте вентиляции на кухне. Коллекционеры из штатов дают очень неплохие деньги за нее. Принесешь мне - мы в расчете, ну и получишь причитаемое! Кстати, имей ввиду: информация хоть и была конфиденциальной, но все–таки где-то просочилась. Так что охотиться за монетой ты будешь не один, - Сидорович ехидно улыбался.
У меня по спине пробежал холодок. Припять слыл городом отмороженных на всю голову сектантов группировки «Монолит». Улица Курчатова находилась в самом Центре города, кишащего, между прочим, еще и толпами зомби. Соваться туда – подписать себе верный смертный приговор, отказаться – старик свое слово сдержит. Из бункера, занимаемого торговцем, я вышел, не безосновательно считая себя покойником.

- Не понимаю я этой вашей погони за богатством, - негромким вздохом прервал мой поток воспоминаний собеседник.
- Я и сам теперь на многие вещи смотрю иначе, - кивнул головой я.
Несколько капель собралось вместе, и по стене побежала небольшая струйка воды, не сдерживая свой бег, не задумываясь о скорой гибели на каменном полу.
- Что было дальше? – все так же, не оборачиваясь, поинтересовался гость.
Наверху что-то заскрежетало, и послышался леденящий душу хохот. Когда-то давно я обращал внимание на эти звуки. Теперь это просто звуки… Я продолжил.

Удача, наконец, повернулась лицом к старине Геологу. Я продвигался довольно быстрыми темпами. Изредка приходилось обходить довольно густые аномальные поля и выжженные проплешины с большим радиационным фоном. Казалось, даже монстры не смеют нарушить моего шествия к заветной цели. На пути встретились только две небольшие стаи слепых псов, обезвредить которых удалось без лишнего шума. Вожаки «слепых» так и не поняли: откуда им «прилетело счастье». Отданный Сидоровичем законному владельцу Винторез работал тихо и как никогда эффективно. Стаи, почуяв смерть лидера, в панике разбегались.
Замеченную издали группу мародеров-гопников, я решил обойти стороной, дабы не тратить времени даром. Конечно, вымогателей в Зоне не любил никто, и при удобном случае с ними расправлялись без лишних вопросов, но сегодня был их день. Мародеры, гортанно гогоча и витиевато матерясь, скрылись из виду.
Ночевал по-старинке на дереве. Это самый надежный, кроме укрепленного бункера Сидоровича, способ более-менее спокойно провести ночь. Сквозь обрывочные сновидения доносились голоса Зоны. Зона никогда не спит, особенно ночью. Редкие очереди, отработки разрядников аномалий, всполохи электр, рев кровососов, вой псевдопсов на скрытую серыми тучами луну – все то, к чему очень скоро привыкаешь, как к пению птиц. Что становится своеобразной мелодией, одой апокалипсису.
Следующим утром, наспех перекусив, я продолжил марш-бросок. После пары часов пути, продираясь сквозь чащу елового молодняка, раздвигая очередную порцию еловых лап, неожиданно вышел на довольно высокий холм, открывающий вид на город. Город-легенду, город-призрак, мертвый город энергетиков – Припять.

Я прервал свой рассказ. Почему-то захотелось сделать паузу. Дальнейшие воспоминания я прокручивал в голове много тысяч раз, но кроме новых душевных мук ничего нового они мне не приносили. Тяжело вспоминать свои ошибки, еще тяжелее их анализировать. Мой собеседник оказался деликатным слушателем и не вмешивался в мои размышления. Спустя несколько минут я первым нарушил затянувшуюся паузу.
- Странный город. Припять.
- Мы называем его «Врата к Истине», - негромко откликнулся собеседник.
Я перевел взгляд на гостя, тот задумчиво смотрел на воду, все так же продолжавшую свой путь.
- Тебе интересно? – поинтересовался я.
- Да, продолжай, - не оборачиваясь, ответил он, уловив истинную суть вопроса.

Подбираться к городу было непростой задачей. Даже на подступах к нему запросто можно было словить снайперскую пулю, посланную сектантом с какой-нибудь крыши. Короткими перебежками от укрытия к укрытию я медленно но верно приближался к окраине города-призрака. Короткие передышки не давали отдыха. Трофейный бинокль еще никогда не видел столько работы. Сквозь него я обшаривал каждую многоэтажку, каждое укромное местечко, где мог укрыться сектантский снайпер. Встретить же представителей другой группировки я не опасался – монолитовцы достаточно хорошо охраняли свои рубежи, не допуская проникновения в город. Мне же предстояло в него проникнуть, или умереть. Но о таком исходе я старался не думать. Пока все шло гладко.
Но так продолжаться долго не могло. Осматривая первую многоэтажку по улице Заводской, не далеко от магазина «Спорттовары», к которой я почти смог подобраться, на пятом этаже я, наконец, заметил торчащее дуло снайперской винтовки и небольшой холмик за ним – судя по всему голову снайпера. В горле пересохло, в голове зашумело и меня бросило в пот. Мысли путались и не хотели вязаться в единую картину. Нет, мне приходилось убивать людей. В Зоне от этого не уйти. Но я отчетливо понимал, что с этого момента, моему спокойному продвижению вглубь города пришел конец. Дождаться, что снайпер отвлечется и встанет сходить «по нужде», чтобы воспользоваться моментом и прошмыгнуть мимо него незамеченным не удастся. Монолитовцы парни усидчивые. Зомбируют их что ли? Говаривали, что сектант не покинет пост ровно до того момента, пока не дождется смены. По этой части члены этой группировки напоминали роботов.
Вскидывая любимый Винторез, я прекрасно понимал, что второго шанса сектант мне не даст. Насечки оптического прицела поползли вверх по этажам, отыскивая цель. В висках шумело. Вот он. Осматривает вверенный ему сектор. Я постарался отрешиться от всех размышлений и сделать все по инструкции. Набрал воздуха в легкие, задержал дыхание, внес поправку на расстояние до цели и плавно нажал на курок. Любимая винтовка негромко зашелестела, выплевывая свинец. Сквозь оптику прицела я увидел, как вздрогнул холмик за дулом винтовки. Оружие сектанта завалилось на бок. И хотя все произошло практически бесшумно, я тут же спрятался за укрытие. Сердце бешено колотилось, я шумно выдохнул воздух из легких. Обождав несколько минут, я нацепил на дуло Винтореза противогаз и резко поднял вверх. Спустя пару секунд я уже паковал его обратно в рюкзак – все тихо. Моя выходка осталась-таки незамеченной, можно продолжать продвижение…

Я замолчал. В палате лаборатории снова воцарилась тишина. Только вода продолжала свой неумолимый бег. Собеседник молчал, задумчиво глядя в пол. Наверху снова загрохотало, виски сдавило болью. Я скривился. Кто только придумал эти выбросы? Вопрос был риторическим. Спустя минуту все стихло. Я принялся потирать виски – занятие имело больше психологическое значение, чем лечебное, но боль все-таки ослабла.
- Ты много убивал в тот день? – неожиданно спросил гость.
Я кивнул. Мне почему-то не хотелось говорить это вслух, как будто мои слова снова могли заляпать кровью того дня мой старый комбинезон. Просто ли это - убивать? Прости ли это - понимать, что по рукам стекает не твоя кровь, а кровь другого человека? Просто ли это – вершить судьбы?
- Зачем ты это сделал? – собеседник повернулся ко мне и заглянул в глаза.
Казалось, взгляд его проникал в самую мою душу, в самое нутро. Меня передернуло. Что я мог ему ответить? Что существует понятие сталкерской чести, что в Зоне принято отдавать долги любой ценой, причем зачастую ценой чужой крови? Что не я установил эти правила? Что?! А он не отводил взгляд. В тот момент, наверное, мы оба думали об одном и том же: нельзя бояться задавать себе правильные вопросы и получать честные ответы. Я опустил взгляд.
Я вспоминал тот кровавый прорыв к улице Курчатова, к дому над магазином «Радуга», к квартире номер тридцать восемь. Я работал подобно машине. Перезарядка, вдох, замер, спуск, новая цель, спуск, выдох, перезарядка. Это был страшный день для группировки Монолит. Я не считал поверженных бойцов, я шел к цели.
- Не терзайся. Это бессмысленно, - прервал мои воспоминания гость.
Я вздохнул. Как ни крути, а за пять лет, он научился отлично меня чувствовать. Я с благодарностью глянул на собеседника.
- Ты когда-нибудь любил? – я задал вопрос, прекрасно зная, что, такие как мой собеседник, не ведают этого чувства.
- Давно. По-своему. Не так как ты, - не глядя на меня, ответил гость.
- Ну да, ну да… - протянул я, погружаясь в новый поток воспоминаний.

- Ты сегодня особенно красива, - я смотрел на одевающуюся девушку, лежа на сеновале чердака заброшенного дома одного из многочисленных хуторов.
Ее звали Вика. Она игриво обернулась, поправляя растрепавшуюся рыжую прядь. Мы были знакомы, казалось, целую вечность. Одиночка. Своенравная кошка, которая гуляет сама по себе. Я много раз предлагал уйти вместе из Зоны, поселиться в тихом городке и нарожать детей. Она всегда смеялась и говорила, что я безответственный, что ничего из начатого не могу довести до конца. Я же отшучивался, говоря, что с такой хозяйкой как она не пропадет ни один хозяин, но в душе теплил надежду, что когда-нибудь она согласится. Такие встречи были редки, но заканчивались одинаково. Я просил остаться, но она улыбалась и отрицательно качала головой, одевалась и уходила.
- Нечего не выйдет, - она снова улыбалась своей лучшей улыбкой. – Ты же знаешь, что я тебе отвечу. Зачем начинать этот разговор?
Я вздохнул. Она неисправима.
В этот день я видел ее в последний раз. Больше она не объявлялась. Как я ее не искал…

- Это и есть любовь? – мой собеседник вопросительно посмотрел на меня.
- Да, это она. Бессмысленная и беспощадная, - я вымучено улыбнулся.
- Ты нашел ее?
Простой вопрос. Но такой сложный ответ. Если бы у меня еще остались слезы, то я, наверное, разрыдался бы, но слезы кончились пять лет назад. И я просто отвернулся. Слишком много ошибок, слишком много непоправимого. Слишком…

Дрожащими руками я ощупывал вентиляционную шахту на кухне квартиры тридцать восемь. Нервное напряжение было предельным, ведь меня могли опередить. И тогда все было зря. Но, наконец, пальцы нашарили тряпичный сверток, я с силой сжал его в руке и рывком вытянул из отверстия шахты, разрывая ветхую веревку, но которой он висел. Я медленно сполз спиной по стене, оседая на пол. В руке заветный сверток. Аккуратно развернул тканевую обертку, и на ладони у меня оказалась монета. От нее веяло стариной. Нет, скорее временем. Шестиконечная звезда, изображенная на ней, играла золотыми гранями. Я представить не мог: к какой эпохе относится эта реликвия, но отчетливо понимал, что стоит она не мало. Я облегченно вздохнул и прижался затылком к стене. Наконец мой путь окончен, цель достигнута. Можно возвращаться назад.
Все приходит с опытом. Даже шестое чувство. Улыбка медленно сползла с моего лица. На меня кто-то смотрел. Пристально, цепко. Боковым зрением глянул на дверной проем – чисто. Внутри все оборвалось. Окно…
Снайпер. В окне третьего этажа гостиницы «Полесье» напротив. Резко перекатываюсь под подоконник. Стена разлетается кусками штукатурки, обрывками обоев и осколками кирпича ровно в том месте, где еще секунду назад была моя голова. Думаю, как уходить. Медаль прячу в специальный нагрудный карман с молнией. Тряпкой активно тру пол, поднимая цементную пыль. Слабое, но прикрытие. Может сработать. Рывок к дверному проему – дверной косяк разлетается щепой. Я в коридоре. Здесь он меня не достанет.
Можно, конечно, уйти не попрощавшись, но не факт, что снайпер не сядет мне на хвост и не прирежет на первой ночевке. Нет. Я больше не неудачник. Хватит. Хвостов оставлять нельзя. Как бы я поступил на его месте? Ждал бы моего движения. Пробираюсь в соседнюю квартиру, через окно на другой стороне дома попадаю на пожарную лестницу. Ржавый металл скрипит, но держит. Аккуратно переваливаюсь на крышу. Три секунды передышка. Гуськом к противоположному парапету.
Раз. Два. Три! Вскидываюсь с Винторезом наперевес. Вижу цель. Припадаю к оптике, глубокий вдох, задержка дыхания. Сквозь оптику прицела вижу снайпера. Насечка четко фиксирует голову оппонента. Указательный палец медленно тянет спусковой крючок… В последний момент цель понимает, что ее переиграли и поднимает голову, на лицо падает непослушная рыжая прядь волос… Мягко шелестит смазанный механизм Винтореза. Снайпер вяло опускается на подоконник и влекомый тяжестью винтовки перекуливается через него. Тело медленно падает на землю.
В жизни не бывает обратимых поступков. В жизни ничего нельзя исправить. Ничего нельзя изменить. Что сделано, то сделано.
Слезы затуманивают глаза, сердце рвется наружу, в висках грохочет пульс. Я кубарем выкатываюсь из подъезда дома на улице Курчатова. Теряя подсумки, вскакиваю и бегу к гостинице напротив, туда, где лежит тело поверженного врага. Врага?
В последний момент цель подняла голову, и пуля угадила в сердце. Секунду не решаюсь взглянуть в лицо. Дрожащие непослушные пальцы убирают прикрывающую лицо рыжую прядь. Все в мире перестает существовать только я и она. Вика. Та, которую я все это время безуспешно искал, и мог бы посвятить ее поискам оставшуюся жизнь. Та, которая была все это время моей надеждой на какое-то будущее. Та, без которой я не хотел больше жить…

Я замолчал. Меня колотила мелкая дрожь. Воспоминания особо ярки во время выброса. Кто их только придумал? Эту сцену я вижу каждую ночь и скриплю во сне зубами. Мой собеседник говорил, что иногда я тихо плачу, как «человеческий детеныш». Какими словами можно описать боль от потери близкого человека?
- Ты не виноват. Ты защищался, - скупо прокомментировал собеседник.
Я с тоской посмотрел на него. Неужели он не понимает? Я шел к ложной цели. Я преследовал мираж. Я поплатился…

Я бежал без оглядки целый день. Я не разбирал дороги, мне было все равно куда бежать. Лишь бы прочь от этого страшного города. Внутри меня медленно что-то угасало. Что-то очень важное, что-то человеческое. Я сходил с ума. Близился выброс…
Небо над Зоной багровело. Набухало алым. Всполохи молний без грома пересекали его рваными ранами. Из центра, от ЧАЭС надвигалось черное облако. Именно черное. Я ждал его. Мне было все равно. Я наконец-таки довел начатое дело до конца. Я добрался до цели. Она бы мной гордилась. Я распрощался с клеймом неудачника. И потерял все. Потерял ее, потерял себя. А человеку, потерявшему себя больше нечего терять. Я сидел на земле и улыбался черному облаку.

- Ты пережил «Явление Монолита»? – мой собеседник удивленно уставился на меня.
- Пережил. Он не убил меня. Не превратил в полоумного зомби, не лишил памяти. Он привил мне боязнь солнечного света, - я провел ладонями обеих рук по лбу, пальцы увязли в грязных сплетенных волосах.
- Ты стал похожим на нас, - во взгляде собеседника сквозило участие.
- А разве бюреры боятся солнечного света? – я удивленно глянул на гостя.
- Нет. Мы его не любим, - собеседник поднялся, и уже было направился к выходу из палаты, но обернулся на пороге. – Странные вы. Люди.
Я отвернулся. По стене все так же медленно к неминуемой гибели ползли капли воды. Как сталкер по имени Геолог пять лет назад.
Я больше не люблю свет. Свет - он для людей. А я? Я не такой.

12.05.2010
P.S. Спасибо Massive Attack и трек Angel за вдохновение.