- Вот тебе бабушка и Юрьев день…
Произнеся сакраментальную фразу, профессор поморщился и отвернулся. Один из археологов яростно сплюнул, отшвырнул от себя заступ и побрёл в сторону лагеря, бормоча под нос ругательства. Фархат, высокий, черноволосый и бородатый мужчина, в френче песчаного цвета и с погонами полковника на плечах укоризненно покачал головой. В своё время он проходил подготовку в советском военном училище, так что в витиеватых выражениях, выражающих крайнее эмоциональное состояние, разбирался прекрасно.
Другой археолог, доктор наук Соловьёв, голубоглазый блондин, красивый, хоть и с облупившейся от загара кожей, до того молча ковырявший песок носком ботинка, оставил своё интересное занятие, поднял голову и спросил у представителя власти:
- Так это только декларирование намерений или…
Фархат печально улыбнулся:
- Увы. С первого числа все выданные разрешения на раскопки аннулируются. До этого срока вам надлежит свернуть работы и сдать найденные ценности в министерство культуры.
- Но нам нужно еще, по крайней мере, месяц, чтобы всё завершить, - вмешался профессор Иванников.
- У Вас всего четыре дня, уважаемый, - Фархат опёрся на капот своего джипа и добавил. – Я по-дружески сам решил предупредить вашу экспедицию. Остальным только послали предписания. И…
Он повернулся в сторону водителя и по-арабски приказал:
- Отойди подальше.
Солдат молниеносно слетел с водительского кресла и отбежал от машины метров на сто. Русского языка он знать не должен, но Фархат не хотел рисковать. Проводив подчинённого взглядом, полковник продолжил:
- Тех, кто не выполнит требование приказано задержать и доставить в Аль-Симатру для публичного наказания.
Соловьёв нахмурился:
- Показательная порка? – Уточнил он.
- У нас не средневековье, - ответил Фархат. – Пороть никого не будут. Просто отсекут правую руку.
Соловьёв машинально посмотрел на кисть своей руки, спрятал её за спину и передёрнул плечами.
- Ясно, - Иванников досадливо скривился. – Нет ничего хуже политики.
- Лаврентий Павлович, - начал, было, Соловьёв.
Находясь в расстройстве, он совершенно забыл, что Иванников не любит когда его называют по имени-отчеству. Отец профессора придумал такое сочетание в честь одного «великого» деятеля, по фамилии Берия. И всё бы ничего, жил профессор и горя бы не знал, но тут вылез Горбачёв, со своей перестройкой и гласностью. Информацию о «великом чекисте» вытащили на свет. После этого профессор, когда звучали его имя и отчество, видел ухмылочки на лицах собеседников и это вызывало раздражение.
- Разговор окончен, - оборвал начальник экспедиции. – Пошли сворачиваться. Не хватало ещё одноруким грабителем могил прослыть, на старость лет.
Люди, до того молча стоявшие вокруг, начали расходиться. Иванников посмотрел на Соловьёва.
- Я сейчас, - ответил тот.
Профессор помолчал, кивнул и последовал за остальными в сторону лагеря. Соловьёв некоторое время смотрел на его сгорбленную фигуру.
«А ведь это для него последняя экспедиция – подумал он. – И возраст уже, и денег больше не выделят. У новой России есть деньги на всё, кроме археологии. Тем более после такого провала».
- Ну, рассказывай, - повернулся Соловьёв к Фархату, когда участники экспедиции отошли на достаточное расстояние.
Полковник оглянулся. Водитель по-прежнему маячил метрах в ста от машины. После этого Фархат потёр ладонью грудь.
- Квас есть? – Спросил он Соловьёва. – Пить очень хочется.
Археолог усмехнулся, наклонился к стоявшему у ног холодильному контейнеру и вынул бутылку из-под «Кока-колы», наполненную традиционным русским напитком, к которому Фархат питал особую слабость.
- Холодненький, - обрадовался полковник, выдернул пробку из бумаги и приник к горлышку.
Соловьёв ждал, когда Фархат утолит жажду.
- Вот почему у меня никак не получается квас сделать? – Спросил тот через некоторое время. – Сколько не пытаюсь, всё какая-то ерунда получается. Только не говори, что для этого нужно было родиться на берегах Волги. Чем Нил хуже?
- Я вообще-то с берегов Оби, - отозвался Соловьёв. – Но сути это не меняет. Впрочем, если будешь себя хорошо вести, подарю на прощание закваску. А теперь рассказывай.
- Не гони тройку, - в тон ему отозвался Фархат.
- Коней, - поправил Соловьёв. – Не гони коней, так правильно.
- А тройка разве не кони? – Удивился Фархат. – Впрочем не важно, пусть будут кони.
Он замолчал и стал пристально разглядывать что-то за плечом Соловьёва. Профессор даже оглянулся, но ничего не заметил. Барханы, заходящее солнце, шарик перекати-поля, важно следующий куда-то по воли ветра. В общем, пустыня, как она есть.
- Где-то в той стороне, сидит паук - начал Фархат. – Сидит в норе и созерцает свой богатый внутренний мир. Дело хорошее, тем более что он ни во что не вмешивается. Но это только на первый взгляд. Если приглядеться внимательнее, то паук этот, сидит в самом центре большой паутины, которая опутала весь Египет. Вот он дёрнул за нить и все археологические изыскания на территории страны под запретом.
- Ты имеешь в виду Верховного Жреца? – Спросил археолог.
- Его, Володя, - кивнул Фархат. - Именно его. Салиху вся эта археология до прожектора.
- До фонаря, - машинально поправил Соловьев. – Но почему? Кажется плата за раскопки составляет немалую часть бюджета?
- Не такую уж и большую, - возразил Фархат. – К тому же обидно читать в газетах, как потом продают вывезенные ценности за сумму в сотни раз превосходящую стандартную плату. Но это не беда, порядок рано или поздно мы всё равно бы навели. Просто жрецы ноют, что из-за вскрытия гробниц, беды преследуют Египет уже больше двух тысяч лет.
- И пусть бы дальше ныли, - пожал плечами Соловьёв.
Фархат поморщился и осуждающе покачал головой.
- Извини, - сказал археолог. – Не хотел обидеть.
- Какие обиды, между друзьями, - покладисто принял извинения полковник.
Судьба свела их пятнадцать лет назад, в те времена, когда Египет был английской колонией. Владимир Соловьёв, тогда ещё младший научный сотрудник, рано утром обнаружил неподалёку от лагеря, тяжелораненого капитана Египетской Армии. Обнаружил и укрыл в лабиринте раскопа от рыскающих по округе британцев. Позднее он узнал, что раненый был, ни кто иной, как сам знаменитый Фархат. Правая рука Салиха, главнокомандующего поднявшими мятеж войсками.
С тех пор многое изменилось. Египет получил независимость, Салих стал главой государства, Соловьёв стал доктором наук, а Фархат...
- А почему ты ещё не генерал? – Неожиданно поинтересовался он у друга.
Фархат посмотрел на Соловьёва удивлённо.
- По возрасту не положено, - ответил он и засмеялся. – А если серьёзно, полковник в защитном обмундировании в моём случае, значительно солиднее любого разряженного генерала.
Видя непонимание археолога, Фархат пояснил:
- Я вынужден много ездить по стране и решать самые разные вопросы. Так вот, с полковником люди работают, а будь я генералом, мне бы просто внимали, хлопая ушами.
- Глазами…
- Нет, именно ушами, - возразил Фархат. – А глазами они бы меня пожирали обожающим взглядом. Но сами при этом ничего не делали. Генералу виднее как надо, пусть он и думает. В общем, между полковником и генералом в данном случае такая же разница как между…
Он защёлкал пальцами, пытаясь подобрать сравнение, и ляпнул первое, что пришло на ум:
- Как между боевым конём и цирковой лошадью.
Соловьёв покачал головой.
- Что? – Спросил Фархат. – Не в копилку?
- Не в кассу, - поправил археолог.
- Трудный язык, - пожаловался полковник.
- Да ладно, брось, - утешил его археолог. – По-русски ты говоришь значительно лучше многих русских. Это я тебе как русский говорю. Но вернёмся к нашим делам. Значит, Верховный Жрец наложил запрет на археологические изыскания?
- Э, - протянул Фархат и даже пригрозил пальцем. – Так не надо говорить. Верховный Жрец ничего не запрещал. Я же говорю, он – созерцатель. Независимый наблюдатель, который ни во что не вмешивается. Но от него зависит всё. В том числе и положение Салиха. Когда-то, чтобы привлечь на свою сторону египтян, Салих пообещал, что страна вернётся к своим традициям. А в соответствии с этими традициями он не может быть царём. В нем нет, не то что крови фараонов, но даже нет крови египетской. Всё, чего он смог добиться от жрецов, это признание себя хранителем трона. И для этого Салиху пришлось жениться на принцессе младшей династии. Та, по причине своей нечеловеческой красоты, - тут Фархат ухмыльнулся. – И полного упадка уважения к египетским династиям при англичанах, до сорока лет просидела в невестах. А после свадьбы с Салихом, у неё протекла башня.
- Протекла крыша или сорвало башню, - вставил Соловьёв. – Выбери что-то одно.
Фархат прищурил левый глаз, правый закатил куда-то вверх, словно хотел заглянуть внутрь головы, потом закончил свои мимические упражнения и выбрал:
- Сорвало башню будет правильно. Учитывая её танковые габариты. Так вот, после рождения наследника Пахора, царица возомнила себя, по крайней мере, равной всем египетским царицам прошлого. С тех пор в правительстве творится непонятно что. Важнейшие решения, требующие безотлагательного утверждения, месяцами лежат в канцелярии её величества, пока старуха соизволит хотя бы на них взглянуть. Салих в бешенстве, но сделать ничего не может – его формальная обязанность хранить трон пока наследнику не исполнится положенные шестнадцать лет. Единственная возможность – регентство. Тогда Салих будет управлять Египтом на равных с царями притом столько, сколько сочтёт нужным.
- Неужели Верховный Жрец этого не понимает? – Удивился археолог.
Фархат снова поморщился. Откровенность с другом была небезопасной, за такие речи даже его могли засунуть в подземелья дворца. Но видимо Фархату нужно было выговориться, а Володя Соловьёв годился для этого лучше всего. Друг прекрасно знал, о чём потом можно болтать, а о чём лучше промолчать.
- Всё он понимает. Но ждёт момента, как всегда. Ведь осталось всего четыре года. Потом Пахору исполнится шестнадцать, он станет фараоном и на этом полномочия Салиха закончатся. Только думаю не быть Пахору царём, по крайней мере, пока Салих жив. И это Верховный Жрец тоже знает. Так что регентство всё равно будет объявлено. Однако каждый новый день приносит массу новых проблем, решить которые невозможно, если и дальше согласовывать каждый шаг с жирной идиоткой…
Тут он осёкся и оглянулся по сторонам. Вокруг никого, но всё-таки продолжал Фархат понизив голос до уровня заговорщицкого.
- Понять Верховного Жреца не сложно. Цель – привести к управлению Египтом одного из фараонов по крови и по духу. В крайнем случае - полноправную царицу, что законами не возбраняется. Нынешняя на эту роль не годится. Пахор… - Фархат брезгливо скривился. – Наследник трона дожил до двенадцати лет, играя с куклами. Теперь проявляет нездоровый интерес к мальчикам. А ещё страдает слабоумием. В общем – младшая династия выродилась и это необходимо признать. Старший сын Салиха, Амат, полная противоположность Пахору. Парню пятнадцать лет, а он уже демонстрирует прекрасные способности. Но, к сожалению, чистокровный араб, хотя и воспитанный как египтянин. Его не привести к престолу никакими способами. Потому Верховный Жрец выжидает, что за оставшееся время, возможно, найдутся следы старшей династии.
Практически всё, о чём рассказывал друг, Владимир знал. Большой тайны здесь не было, газеты перетирали эту информацию, едва только речь заходила о Египте. Однако одно дело газетные домыслы и совсем другое, когда то же самое говорит один из приближённых к фактическому правителю Египта.
- Где ж они найдутся? – Спросил археолог. - Последний вроде сбежал из страны?
- Да, - подтвердил Фархат. – Старшая династия всегда отличалась воинственностью и мужеством. Все кроме одного погибли сражаясь с англичанами. Последний выехал из страны с женой и дочкой двадцать лет назад. Дальше его следы теряются в Южной Америке.
- Ясно, - отозвался Владимир. - Непонятно только, какое всё это отношение имеет к археологии?
- Просто неделю назад от Верховного Жреца прибыл гонец. Ничего особенного, привез несколько старых статуэток из бронзы. Жрец просил сохранить их от алчных расхитителей могил, которые якобы заполонили страну.
- Так вот в чём дело, - догадался Владимир. – Намёк Верховного был понят правильно?
- Да, именно так, - согласился Фархат. – И запрет будет действовать пока Салих не получит регентство. По крайней мере. Я к тому времени попробую навести порядок в этом деле. Вот стану министром культуры и будем жить по новым правилам. Ты чего?
Последнее относилось к проскочившей у собеседника ухмылке.
- Ничего, - археолог рассмеялся. – Из тебя такой же министр культуры, как из Че Гевары председатель Центробанка.
Лицо полковника потемнело.
- Не надо меня с ним сравнивать, - попросил он друга. – Это оскорбительно.
Владимир округлил глаза.
- Понимаешь, - объяснил Фархат. – Я родился в этой стране. И все мои предки жили в этой стране. И дети будут здесь жить. Потому всё, что я делаю, делаю осмотрительно, осторожно, обдумывая каждый шаг. А Че просто разъезжал по миру, по странам, к которым не имел ни малейшего отношения, будоражил, возмущал спокойствие и пытался насадить, навязать своё мировоззрение, нисколько не сообразуясь с традициями этих стран. Чужое ломать легко, сердце не болит. Вот чтобы ты сказал, если бы тебе приезжие чужестранцы запретили пить квас?
Владимир рассмеялся:
- Мне доморощенные реформаторы пытались запретить пить водку. И ничего из этого не вышло.
Рассмеялся и Фархат.
- Вот за что я люблю твою страну, так это за её непредсказуемость. Если бы не было Египта, я бы хотел, чтобы моей родиной стала Россия.
- Примерно тоже самое мне сказала супруга, - поддакнул Владимир. – Только речь шла о Франции.
- Да, кстати, - лицо полковника просветлело. – Я же совсем не спросил как жена, как сын? Восточный человек, называюсь, в министры культуры мечу, а элементарное уважение к другу не проявил.
- Какие обиды между друзьями? – Напомнил ему Владимир. – Ну а что касаемо вопроса, супруга слава богу, жива, здорова. Вся в бизнесе, как всегда, в свободное время вино делает из собственных виноградников. Андрюшка же, - тут Владимир просто засиял от счастья. – На будущий год в школу пойдёт. А пока измучил всех. И мать и прислугу. Сорванец ещё тот.
Фархат нахмурился:
- Неужели он будет во Франции учиться?
- Ха, - воскликнул Владимир. – Как бы ни так. Сначала Мари ни в какую, всё про какой-то пансионат говорила, да про Сорбонну. А тут поработала с нашими эмигрантами и согласилась, что образование в России идеальное. Так что пойдёт Андрей в школу, да не где-нибудь, а в Сибири. Нечего из него неженку делать.
- Вот это правильно, - похвалил его Фархат. – Это место для настоящих мужчин.
Потом полковник вздрогнул и зябко повёл плечами. Видимо вспомнил собственное пребывание в Сибири, на одном из военных полигонов, да ещё зимой.
- А сам всё в холостяках? – Спросил Владимир.
Тут Фархат загадочно улыбнулся и потупился.
- Да неужели?! – Воскликнул Владимир, заметив реакцию полковника. – Когда, что?
- Чаще видится надо, - укоризненно ответил Фархат. – Вот прилетел и сразу в пустыню. Я случайно узнал, что ты в Египте, если бы не запрет, то вряд ли вообще встретились.
- Я собирался зайти перед отлётом, - начал оправдываться Владимир. – И сам знаешь, самолёты в Каире приземляются, а Аль-Симатра в стороне. Зачем вообще было столицу переносить?
- Ну, это каприз Салиха, тут ничего не поделать, - ответил Фархат. – А что касается меня, то я уже больше года как солидный семейный человек. Да и дочке через месяц год будет.
- Вот это новость, - Владимир даже подпрыгнул от радости. – Эх, выпить бы, да нечего…
Тут его взгляд упал на холодильный контейнер с квасом.
- Правильно мыслишь, - поощрил друга Фархат.
Они стукнулись бутылками.
- Дочку-то как называл?
- Вероника.
Археолог поперхнулся, откашлялся и уставился на друга.
- Ты чего? – Спросил тот.
- Имя не арабское и не египетское.
Фархат усмехнулся.
- Во-первых, у меня жена – американка. А, во-вторых, по-твоему, созвездие Волосы Вероники древние египтяне назвали в честь английской королевы?
- Хм. А ты в курсе, что эта легенда в письменном виде появилась в изложении грека? К тому же поэта. А эти люди с лёгкостью меняют имена, обстоятельства и факты, потому как не историки.
- Всё равно - имя египетское, - упрямо заявил Фархат.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился Владимир. – Пусть будет так. Однако жди в гости. Времени у меня теперь вагон, не улетать же из Египта не поработав, раз я здесь. Надеюсь, на Каирские архивы запрет не распространяется?
- Нет, не распространяется, - подтвердил Фархат. – А в гости, в любое время. Я теперь почти каждый вечер дома.
- Жизнь семейная она такая, - усмехнулся Владимир. – Правда ко мне это не относится. Значит, на следующей неделе зайду. Кстати, это… - он помялся. – Водку брать?
- Водку?! – Фархат снова усмехнулся. – Я вообще-то египтянин по большей части, мне вроде как не возбраняется. Хотя и араб тоже. Тут как бы всё уравновешивается. Однако я ещё вдобавок ко всему учился в Рязанском воздушно-десантном училище. А вот это перевешивает любые обстоятельства.
- Понял, - Владимир шмыгнул носом. – Ох и погудим.
- Побухаем, - поправил его Фархат.
- Нет, именно погудим, - возразил археолог. – Как два трансформатора. Чтоб нашим детям хорошо вырасти. Кстати, у меня парень, у тебя дочка, никаких мыслей не возникает?
- Э, - Фархат покачал указательным пальцем. – Очень много разных хороших мыслей. Вот и обсудим их как раз.
Потом он повернулся к солдату и махнул рукой призывая к себе. Владимир поднял с земли контейнер с квасом и поставил на заднее сидение джипа. Фархат взялся было останавливать друга, но тот и слушать не хотел.
- Держи, презент. Нам теперь квас без надобности, как-нибудь переживём. А ты, я знаю, его любитель. И готовь стол, на следующей неделе зайду.
- Будем жить, Володя!
Фархат сел в кресло и махнул на прощание рукой. Водитель тронул джип с места и Владимира заволокло клубами пыли.
Композиция Россини, та самая, которой режиссёры голливудских мультфильмов озвучивали сцены погони, ворвалась и заполнила собой всё сознание, изгоняя утренний сон. Андрей застонал, пошевелился, привычно пробормотал проклятья в адрес изобретателей мобильных телефонов и уже протягивая руку к прикроватному столику вдруг осознал, что, во-первых, у него на телефоне стоит совсем другой ринг-тон, а во-вторых, самого мобильника больше нет. Вчера в сердцах, а больше красуясь перед окружающими, он хлопнул свой дорогой «Nokia» об асфальт, после неприятного разговора с очередной подружкой. Следовательно, звонит не его телефон, его это вообще не касается и можно спать дальше, тем более что вечернее возлияние в студенческом клубе ещё не совсем прошло, вступив в стадию лёгкого недомогания, называемого похмельем.
И тут Андрей вдруг подумал, что если телефон не его, то собственно говоря, чей?
Судя по шевелению, рядом с ним на кровати существовала жизнь, а поскольку он не ощущал на себе нижнего белья, с этой формой жизни у него ночью был близкий контакт. Андрей напряг извилины и прежде чем раздался мелодичный, немного с хрипотцой со сна голос, вспомнил блондинку, преддипломницу с филфака, которой весь вечер плакался в грудь третьего номера, жалуясь на разбитую любовь. Что ж, судьба подарила ему неплохую утешительницу, однако если его вчера видел кто-нибудь из коллег, на ученом совете опять встанет вопрос о недопустимом поведении молодого аспиранта с математического факультета, таскающего в постель всё, что шевелится, принадлежит к противоположному полу и по большей части является студентками уважаемого вуза.
А если разобраться, он же не виноват, что его мама такого красивого родила.
- Алло?! – Всё-таки голос был очаровательным. – Да, здесь. Сейчас. Это тебя.
Он откинул одеяло. Девушка стояла на кровати на коленях, прижимая к груди покрывало и протягивала мобильный телефон. Косметика была размазана, но это нисколько не портило её милое личико, даже напротив оно выглядело соблазнительно. Вот ведь дурак, провести ночь с такой девушкой и ничего не помнить.
«Надо бы повторить, - мелькнуло в голове, когда он принимал телефон. – Вот только как её зовут?»
- Слушаю, - сказал он, вытягиваясь от накатившей вдруг истомы.
- До тебя дозвониться как до президента, - раздался в трубке голос приятеля Серёги.
- А как ты вообще дозвонился? – Спросил Андрей.
- Видели тебя вчера с ней в «Восьмой ноте». Опять за старое?
- Черта лысого, а не старое.
«Наташа? Лена? Ирина?»
- Ты где вообще находишься? – Спросил Сергей, не отвечая на выпад.
Андрей огляделся. Он был в квартире отца. В принципе логично, Академгородок, университет, «Восьмая нота», квартира отца, благо он сейчас на раскопках. Ну не тащиться же в город. Всё рядом.
Однако Сергею он соврал:
- У знакомых.
С приятеля станется. Наберёт компанию, придёт и поломает так хорошо начинающийся выходной день.
«И всё-таки? Марина? Оля? Света?»
- Ты телевизор, в последний раз, когда смотрел? – Спросил Сергей неожиданно.
- Я его совсем не смотрю, - Андрей немного удивился. – И не советую. Он тебя плохому научит.
Девушка смотрела на него своими огромными глазищами и даже покусывала нижнюю губу, видимо силясь определить тему разговора и соответственно своё дальнейшее поведение. То есть пора ей собираться или можно хотя бы завтрак приготовить. Чтобы успокоить новую знакомую Андрей подмигнул.
«Даша? Маша? Оксана?»
Перебираемые имена не будоражили память, а значит, были не те.
- А стоило бы посмотреть, - между тем говорил Сергей. – Хотя бы новости. Они, между прочим, тебя касаются.
- Что? Неужели мне Нобелевскую премию дали? – Хохотнул Андрей.
«Вика? Точно, её зовут Вика. Хотя нет, с Викой он вчера расстался».
И тут из трубки послышался другой голос. Солидный, густой бас.
- Алло? Это Андрей Владимирович Соловьёв?
Андрей напряг своё тренированное тело и резко сел.
- Да это я. С кем имею честь?
- Декан историко-археологического факультета Кузнецов. Виктор Сергеевич.
- Здравствуйте, - приветствовал его Андрей. – Чем обязан?
- Речь идет о вашем отце.
Собеседник замялся.
- Он в Египте, - ответил Андрей насторожившись. – А что случилось?
- В Египте мятеж. Экспедиция как раз находится в районе, охваченном беспорядками.
- Мятеж? – Переспросил Андрей, ещё не совсем поняв сути разговора.
- Да. Сыновья покойного Салиха оспаривают право на власть…, - начал, было, Виктор Сергеевич.
Но тут до Андрея, наконец, дошло:
- Что с отцом? – Перебил он декана.
- Связь с экспедицией потеряна. Посольство тоже не может связаться с ними. Из Египта идёт эвакуация иностранных граждан, надеемся, что в ближайшее время наши коллеги прибудут в Каир своим ходом. К сожалению, мы не можем задействовать МЧС. Власти Египта ввели категорический запрет на присутствие армейских подразделений других стран.
Девушка начала в спешке собираться. Прижимая к себе покрывало и держа в руках бюстгальтер, она беспомощно оглядывалась. Прижимая мобильник плечом, Андрей наклонился к своей стороне, поднял с пола кружевную деталь женского гардероба и протянул ей.
- Спасибо, - тихо поблагодарила она и стремглав бросилась в сторону ванной.
- Разве МЧС армия? – Спросил Андрей.
- По существу военизированное подразделение. Для египетских властей этого достаточно, несмотря ни на что.
- Ясно. Я вылетаю.
- Э, - протяжно донеслось из трубки. – Простите?
- Я вылетаю в Египет первым же рейсом.
Андрей откинул одеяло и подскочил. Его вещи были разбросаны по всей комнате.
- Андрей Владимирович, - донёсся голос Кузнецова. – Вы видимо меня неправильно поняли. Я просто информировал Вас о сложившейся ситуации. Речь не идет о поездке…
- Я понял. Решение о поездке я принимаю лично. Если Вас не затруднит, известите об этом, пожалуйста, руководство моего факультета. Думаю, они пойдут навстречу, учитывая обстоятельства.
- Это да, конечно. Но Андрей Владимирович, Вы отдаёте себе отчёт…
- Я прекрасно осознаю всё что делаю, - отозвался Андрей, ногой задвигая под диван использованный презерватив.
- Вам сейчас вряд ли выдадут визу, - отозвался декан.
- У меня постоянная открытая виза, - ответил Андрей, прыгая на одной ноге и натягивая трусы. – Российская и французская.
- Ах, да. У вас же двойное гражданство.
- И потом, министр культуры Египта близкий друг отца. Думаю, всё будет в порядке.
- Ну, хорошо, Андрей Владимирович. Останавливать Вас не в моей воле, да и что-то мне подсказывает, что это бесполезно. Единственное, настоятельно рекомендую по прилёту в Египет, обратиться в российское посольство. Они владеют самой полной и свежей информацией. В помощи не откажут. Я предупрежу их о Вашем приезде.
- Спасибо. С посольством я бы и так связался в первую очередь, но если там будут ждать это хорошо. Время у них сейчас, скорее всего горячее. И… Спасибо за всё.
- Не за что. В конце концов, это моя обязанность. Удачи Вам.
- Спасибо.
Андрей отключил телефон и встал посреди комнаты соображая. Паспорта, деньги, кредитки. Всё в городской квартире. Машина скорее всего на стоянке у клуба. Андрей поднёс ладонь ко рту, выдохнул и принюхался. Вроде запаха не было, но как знать. Хотя гаишники его машину хорошо знают – единственное “Ломбарджини Диаболо” на весь город. Порой просто останавливают, чтобы полюбоваться и сделать пару фото на фоне, а это дико бесит. Сколько раз хотел поменять на что-нибудь неприметное и никак не решался. Слишком нравилась ему такая жизнь, заморского принца. Тем более что это так злило отца.
- Не выпендривайся, - говорил он.
- Но почему? – Удивлялся Андрей.
- В России слишком много бедных, чтобы кичится богатством.
- Можно подумать что я сделал этих людей нищими. Пусть на чиновников своих злятся. Я-то тут причём? Не воровал, не обманывал. Всё от матери, которая, между прочим, работала, как проклятая по двадцать пять часов в сутки.
- Вот именно, - соглашался отец. – Работала она, а не ты. И кстати, ей бы, такой выпендрёж тоже не понравился. Скромнее надо быть. Скромнее.
- Скажи это своим академикам. Они, между прочим, на ройсах ездят, двенадцатиметровых. А ты в это время уже третью экспедицию за свой счёт снаряжаешь, потому что у Академии нет денег.
После этого отец мрачнел и замолкал. Тогда Андрея охватывал стыд, и некоторое время он вёл себя как обычный, то есть живущий на одну зарплату аспирант. Но потом на горизонте возникало новое симпатичное личико, и мотор спортивного автомобиля снова тихо и недовольно урчал, мечтая о том, чтобы хозяин, наконец, вдавил в пол педаль акселератора, подстёгивая весь табун лошадей, укрытых под капотом.
Восстановив в памяти номер, Андрей позвонил.
- Сибавтосервис, - донеслось из трубки.
- Доброе утро. Это ваш клиент, Андрей Соловьёв.
- Здравствуйте Андрей Владимирович. Чем могу помочь?
- Я вылетаю за границу. Нужно отогнать машину на длительную стоянку. И мне нужна машина с водителем.
- Понял. Когда прислать машину?
- Вчера, - ляпнул он и засмеялся. Невидимый собеседник тоже тихо хихикнул. – Квартира в Академгородке. А машина… скорее всего у «Восьмой ноты». Ключи у меня.
Его взгляд упал на раскрытый томик Булгакова, оставленный отцом на письменном столе.
«Рита», - всплыло в памяти.
Он же вчера в клубе что-то плёл ей про красивую Булгаковскую ведьмочку Маргариту и с настойчивостью дебила заказывал одноимённый коктейль. Впрочем теперь её имя ничего не значило. Может быть потом, по возвращению. А скорее всего нет, очередная кукла.
Щёлкнул замок на ванной. Вот она. Учитывая как мало у девушки было времени, она проявила просто чудеса, приводя себя в порядок. Смотрит на него влюблёнными глазами. Только на него ли? Может на костюм за десять тысяч франков, вчера так небрежно брошенный на пол в порыве страсти.
- Аэропорт? – Уточнил Андрей дозвонившись. – На Москву рейсы, пожалуйста.
Выслушав информацию, он по какому-то наитию свыше поинтересовался:
- А можно узнать, как и откуда из Москвы летают самолёты на Каир?
Собеседница тут же поинтересовалась, в курсе ли он, что в Египте очень сложная политическая ситуация?
- Да, - несколько раздражённо ответил он на любопытство. – Именно по причине этой напряжённости мне нужно срочно попасть в Каир.
- У Вас там родственники? – Тут же поинтересовалась собеседница.
Это отечественное любопытство порой так раздражало.
- А какое Вам, собственно говоря, дело? – Раздельно отпечатал Андрей.
- Мне, собственно говоря, никакого дела нет, - тут же ответила собеседница. – Но если Вам так приспичило лететь в Египет, в то время когда все оттуда бегут, могу сказать, что сегодня, из Толмачёва вылетает чартерный рейс. За нашими туристами.
- Девушка, девушка, - Андрей чуть не влез в трубку с головой, силясь вытянуть оттуда такую замечательную работницу аэропорта. – С этого места поподробнее, силь ву пле.
Подробности оказались благоприятными. Чувствуя ответственность перед отправленными на отдых клиентами, местные туроператоры зафрахтовали сразу два самолёта для прямых рейсов в Каир. И если у Андрея есть загранпаспорт и виза, то он без всякого труда может попасть на один из них прямо сегодня, во второй половине дня, избежав, таким образом, ненужного перелёта в Москву.
«А всё-таки Рита очень милая и симпатичная девушка», - подумал он, возвращая ей телефон.
- Может быть кофе? – Предложил Андрей.
Она кивнула и послушно побрела вслед за ним на кухню.
Уезжая в экспедицию, отец все продукты из квартиры удалил, а Андрей натаскать других не успел. Однако кофе нашлось. И пока журчала кофеварка, наполняя стеклянную колбу коричневой, приятно пахнущей жидкостью, он, ползая на коленях под недоумённым взглядом новой знакомой, извлёк шнур городского телефона из-под кухонной тумбы. Сам виноват, отключил как-то, отгораживаясь от внешнего мира.
Однако восстановив связь, Андрей вдруг понял, что звонить в принципе некому. Отец сирота. Родственники матери, после того как поняли что им ничего от оставленного наследства не полагается, исчезли. Разве что позвонить старому другу отца, профессору Иванникову. Но нет, старик в преклонном возрасте, всё близко к сердцу принимает. Не стоит наверное волновать. Потом отец сам его навестит.
Вот ведь жизнь, кажется вокруг все знакомые и близкие люди. А поговорить перед опасной поездкой не с кем. Разве что с симпатяшкой Ритой, но с ней не говорить нужно, а любовью заниматься. Андрей скосил глаза. Рита сидела на высоком барном стуле и разглаживала подол мини-юбки.
«А может…, - мелькнула шальная мысль. – Время в запасе есть».
Однако он тут же отогнал возникшее желание. Секс дело такое, можно увлечься и попасть в жуткий цейтнот. Тем более что чартер, это вне расписания. Девушка из аэропорта сказала ориентировочное время вылета, но его могли переиграть. Чем раньше он попадёт в Толмачёво, тем лучше. А ведь ещё на городскую квартиру заезжать.
- Ты в Египет уезжаешь? – Спросила Рита, нарушая затянувшееся молчание.
Андрей кивнул.
- Надолго?
- Дня на два, на три, - отозвался он. – Может быть даже быстрее, хотя кто его знает.
- По делам? – Продолжала допытываться она.
- Ну не отдых же, - ответил Андрей. – Отдыхать я предпочитаю во Франции.
Её глаза завистливо сверкнули.
- А правда что ты француз?
- Наполовину, - подтвердил он.
- Что ж ты тогда в России делаешь? – Удивилась девушка. – Да ещё в Сибири?
- Это тоже моя Родина, - отозвался он, разливая кофе по чашкам. – Так, а вот с сахаром, похоже, проблемы.
- Ничего, я люблю чёрный.
Однако когда она начала осторожно отпивать маленькие глоточки стало понятно, что насчёт черного она лукавила.
«Эх, - вздохнул Андрей. – Как же всё-таки скучно с вами».
Каждая старается подстроиться под него или под обстоятельства. Вот если бы она топнула своей красивой ножкой и погнала за сахаром, напутствуя словами: «Ищи где хочешь, но без него и сливок не возвращайся», то, по крайней мере, у него возникло чувство элементарного уважения. Единственные истерики, которые ему приходилось периодически выслушивать, это когда они узнавали, что у него появилась новая девушка. И то истерики эти были по упущенной возможности, а не из-за любви. И что французы так млеют при виде его соотечественниц? Хотя возможно он просто не там ищет.
Она отставила недопитую чашку в сторону. Не выдержала всё таки. Черный кофе без сахара нужно уметь пить. Тем более такой, как варил он.
- А, правда, что египтяне русских девушек Наташками зовут?
Вот теперь стало по настоящему скучно. Пустая кукла, хоть и с дипломом филфака. Почти с дипломом.
- Не знаю, - ответил он. – Я в Египте последний раз восемь лет назад был. Хотя кажется да. Девушек Наташками, а мужчин Алёшками. И то не египтяне, а арабы.
- А какая разница?
- Огромная, - ответил он вставая.
Сунул в раковину обе чашки, вылил туда же остатки кофе. По идее надо было бы прибраться, но ничего, потерпит до возвращения. Отец, может быть, даже позлится немного, но ему нравилось его воспитывать, Андрей это чувствовал. Пытается заполнить упущенные годы, когда не вылезал с раскопок по всему миру. У него ведь и семьи то толком не было, всё работа. Как и у матери.
Андрей поймал себя на мысли, что думает об отце в прошедшем времени и тут же обругал сам себя последними словами.
В прихожей он задержался перед большим зеркалом. Поправил причёску, смахнул с пиджака невидимую пылинку. Всё таки, без ложной скромности, парень он видный. Высокий, голубоглазый шатен. Длинное, по аристократически бледное лицо. Спортивная фигура, на которой «Армани» сидит как влитой. При каждом движении на запястье сверкал «Ролекс». Это в дополнении к белозубой, ослепительной улыбке на миллион фунтов. Пожалуй Рита права, непонятно что он делает в России, да ещё в Сибири. Тут в Голливуд нужно, с руками оторвут.
Присутствие девушки удержало его от любимого жеста - самому себе в зеркале показать вытянутый на подобии пистолета указательный палец.
Да, Голливуд дело хорошее, но там он будет одним из многих. Здесь же один на весь город. Причём не маленький город – интеллектуальная столица России, как не крути. И занимается не чем-нибудь, а наукой, такой сложной и малопонятной для непосвящённых как математика.
Вспомнилось вдруг, как на одной из вечеринок, хамоватый, перекачанный стероидами парень, узнав о том, что Андрей математик, развязно поинтересовался:
- Да? И скока будет дважды два?
- Для тебя четыре, - тут же ответил Андрей.
Некоторое время качок соображал. Потом поинтересовался:
- Это как понимать?
- Для людей с альтернативными умственными способностями дважды два всегда равно четырём.
Парень вновь напряг свой мыслительный аппарат, но видимо нужной информации не нашлось. Потому спросил прямо:
- Ты издеваешься?
- Отнюдь, - возразил Андрей и пошёл на обострение. – Ты сам себя идентифицировал как тупое быдло, задав дипломированному математику с университетским образованием наитупейший вопрос.
А дальше Андрей без труда доказал, что при наличии ума, сила не является основополагающим качеством. Хотя решающую роль в поединке всё-таки сыграли навыки рукопашного боя, полученные им от французского дворецкого Али Саиба, проведшего молодость в Иностранном легионе.
Да, парень он хоть куда. Жаль, но придётся переодеваться. Выйти из аэропорта в Каире в таком виде, значит моментально попасть в окружение толпы попрошаек и уличных торговцев. Такую ошибку он уже совершил восемь лет назад, теперь учёный.
- Тебя до дома подбросить? – Спросил он у Риты выйдя из подъезда.
- Нет, мне до общежития два шага, - отказалась она. – Позвони, как прилетишь.
- Обязательно, - пообещал он.
Потом сел в присланный автосервисом автомобиль. Выпустив облако сизого дыма, автомобиль выскочил со двора, оставив симпатичную блондинку одну.
- Алёшька, Алёшька, стой. Такси.
Вертлявый низкорослый араб привязался к Андрею у самых ступеней аэропорта. Тот пытался отмахнуться, но это было не просто. Да и если разобраться, такси всё равно нужно, так что разницы нет.
- Хорошо, - громко сказал Андрей. – Российское посольство. Андестенд? Рашн консул.
- Посолство да-а. Посолство гуд. Посолство фифти фунтс.
- Что? – Андрей чуть не подавился. – Пятьдесят фунтов? Хамишь парниша?
- Зачем хмишь мишь? Что хмишь мишь? Фифти фунтс, да-а. Посолство гуд.
- Пять, - Андрей вытянул растопыренные пальцы. – Файф фунтс.
Выражение лица араба трудно описать. Круглые выкаченные глаза, открытый, перекошенный рот. Казалось он онемел от такой наглости потенциального клиента. Однако немота быстро прошла.
- Э, пшёл, пшёл, - он вскинул вверх руки и затряс ладонями, как бы отгоняя Андрея от себя. – Ты дурак, да-а? Файф фунтс. Фифти фунтс, да-а, файф фунтс дурак.
- Да пошёл ты сам, - отозвался Андрей и пошагал дальше, прекрасно зная, что сейчас будет.
- Э, Алёшька, стой, стой, - араб схватил его за рукав. – Фофти фунтс. Рашн гуд. Алёшька гуд. Фофти фунтс.
- Тен фунтс, - предложил Андрей. – Тен фунтс, энд файф фунтс. Только поехали быстрее.
Лицо араба в точности повторило предыдущую мимику, как и жесты. Будто он ежедневно репетировал перед зеркалом:
- Э, пшёл, пшёл. Дурак.
Однако уже через секунду он схватил Андрея за рукав и потащил к замызганному, облупленному автомобильчику.
- Алёшька гуд, рашн гуд, - повторял он при этом как заведённый.
Оказавшись рядом с машиной, араб открыл багажник и вытащил оттуда дешёвый кальян.
- Фифти фунтс, - упрямо заявил таксист. – Посолство и кальян. Пых-пых, буль-буль, о-о, гуд.
Всё это было очень весело, но Андрей спешил.
- Короче, двадцать фунтов. Если поедем прямо сейчас накину ещё пять сверху. А кальян оставь себе.
Если твой отец египтолог и ты с детства, в своём доме слышишь то арабскую, то египетскую речь, потом, повзрослев, овладеть этими языками, хотя бы на уровне элементарного общения труда не составляет. Услышав, что Андрей говорит на арабском таксист несколько секунд стоял с ошарашенным видом, потом уложил кальян обратно, хлопнул крышкой багажника и согласно кивнул:
- Поехали.
В посольстве, как Андрей и предполагал, была толпа. Однако хаос оказался управляемым. Уже через пять минут крутобёдрая девушка в деловом костюме, проводила его к атташе по связям с соотечественниками. Это был крупный, уже лысеющий мужчина, с толстыми пальцами, утиным носом и усталым взглядом водянистых глаз. Видно нелегко ему пришлось в последние дни. Но, тем не менее, Андрея он принял сразу, за что конечно спасибо. И самому атташе и декану Кузнецову.
Андрею он представился как Черноусов, Вадим Николаевич.
- Ситуация сложная, - не стал скрывать атташе. – Мы посылали сотрудника в район раскопок, но он вернулся ни с чем. Район перекрыт как правительственными, так и мятежными войсками. Если рассуждать логично, то Амат рвётся к власти не на один день. Так что дипломатический статус по идее он должен уважать. Однако мы не можем подвергать наших сотрудников риску. Остаётся надеяться что экспедиция выберется самостоятельно. Правительственные войска в курсе, чинить препятствий не будут.
- А мятежники? – Поинтересовался Андрей.
Вадим Николаевич развёл руками.
- Опять же по идее, Амату незачем причинять вред археологам. Так что непонятно, почему экспедиция вашего отца до сих пор находится в районе раскопок. Думаю он должен отдавать себе отчёт в происходящем.
- А не может быть так, что экспедицию удерживают насильно? – Спросил Андрей.
Этот вопрос он обдумывал во время перелёта. Ведь отец близкий друг одного из министров нынешнего правительства Египта. Амат вполне мог об этом знать.
- Возможно это и так, - не стал спорить атташе и выдвинул свою версию, которая звучала куда как убедительней. – Допустим, участники экспедиций, находясь в мятежном районе стали свидетелями каких-то военных приготовлений. Тогда их вполне могли задержать, по крайней мере, до окончания противостояния.
- А в качестве заложников? – Спросил Андрей, пытаясь всё же уточнить свою версию.
- Ну, это вряд ли, - Вадим Николаевич покачал головой. – Амат не террорист. Заложники ему ни к чему.
Он стрельнул глазами по лицу Андрея, побарабанил пальцами по столу и задал свой вопрос:
- А вот если допустить, что Ваш отец намеренно не покидает район раскопок. Хочет завершить начатые работы, невзирая на сложившуюся обстановку. Такое может быть?
Теперь руками развёл Андрей.
- Да, я это допускаю, - честно ответил он. - Не раз и не два экспедиции срывались из-за разных недоразумений. Так что вполне может и работать, не смотря ни на что. В любом случае нужно ехать. Контору по прокату автомобилей какую рекомендуете?
Атташе чуть склонил голову на бок и с любопытством взглянул на посетителя. Потом чуть заметно усмехнулся, видимо своим мыслям. А вслух сказал:
- Я так думаю, что отговаривать Вас бесполезно?
Андрей, молча, кивнул.
- Ну, тогда позвольте немного посодействовать?
- А вот этому буду рад, - отозвался Андрей. – Что Вы предлагаете?
Атташе надул щёки, выпустил воздух с лёгким звуком «пух» и ответил:
- Я уже говорил, Амат рвётся к власти не на один день, потому должен по идее уважать международное право. Кажется, дипломатический паспорт, при таких обстоятельствах Вам не помешает.
- Хм, - Андрей не поверил своим ушам. – Разве это возможно?
- При форс-мажорных обстоятельствах, возможно, всё, - Вадим Николаевич улыбнулся. – В принципе Вы собираетесь выполнять нашу работу – эвакуацию соотечественников из района, охваченного беспорядками. Мы не можем рисковать сотрудниками, Вы же всё равно отправитесь туда. Будем считать, что Вас временно включили в штат Российского посольства.
- Ну, знаете, - Потрясённый Андрей даже головой замотал в изумлении. – Это значительно больше того, на что я мог рассчитывать. Что мне нужно сделать?
- Ваш иностранный паспорт и фотографию, - атташе откинулся на спинку кресла. – Конечно, мы сейчас заняты, но завтра утром всё будет готово. А что касается проката, рекомендую «Рено». Это на соседней улице, два квартала вверх. И выбор достойный и техническое состояние приемлемое. Механики сертифицированы головным офисом. Цены конечно соответствующие, но зато гарантия, что по дороге у машины колесо не отвалится или коробка передач.
- Что ж, большое спасибо…, - Андрей приподнялся.
Однако атташе махнул рукой призывая сесть на место.
- Не спешите, пожалуйста, мне ещё кое-что нужно Вам сообщить.
Андрей сел на место.
- Значит, Ваш иностранный паспорт пока останется у нас, перед отлётом обменяете. Теперь о статусе и соответственно поведении. Каир и Аль-Симатра, полностью контролируются правительством, здесь проблем не возникнет. А вот провинция… Советую хорошенько выспаться и всю дорогу проделать за один день с минимальным числом остановок. Избегайте при этом делать остановки в населенных пунктах, особенно где большинство населения – арабское. Там идёт, как бы это выразиться? В общем, бурление.
- Хм, - Андрей почесал голову. – Межнациональный конфликт?
- Да нет, всё гораздо сложнее. По идее Амат – араб, но не мусульманин. Его отцу, Салиху, в своё время удалось найти идеальный баланс между двумя группами населения, но тогда речь шла о суверенитете Египта. Сейчас речь идет о власти. Младший брат Амата – Пахор, египтянин, по крайней мере, наполовину. Но половина эта старой, фараоновой крови. Само собой египтяне недовольны, что его хочет сместить араб. А арабы недовольны, что их соплеменник не чтит Аллаха.
- Так что мешает Амату стать правоверным? – Задал вопрос Андрей.
Причём было видно, что ему эта тема, не слишком интересна. Однако атташе, видимо находил в политике особое очарование, так что даже не заметил равнодушия посетителя.
- Армия Египта, вернее офицерский состав, на восемьдесят процентов укомплектован из египтян. Одна треть этой армии примкнула к мятежу. Прими Амат мусульманство и офицеры его покинут. Учитывая техническое оснащение армии, это будет катастрофа.
- А что за оснащение? – Поинтересовался из вежливости Андрей.
Посол усмехнулся:
- Английские карабины начала прошлого века. Кавалерия. Пушки, едва ли не ядрами стреляют. Оружие времён фельдмаршала Роммеля. Есть, конечно, современные образцы, но их мало и управляться с ними умеют только египтяне. В общем даже сейчас в случае если конфликт выльется в вооружённую фазу, это обещает затяжную гражданскую войну. Но если Амата покинут его офицеры и технические специалисты, он проиграет войну не успев начать. Впрочем, мы отвлеклись. Если захотите, потом поговорим, по Вашему возвращению. Так вот, я продолжу. Населённые пункты вам лучше избегать. Одно неосторожное слово, или даже взгляд и это может вызвать беспорядки – к иностранцам там сейчас относятся с подозрительностью. Теперь о дорогах. Скорое всего вам придётся делать остановки на блокпостах. Заметив такой пост, сразу же снижайте скорость до минимальной. Не делайте резких ускорений и торможений. Остановившись, дождитесь, когда к автомобилю подойдёт солдат или полицейский. Вы кстати в званиях египетской армии разбираетесь?
- Эммм…
- Ясно, - посол усмехнулся. – В принципе ничего сложного. Главное запомните, что любой, у кого на погонах звёзды – офицер. Так вот. Статус, который Вам предоставляет дипломатический паспорт, даёт право на общение только с офицерами. Потому дождитесь солдата, из машины не выходите. Потом опустите окно, покажите обложку паспорта, обязательно укажите что у Вас дипломатическая неприкосновенность и потребуйте пригласить офицера. Это стандартная процедура, отход от неё вызовет подозрения. Дождитесь офицера и… ну там по обстоятельствам. Скорее всего, он потребует объяснить цель поездки. Советую не скрывать, говорите прямо, что едете эвакуировать археологическую экспедицию. Единственное, рекомендую опустить такую подробность, что начальник экспедиции Ваш отец. Это лишнее. В случае если Вас задержат, хотя это вряд ли, но всё-таки, не отвечайте ни на какие вопросы и требуйте пригласить представителя министерства иностранных дел. Это что касается правительственных войск. Относительно мятежников, даже не знаю, но учитывая, что там тоже армейские подразделения, вероятнее всего порядок такой же.
Произнеся инструкции атташе поднялся, вышел из-за стола. Подскочил с кресла и Андрей.
- Вот в принципе всё. А вообще действуйте по обстоятельствам, но без излишнего геройства. Надеюсь всё пройдёт благополучно. Да, ещё одно. Будьте всё время на связи. Если вдруг экспедиция выберется своим ходом, Вас известят.
Андрей кивнул, подумал, кивнул ещё раз и вдруг сообразил:
- Кстати, а с экспедицией, почему нет связи?
Посол пожал плечами:
- Мобильная связь сами знаете, здесь пустыня. Спутниковая отключена или глушится правительственными войсками. А коротковолновой радиосвязью уже давно не пользуются.
- А вот это, кстати зря.
- Согласен, но…
Посол опять развёл руками.
- Ладно. Желаю удачи. Она нам всем понадобится.
- Спасибо огромное за всё, - поблагодарил Андрей. – Вы даже не представляете, как облегчили мне жизнь.
- Работа у нас такая, - усмехнулся атташе.
Выйдя из посольства, Андрей поставил кейс на бетонное основание забора и задумался. Начиная от звонка Кузнецова и до этого момента, всё складывалось как нельзя лучше. Встреченные им люди, обстоятельства, всё срасталось, соединялось в единую цепь. Словно кто-то определил его путь заранее, а ему оставалось только плыть по течению. Другой бы на его месте обрадовался, но Андрей был математик и прекрасно знал, что такое закон вероятностей. Рано или поздно такая цепочка начнёт рваться и всё пойдет не так как нужно. Причём чем позже это случится, тем хуже. Где-то в душе шевельнулось беспокойство. Любое, хоть маломальское отрицательное событие сейчас было бы как нельзя кстати.
- Подними, - услышал он строгий голос позади себя.
Требование было произнесено на арабском. Андрей оглянулся. На тротуаре стоял здоровый бородатый полицейский, в рубашке с короткими рукавами, из которых торчали мускулистые, заросшие густой шерстью руки. Их полицейский держал упёртыми в бока. На поясе у представителя закона висели белая кобура и белая же дубинка.
Полицейский мотнул головой, взглядом указывая на кейс, и повторил требование:
- Подними.
Потом видимо решив, что Андрей его не понимает, полицейский блеснул тёмными стёклами очков, оторвал руки от пояса и, жестикулируя, на ломанном русском произнёс:
- Бомба, пух-пух, нельзя.
Потом пальцем показал на кейс.
- Пардон.
Андрей подхватил кейс и смущённо улыбнулся. Полицейский кивнул, развернулся и пошагал вдоль забора в другую сторону.
Андрей оглянулся по сторонам. Каир жил обычной жизнью, насколько конечно слово обычно применимо к нему. Небоскрёбы делового центра, отели, широкие улицы с потоком самого разнообразного транспорта, от гружёных повозок до спортивных авто. Ну а в принципе, чего он ожидал увидеть? Баррикады на улицах? Марширующие войска? Перестрелки?
В принципе да, ведь слово мятеж неизбежно ассоциируется именно с такими деталями. Однако ещё в Толмачёво он получил из интернета всю необходимую информацию. Мятёжом оказалась охвачена северо-западная часть страны. Как раз там где губернаторствовал Амат и где сейчас находилась экспедиция. Дорога туда пролегала вдоль побережья Средиземного моря. Тоже не сахар, но и не Сахара, чего он, честно сказать опасался. Не любил жару, особо. Потому и не ездил практически в Египет. Проделать путь на автомобиле за день, как советовал атташе, в принципе реально, если слишком часто задерживать не будут. Нужно только автомобиль более или менее нормальный.
Кстати об автомобилях. Андрей развернулся и пошёл в примерном направлении автопроката.
Менеджером «Рено» оказался конечно же араб. Однако в отличие от своих соплеменников, промышлявших на улице, оказался чисто вымыт и прилично одет. Даже доносился запах хорошего, то есть не вонючего одеколона. Возраст его определить было сложно, но около пятидесяти точно. Он достаточно честно разъяснял преимущества того или иного авто, надо отдать должное отмечал некоторые недостатки и делал это на французском языке, что Андрея более чем устраивало. Говорил менеджер с лёгким акцентом, который практически не замечался.
Пересмотрев несколько автомобилей, которые, как и говорил посол, оказались в достаточно хорошем техническом состоянии, Андрей остановил, было, свой выбор на седане. Достаточно мощном, представительном и надёжном.
- А позвольте спросить, - Андрей окинул взглядом подтянутую фигуру менеджера. – Вы к Иностранному Легиону никакого отношения не имеете?
Глаза араба потеплели.
- О, это были лучшие годы моей жизни, - ответил он и в свою очередь оценивающе осмотрел Андрея. – Но неужели я вижу перед собой сослуживца?
Андрей поднял руки и улыбнулся:
- Нет, я занимаюсь наукой. Однако один мой хороший друг, тоже вспоминает годы проведённые в Иностранном Легионе с ностальгией.
- Это немудрено. Иностранный Легион превращает человека… в человека. И кстати, из Вас, молодой человек, получился бы отличный солдат, поверьте моему слову.
- Боже упаси, - ляпнул Андрей на русском.
Брови менеджера удивлённо взлетели вверх. Потом он нахмурился и прямо спросил:
- Я не могу понять, Вы француз, или русский?
- Отец русский, а мать француженка, - не стал скрывать он.
- Адское сочетание, - прокомментировал араб, но сделано это было как комплимент. – А ещё мне хотелось бы узнать, для чего Вам нужен автомобиль? Экскурсия? Деловая поездка? Или может свидание?
Андрей секунду подумал, а потом в нескольких словах разъяснил суть проблемы.
- Тогда это Вам не годится, - перекрестил руки менеджер, глазами указывая на седан. – Идёмте за мной.
Вслед за арабом Андрей вышел во двор проката. Там, на парковочном месте он увидел то, что действительно подходило как нельзя лучше.
- Вот, - подтвердил его догадку менеджер. – Полноприводной микроавтобус, тропический вариант. Турбо-дизель, семь пассажирских мест, грузовое отделение. Механическая коробка передач. Цвет, сами видите, желто-серый, сливается с местностью.
Андрей обошёл вокруг микроавтобуса, заглянул в салон и кивнул. Потом повернулся к арабу:
- Вот что значит военная подготовка, - отпустил он комплимент. – Я ведь совсем упустил из вида, что в экспедиции шесть человек. И что возможно придётся двигаться по бездорожью.
- Ничего, - улыбнулся польщённый менеджер. – Это опыт, но думаю, что в нужный момент и Вы бы нашли приемлемый выход из любой ситуации. Автомобиль заберёте сразу?
- Нет, - отрицательно мотнул головой Андрей. – Завтра утром. И могу я попросить его доукомплектовать?
- Конечно, - араб достал блокнот и начал записывать. – Значит запас горючего, воды, пищи. Походная автомобильная плитка, термос, спальный мешок. Не помешает также лопатка. Дорожная карта Египта. Запас медикаментов. Вроде всё. Оружие не рекомендую, это лишнее, хотя охотничий нож не помешает. Инструменты, комплект необходимых автозапчастей и расходные материалы.
Андрей только ошарашено покачал головой.
- Я вообще-то половины вещей даже не предполагал, - сказал он менеджеру.
- Ничего, - повторил тот. – Это опыт.
Распрощавшись с любезным арабом, Андрей на улице поймал такси и ещё пару часов колесил по Каиру. Посетил банк, почту, обзавёлся новым мобильным телефоном. В общем ничем не примечательные дела. Мелькнула было мысль поехать в Аль-Симатру, попробовать разыскать друга отца – Фархата. Но рассудив, он оставил это намерение. Министр культуры Египта был крайним вариантом. Раз с посольством всё так удачно сложилось, то необходимость тревожить несомненно занятого сейчас человека отпала. И Андрей отправился в отель. Однако не доезжая до выбранного Нил Рэдиссон трёх кварталов, он заметил столь знакомую, черно, красно, белую вывеску. «BNT». Очень респектабельный французский банк. Остановив водителя и рассчитавшись он поднялся по ступеням и открыл вращающуюся дверь.
- Гуд Инвнинг, - приветствовал его менеджер.
- Бонсуар, - ответил Андрей.
- Чем я могу помочь, месье? – Легко перескочил менеджер с одного языка на другой.
- Я хочу арендовать ячейку. Это возможно?
- Конечно. У нас самые современные ячейки повышенной надёжности. Прошу за мной.
Следом за менеджером Андрей вошёл в лифт и спустился вниз. Там его, как говорится из рук в руки передали другому сотруднику банка.
- Месье, будет оформлять на предъявителя, именную или может быть на кодовое слово? – Спросил тот, оформляя карточку.
- На кодовое слово? – Переспросил Андрей.
- Да. Если у вас вдруг не окажется документов удостоверяющих личность, то можно будет просто написать кодовое слово или фразу. Если она совпадёт, месье получит доступ.
- Или тот, кому известно кодовое слово?
- Иногда это бывает полезным, месье - расплылся сотрудник в улыбке.
- А если знаток окажется без ключа? – Уточнил Андрей.
Улыбка сотрудника стала ещё шире:
- У нас современные ячейки, месье. Они без ключей. Вернее одним ключом закрывается дверца. Он находится у охранника. А вот абонентский ящик закрывается на шифровой замок. Тоже очень удобно, клиенты имеют обыкновение терять ключи.
- Весьма предусмотрительно с Вашей стороны, должен заметить. Однако клиенты имеют обыкновение также забывать шифры.
- Могу лишь порекомендовать месье выбрать шифр, который он не забудет ни при каких обстоятельствах. Или записать его где-нибудь. В конце концов это всего лишь набор цифр, а чтобы воспользоваться ячейкой, нужно либо предъявить документы, либо назвать кодовое слово. В зависимости от того, как мы будем оформлять.
- Пусть будет кодовое слово, - согласился Андрей.
- Запишите его здесь, месье.
Андрей взял ручку, немного подумал и нацарапал:
«Когда слоны идут на север».
Сотрудник несколько удивлённо посмотрел на Андрея. Он улыбнулся:
- Это название одной совершенно глупой книги. Я его потому и запомнил, что книга, просто образец глупости.
- Очень оригинально, месье. А могу я узнать автора? Хотелось бы составить собственное мнение.
- Эта книга на русском языке, автор, вернее авторы соответственно тоже русские. И кстати под совершенно невообразимыми псевдонимами.
- Очень жаль, месье, - изображая расстройство ответил сотрудник и тут же перешёл к делу. - Оплату мы принимаем за год вперёд.
- Вот как? – Удивился Андрей. – А если мне ячейка нужна буквально на несколько дней?
- Без проблем, месье. Когда решите расторгнуть договор, получите разницу обратно. Но если вы не воспользуетесь ячейкой в течение года, в следующее посещение, вам нужно будет уплатить ещё за один год. И так за каждый год, если вдруг, не воспользуетесь в течение нескольких лет. В любом случае, затем месье сможет разорвать договор и получить оставшуюся разницу обратно. Это очень удобная схема месье.
- Ну в принципе да. Домашние расчеты обычно отличаются от цен рынка.
Сотрудник банка непонимающе покачал головой. Даже перевод поговорки на французский, не сделало её понятной. Андрей всё время пытался вот так вот, ввести в обиход что-нибудь такое, но с неизбежным провалом. Видимо поговорки действуют только в той стране, где их придумали.
- Не обращайте внимания, - махнул рукой Андрей. – Это идиома из другого языка. Когда я могу воспользоваться ячейкой?
- Сразу после оплаты, месье. Наличные, кредитная карта? Кстати по карте «BNT» у нас скидка.
- Очень хорошо, - ответил Андрей, доставая платиновую «VISA».
И с сотрудником тут же произошли изменения. Если раньше он относился к Андрею со всем требуемым отношениями продавец-покупатель, уважением, но как к обычному клиенту, то тут, как говорится, «сделал реверанс».
- Может быть кофе, месье?
- Если у Вас найдётся для него коньяк, было бы совсем неплохо. А то в сон клонит.
Действительно, разница во времени сказывалась. В Сибири уже была ночь. К тому же за весь день он так и не купировал последствия вчерашней попойки.
- Коньяк найдётся, месье. Конечно. Сигарету или может сигару?
- Я не курю, - ответил, было, Андрей. – Хотя если действительно хороший коньяк, то можно и сигарету.
Сотрудник кивнул.
- Вы можете пройти в хранилище сразу месье, не дожидаясь окончания оформления. Туда же вам принесут и кофе с коньяком.
И сотрудник махнул рукой, призывая следовать за собой.
«Что ж, - подумал Андрей. – ВиАйПи статус имеет свои маленькие и такие милые плюсы».
В само хранилище он не попал. Вернее туда, где непосредственно находились ячейки. Его проводили в маленькую комнату бокс со столом и стулом. Через некоторое время принесли металлический ящик, крышка которого действительно оказалась с шифровым замком. Уже другой сотрудник, видимо охранник, спросил:
- Желает ли месье получить инструкции по пользованию шифровым замком.
Спешить было некуда и Андрей согласился. В принципе ничего сложного, с замком разобрался бы и первоклассник. В смысле как пользоваться. А вот чтобы его вскрыть необходимо, обладать не только необходимыми познаниями, но и специальной аппаратурой. «BNT» как всегда, держал марку.
Принесли поднос. На нем стояла чашка кофе, в пузатой бомбоньетке покачивалась коричневая жидкость. На блюдце желтел ломтик лимона. Сигарета, прижатая зажигалкой. И его платиновая карта.
Закончив инструктаж, охранник откланялся и, выходя, прикрыл дверь. Андрей остался один.
Открыв ячейку он задумался. В принципе, всё лишнее он собирался оставить в сейфе отеля, однако увидев вывеску, решил, что банк будет надёжнее. Хотя конечно доступ ограничен только рабочим днём. Но всё-таки, мало ли что могло случиться?
Первой в ячейку легла платиновая карта. Не стоит рядиться в дешёвую одежду массового пошива и при этом размахивать ей направо и налево. Реакция сотрудника тому подтверждение. А то, что начнёт размахивать, не сомневался, слишком хорошо себя знал. Немного подумав, он переложил туда же и все остальные кредитки, кроме сбербанковского «Мастер Карт». Раз русский, то и карта должна быть русская. А значит сюда же французский паспорт и водительское удостоверение. Он представил, как его останавливают на каком-нибудь блокпосту мятежники, он им тычет под нос дипломатическим паспортом гражданина России, а в кармане в это время находится паспорт гражданина Франции. Объяснить свой двойной статус можно и не успеть.
Он взял в руки коньяк, покачал его, понюхал, посмотрел на свет и выпил.
- Действительно, французский, - буркнул он и, морщась, откусил дольку засахаренного лимона.
Кофе оказался именно сваренным, а не налитым из офисной кофеварки. Видно «BNT» держал целый буфет для таких клиентов как он. Щёлкнул зажигалкой, прикурил. Выпустил дым, сдерживая кашель. Затянулся ещё раз. Потом решительно раздавил сигарету в пепельнице.
Не курил, и пробовать не стоит.
Задумался. Снова промоделировал ситуацию. Открыл кейс и переложил в ячейку несколько упакованных в банковскую ленту пачек английских фунтов. Деньги он снял сегодня на возможные взятки, но рассудил, что пятьдесят тысяч будет, пожалуй, много. Хватит и двадцати. Эти пусть лежат на всякий случай.
Из оставшихся денег одну пачку, сотенными переложил в глубокий потайной карман, мелкие купюры разложил по карманам и в бумажник, запоминая, где какие. Снова задумался. Вынул из бумажника фотографию матери и положил в ячейку. Ничего особенного, но надпись на обратной стороне сделана на французском. Допив кофе, ещё раз просмотрел всё. Больше ничего, что могло бы вызвать подозрения. Разве что университетский пропуск. Тут всё на русском, но к чему лишние расспросы.
Набрав шифр, восемь цифр основания натурального логарифма без десятичной точки, он закрыл ячейку и позвал сотрудника.
- Надеюсь, месье доволен? – Спросил тот, принимая ячейку.
- Конечно. У вас прекрасный банк. Я всегда ему доверял.
Польщённый сотрудник осклабился. А Андрей, повторяя про себя: «Я русский, я только русский» вышел наружу.
Один плюс у мятежа всё-таки был. Несмотря на то, что на дворе стоял май, то есть туристический сезон в самом разгаре, отели стояли пустые. Хотя на числе сотрудников это пока не сказалось. Заняться обслуживающему персоналу было нечем и очевидно все они, или, по крайней мере, большая часть собралась в фойе.
Андрей проскочил вертящуюся дверь, встал, обвёл фойе взглядом. Кондиционеры работали вовсю, после раскалённых улиц Каира, особенно если учесть что он был в костюме, стало даже прохладно. Прямо напротив дверей, в центре фойе бил небольшой фонтанчик. Едва только переступив порог, он оказался под перекрёстным огнём множества взглядов, что в общем было довольно неприятно.
- Неплохо, - сказал он обведя взглядом фойе.
С диванчика тут же поднялась девушка. Пока она шла к нему, он успел оценить и её стройные ноги, и миниюбку, и высокую грудь, упрятанную за белой блузкой. На груди висел бейдж, но он подождал пока она представиться сама.
- Марина, менеджер по работе с русскими клиентами. Могу я Вам чем-то помочь?
Ослепительная улыбка. Очаровательный голос. Зелёные глаза. И брюнетка. Да уж, турфирмы умеют набирать штат.
- У меня несколько вопросов, - ответил ей Андрей. – Свободных номеров, как я понимаю, полно?
- Конечно, к сожалению, для нас – да. И к счастью для вас.
- Вопрос второй, у меня паспорт находится на оформлении в российском посольстве. Есть справка об этом и водительское удостоверение. Проблем не возникнет?
- В принципе, если вы оплатите номер вперёд, то можете обойтись вообще без документов, - её коралловые губки едва улыбнулись и показались ровные ряды белых зубов. – Паспорт необходим в случае когда номер бронируется. Однако вся бронь снята. Только…
Она чуть прикусила губу и наморщила лобик.
- Что только? – Тут же спросил Андрей.
- Рекомендую всё же при оформлении, назвать то имя, которое указано в имеющихся в наличии документах. Обстановка сложная, возможны полицейские проверки.
- Ну, это даже ёжику понятно, - прокомментировал Андрей и усмехнувшись пообещал. – Васей Пупкиным называться не буду.
Она тоже улыбнулась в ответ, чуть опустила глазки, потом подняла их и напустила на себя серьёзный вид:
- Ещё вопросы?
- Какие номера порекомендуете?
- Всё зависит от суммы, которую Вы можете себе позволить.
- Какие суммы у бедного аспиранта математика? - Деланно всхлипнул он, коротко рассмеялся и уже серьёзно ответил. – Не имеет значения. Мне нужно хорошо выспаться, завтра будет тяжёлый день.
- Тогда люкс-комфорт. Мини-бар, телевизор, музыкальный канал, балкон терраса с чудесным видом, естественно регулируемый кондиционер. Всё это плотно упаковывается, так что никакой шум не помешает.
- Отлично. И последний вопрос, Вы во сколько заканчиваете работать?
Её глаза на секунду распахнулись.
- А вот этого, пожалуйста, не надо, - серьёзно ответила она.
Андрей пожал плечами и улыбнулся самой своей чарующей улыбкой:
- Ну попробовать-то стоило. Иначе, зачем было Богу разделять людей на мужчин и красивых девушек?
И повернувшись на каблуках, он пошагал к стойке.
Марина наконец успокоилась и уснула у него на плече. А Андрей всё лежал, вновь и вновь перебирая по минутам весь этот, длинный, учитывая разницу во времени, день. И снова приходил к выводу, что всё давалось ему слишком легко. Вспомнилась фраза из «Острова Сокровищ»:
- Все, буквально все, бросались нам помогать, стоило только сказать, что мы отправляемся за сокровищами.
Шутки шутками, но у Андрея возникло чувство падения в пропасть. Пока он летит ему легко. Невесомость, ничего не давит, нигде не болит. Однако приземление неизбежно. Он отгонял от себя черные мысли, но с приближением ночи они всё больше овладевали им. А потом приходило спасительное, что может он зря беспокоится и всё именно так и должно быть. Почему бы не предположить, что за один день ему встретилась масса хороших людей, оказавших посильную помощь, складываясь, эти небольшие содействия и создали атмосферу лёгкости? Ведь он ещё только в начале пути, завтра будет самое сложное. Вот и начнутся проблемы.
«Нет, пора спать, - подумал он. - Иначе взвинчу сам себя до истерики».
Он закрыл глаза и почти моментально провалился в тревожное забытьё, без сновидений и красок.
Глава 4
- Кто это сделал?
Наибдала, поднял голову, посмотрел на Андрея печальным и сочувствующим взглядом, потом шмыгнул носом и ответил:
- Амат и Бессмертные.
- Кто такие Бессмертные? – Механически переспросил Андрей.
- Солдаты Амата. Их целая рота, или батальон. Не знаю. Убийцы.
Андрей отвернулся от свеженасыпанного песчаного холмика с торчащим из него, грубо и криво сколоченным крестом.
- Крест ты поставил? – Спросил он у Наибдалы.
- Да, - тихо ответил рабочий, нанятый экспедицией для работы на раскопках. – Они же Христиане, вроде. Ну, русские.
- Да, Христиане. Кажется все. Большинство. – Он посмотрел Наибдале в глаза. - Что вообще происходило последние дни? И как…
Он осёкся. Наибдала сглотнул комок и начал хрипло рассказывать.
- Когда Амат объявил, что теперь он правитель Египта, русские стали спорить. Они весь вечер спорили. Не знаю о чём. По-вашему спорили. По-русски. Даже кричали. А потом стали собираться. Зарплату нам всем выдали, притом как будто мы всё время отработали. А утром прибыл капитан с солдатами и всех задержали. И археологов и нас, рабочих. Профессор, он говорил капитану, что работы прекращены и что они возвращаются в Каир, но капитан отвечал, что приказ задержать русских поступил от самого Амата, лично. Ну, профессор, он ещё нас успокаивал. Говорил, что это в целях безопасности. А вчера на лошадях сам Амат прискакал и Бессмертные. Амат о чём то с профессором в палатке поговорил. Потом всех русских вывели и приказали могилу копать. Но профессор отказался и другим запретил. А Амату сказал, что если ему надо, сам выкопает. Тогда Амат его ударил.
Андрей скрипнул зубами и полоснул по лицу Наибдалы холодным, колючим взглядом. Но тот увлёкся рассказом и видимо этого не заметил.
- Профессор упал, но тут же поднялся. И сказал, что Амат будет хорошим правителем, раз не боится беспомощных людей бить. Тут Амат даже завыл от злости и на месте закрутился. А потом вынул саблю из ножен и…
Андрей простонал. Наибдала хватился и замолк.
- Нет, продолжай, - сквозь зубы потребовал Андрей.
- Профессора Амат зарубил, а остальных Бессмертные, - после небольшой паузы продолжил рабочий. – Потом нас заставили тела в раскоп сбросить и засыпать его. И уезжая Амат сказал, что так будет с каждым, кто будет могилы грабить. И пригрозил, то же самое будет и с нами в следующий раз. Потом рабочие разбежались, они местные. А я из Каира, добираться побоялся пока. Сижу вот, жду, может, кто отвезёт?
Он с надежlой посмотрел на Андрея. Но тот не замечал этого взгляда. Картина, составленная по рассказу рабочего, стояла у него перед глазами. Он, правда, никогда не видел самого Амата, только нерезкое фото в Интернете. Но почему-то представлял его бородатым, в тюрбане, и традиционной арабской одежде. Кулаки невольно сжались, когда он представил, как тот вынимает саблю…
И тут силы оставили Андрея. Ноги подкосились и он рухнул на колени, перед большой, братской могилой, в которую превратился раскоп. Увидев это, Нибдала тихо отошёл в сторону, а потом вообще скрылся в палатке неподалёку.
Вот и всё. Два дня гонки со временем закончились возле кривого креста, установленного над курганом. Почему-то Андрей даже мысли не допускал, что всё может закончиться вот так. Странно, нелепо, бессмысленно. Он предполагал возможные трудности или противодействие. Но чтобы вот так? Не убивают археологов в двадцать первом веке из-за каких-то предрассудков.
Вернее не убивали.
Мыслей не было. Совершенно ясное сознание, но без единого намёка на хоть что-то. Ни желаний, ни цели. Пусто. Сидя на земле, Андрей машинально брал горсти песка и пересыпал из руки в руку, пока легкий ветерок не разносил её по воздуху. И тогда черпал новую горсть и снова начинал изображать песочные часы.
Наибдала тихо подошёл. В руках он нёс объёмный чемодан и вещмешок. Смело, хотя и с оглядкой на Андрея, открыл боковую дверцу микроавтобуса и положил чемодан в салон.
- Вещи профессора, - пояснил он негромко. – И остальных.
Вещмешок остался лежать у ног рабочего, а сам он вопросительно смотрел на Андрея и ждал. Видимо всё же надеялся уехать в Каир. Ведь по сути делать здесь Андрею было больше нечего. Теперь необходимо было начинать другие хлопоты. А может быть они и не в его компетенции. Здесь совсем другой уровень. Хотя и об этом он пока не думал. Просто сидел и пересыпал песок.
Наибдала бросил тревожный взгляд на Запад. Солнце пока висело высоко, но стоило бы поторопиться, по его мнению. Потом отвернулся и замер.
- Бессмертные, - сдавлено крикнул он, подхватил вещмешок, и пригнувшись помчался обратно к палаткам.
Его восклицание вывело Андрея из состояния прострации. Он повернул голову в сторону приближающихся всадников.
Их было двое. Вначале было непонятно, почему Наибдала определил в них Бессмертных. Оба солдата ничем не отличались от обычных солдат египетской армии. Всё те же пробковые шлемы, серо-жёлтая защитная одежда. Встреть их где-нибудь на дороге и не отличишь от правительственных войск. Однако когда всадники приблизились, Андрей обратил внимание на красные повязки на левом рукаве каждого из них. Мелькнула странная мысль, почему красные, а не зелёные? Но он тут же разглядел и их лица. Не арабы. И кажется не египтяне. Скорее всего, европейцы.
«Наёмники?»
Впрочем, особо раздумывать было некогда. Андрей встал, машинально отряхивая одежду и чувствуя как изнутри поднимается, завладевая им волна гнева.
Всадники спешились шагах в двадцати. Придерживая руками сабли, что странно для двадцать первого века, если ты конечно не в Египте, обо пошли к нему. Один из солдат отошёл чуть в сторону, заходя сбоку. Второй, выпустил эфес сабли, выдернул из-за спины длинный хлыст и смело, несколько развязной походкой начал приближаться к стоящему на месте Андрею. Не доходя трёх шагов, солдат остановился. На нём были солнцезащитные очки, почти чёрные, непроницаемые, но чувствовалось, что он внимательно рассматривает невесть откуда взявшегося странника.
- Такой кто есть? – Рявкнул солдат на египетском. – Здесь почему есть где нельзя?
Лет в десять Андрей неожиданно увлёкся египтологией. Обрадованный отец, решивший, что растёт продолжатель его дела, усиленно с ним занимался. Потом Андрей нашёл особое очарование в цифрах, формулах и уравнениях, однако уроки не прошли даром. На египетском он разговаривал значительно лучше, чем на арабском. По крайней мере, мог легко отличить, когда человек говорит с акцентом, а когда чисто. Здесь акцент был просто ужасающим.
Но он ничего не ответил, продолжал стоять и рассматривать Бессмертного. Кроме сабли тот был вооружён пистолетом. Большим, судя по размерам кобуры. Точно такая же кобура висела и на поясе второго солдата.
- Отвечать молчать нельзя! – Приказал солдат, помахивая хлыстом.
- Du denkst er dich versteht (Ты думаешь он понимает тебя? (нем.))? – Спросил первого солдата второй.
- Алёшька? – Вместо ответа гаркнул первый и оба солдата расхохотались. Потом первый спросил у второго. - Du weißt das Russische zufällig nicht (Ты случайно не знаешь русский язык? (нем))?
- Nein (Нет (нем.)), - отрицательно покачал головой второй.
- Es ist schade, man muss es unterrichten, auf der ägyptischen Sprache zu sagen (Жаль, придётся учить его говорить на египетском (нем)).
- Gut. Nur ist es nicht lang. Uns noch einzuholen (Хорошо, только недолго. Нам ещё своих догонять (нем))..
И второй солдат начал снимать с пояса флягу с водой. Первый, угрожающе помахивая хлыстом, придвинулся вплотную к Андрею:
- Говорить надо, молчать нельзя. Я тебя учить, ты говорить.
Он поднял хлыст. За мгновение до того, как гибкий прут начал движение сверху вниз, Андрей шагнул вперёд, перехватил руку, резко вывернул её, в результате чего солдат оказался к нему спиной и правой рукой нанёс сокрушительный и парализующий удар чуть выше правой почки. Солдат охнул и обмяк, однако Андрей не дал ему упасть обхватил левой рукой, сдавливая горло и развернул, прикрываясь как щитом от второго. Тот не сразу сообразил что происходит, очевидно не ожидал такого. Выпустив флягу, он начал нашаривать кобуру, хотя в данной ситуации болтающаяся сабля была бы значительно эффективнее. Стрелять без риска попасть в товарища тот всё равно не мог. Но даже с кобурой солдат замешкался. А Андрей уже расстегнул кобуру своего пленника и вынул пистолет.
Весь его опыт обращения с оружием ограничивался военной кафедрой. Однако на удивление быстро он нашел, что надо передвинуть, а что передёрнуть. Эти манипуляции он проделал не выпуская пленника из смертельного захвата. Тот силился освободиться, схватился двумя руками за душащее его предплечье, но адская боль в жизненно-важной точке видимо не давала солдату действовать в полную силу. К тому же нижняя часть тела вообще оказалась отключенной. Ни упереться, ни оттолкнуться.
Андрей поднял пистолет как раз в тот момент, когда второй солдат ещё только вытаскивал свой и выстрелил. Пуля вспорола песок метрах в двадцати позади противника. Тот очень ловко прыгнул в сторону, перекатился, встал на колено и замер, пытаясь прицелиться. Но Андрей был хорошо укрыт солдатом, к тому же тот, сопротивляясь, заставлял их всё время двигаться. И Андрей снова выстрелил. Но противник был проворнее. Пуля попала в то место, где он только что был, а солдат уже стоял метрах в пяти в стороне, причём так, что Андрею пришлось срочно поворачиваться, так как его бок оказался открытым. Вовремя, потому как солдат выстрелил. Заложник дёрнулся, но остался стоять, видимо пуля товарища только оцарапала его. Даже умудрился усилить сопротивление, так что Андрею пришлось приложить усилия, чтобы тот не вырвался.
Снова раздался выстрел. Пуля пролетела, как говориться впритирку с его выступающей над плечом заложника головой. Андрей выстрелил в ответ, но опять солдат предугадал намерения и успел перекатиться.
В этот момент видимо шок от воздействия на болевую точку начал проходить, потому, как заложник ударил его ногой по ступне и одновременно сделал движение, головой назад, силясь попасть затылком в лицо. В глазах Андрея потемнело от боли в большом пальце ноги, а лицо онемело от удара.
Что ж, противникам не откажешь в подготовке. На их фоне он всего лишь возомнивший о себе неизвестно что щенок.
И опять выстрел и свист пули. Стрелок не надеялся попасть в Андрея, но на нервах играл. Однако это возымело совсем не тот эффект, на который, видимо, рассчитывал солдат. Вместо того, чтобы запаниковать, психануть или ещё что-нибудь в этом роде, Андрей вдруг успокоился и начал действовать методично и расчётливо. Прежде всего, двинул рукояткой в висок заложника, не сильно, чтобы тот остался стоять на ногах, но был временно оглушён. Потом поднял пистолет и дернул им, следя, куда именно на этот раз перекатится противник. Тот заканчивал своё движение, когда выпущенная Андреем пуля попала ему прямо в живот. Схватившись обеими руками за рану и скорчившись, он упал на песок и застонал.
Андрей опустил хватку и обрушил на голову заложника мощный удар рукоятью. Тот наклонился и тут же начал заваливаться от подсекающего удара ступнёй с обратной стороны колена. Дождавшись, когда солдат приземлиться, Андрей просто впечатал ему каблук в лицо, расплющивая нос и губы. Но видимо этого показалось мало, так как он ещё и в довершение подпрыгнув, приземлился на грудную клетку Бессмертного, с каким-то пугающим удовлетворением слушая, как затрещали рёбра.
И всё. Успокаивая дыхание Андрей прошёл по месту схватки. Приблизился к раненному в живот солдату. Тот громко стонал и хрипел, однако увидев Андрея, затих и посмотрел снизу вверх обречённым и одновременно умоляющим взглядом. Так смотрит умирающий больной котёнок. Смерть уже ухватила его, но он надеется, что хозяин, человек, спасёт его он неизбежности. И Андрей, поднявший было пистолет, бессильно его опустил.
Оказывается это не так просто убить человека. Да не просто убить, а добить раненого тобой же. Откуда-то вдруг налетел прохладный ветерок, зашевелил волосы на голове, остудил разгорячённую кожу. И Андрея охватил стыд. Стыд и раскаяние за то, что он совершил и собирался совершить. Ведь это же люди. Какие бы они ни были но люди. Вот этот парень, лежащий сейчас внизу. В принципе доброе и открытое лицо. И что с того, что он наёмник? Каждый зарабатывает как может. И что он о нём знает? Может быть, в наёмники парень подался от безысходности? Может, ждут его где-нибудь в Баварии белокурая Гретхен и маленький Ганс. Ждут возвращения, а пока, в который раз перечитывают письмо, что он жив, здоров, ещё немного и вернётся домой.
Не отдавая отчёта своим действиям, Андрей развернулся и побежал в сторону микроавтобуса. По пути скользнул взглядом по кривому деревянному кресту над свежей могилой, но это вызвало только острую боль. Без гнева и жажды мести.
- Эй, - крикнул он испуганно выглядывающему из-за палатки Наибдале. – Помоги.
Он перегнал «Рено» ближе к месту схватки. Вдвоём с рабочим они погрузили в салон, сначала раненного в живот, потом помогли подняться и устроится, постоянно отхаркивающему кровью, недавнему живому щиту. Правда сабли обоих, Андрей всё же вынул из ножен и выбросил наружу. Мало ли что взбредёт в голову, пусть даже раненым и искалеченным Бессмертным.
Воспользовавшись медаптечкой и призвав на помощь все свои познания в медицине, Андрей как мог, оказал первую помощь. А потом сверился с картой, с укреплённым на приборной панели компасом, включил передний мост, раздачу и двинув рукоять коробки передач отпустил сцепление.
- Держись, славяне, - гаркнул он направляя микроавтобус между барханами.
Последним движением выбросил в открытое окно ставший ненужным пистолет.
Из больницы Андрей успел уйти до того, как ему начали задавать скользкие вопросы и до того, как пострадавший от рукопашной Бессмертный смог кому-нибудь объяснить, что произошло. Ниабдала где-то в суматохе потерялся, вместе со своим вещмешком, но разыскивать его было некогда. И вообще Андрей был уверен, что тот попросту сбежал. Ему же необходимо было убираться с территории мятежников и чем скорее, тем лучше.
Однако машина у Андрея была хоть и в защитной окраске, но всё же приметной. Пока он добрался до окраины городка, блокпост уже успели известить и видимо отдали приказ задержать. Шлагбаум оказался опущенным, а навстречу ему бежал солдат, размахивая руками и явно призывая остановиться. Позади него мелькали пробковые шлемы других.
Андрей снизил скорость и одновременно отключил передний мост. Солдат расслабился. Андрей, всё так же не торопясь подъехал к площадке. Из сколоченной из разного хлама будки вышел офицер в фуражке с высокой тульей и неизменных солнцезащитных очках. Кажется офицер был египтянин, хотя сказать трудно. Солнце находилось за спиной Андрея и слепило глаза военным.
Как бы дублируя команду своего солдата, офицер тоже поднял руку, призывая остановиться и указал пальцем место, чуть впереди Андрея. Он кивнул, так чтобы это увидели все присутствующие, перешёл на нейтралку, газанул, вроде как случайно, перепутав педали, даже вниз глянул и губами зашевелил, будто ругаясь, мельком и с удовлетворением отметил, как солдаты захохотали над незадачливым водителем, а потом воткнул сразу вторую и выжал педаль акселератора до пола.
Шлагбаум печально тренькнул на прощание и отлетел в сторону. На дороге лежали бетонные блоки, образуя змейку, но Андрей не стал юлить между ними, а сразу свернул и спустился с обочины. В зеркало увидел засуетившихся мятежников, однако едва он покинул асфальт, как густые клубы пыли тут же заслонили его от блокпоста. Если и будут стрелять, то не прицельно.
Под колёсами была достаточно твёрдая поверхность, не песок, так что он прекрасно обходился без переднего моста. А это в свою очередь позволило сразу же набрать приличную скорость. В принципе нужно было бы возвращаться на асфальт, но он решил пока ехать по бездорожью. Всё-таки пыль маскировала от возможных снайперов лучше всякой дымзавесы, хотя скорее всего одновременно указывала его местонахождение для возможной погони.
Она появилась, когда солнце уже окрасило местность в розоватый цвет. Легкий джип, набитый солдатами мчался наперерез, так же выпуская из-под колес клубы пыли. И начались гонки. Здесь джип не уступал в скорости «Рено», несмотря на явную перегруженность, но с другой стороны был слишком лёгким, чтобы сбить с дороги. Солдаты периодически принимались стрелять, но им мешала пыль. К тому же Андрей постоянно рулил из стороны в сторону сбивая прицеливание. Да и джип, подскакивая на неровностях точности, явно не прибавлял.
И тем не менее это не могло продолжаться вечно. Да и солдаты знали местность куда лучше Андрея. Это не замедлило сказаться. Он спустился с холма в низину и запутался между какими-то огромными, не то валунами, не то блоками. А когда повернул в очередной раз, выскочил на устроенную засаду. Стоя в строю, на колене, возле своего джипа, солдаты дали залп. Лобовое стекло пошло трещинами, что-то разбилось в салоне, вылетела и покатилась по дороге фара. Андрей запоздало пригнулся. Хотя почему запоздало, всё таки вовремя. Включил задний ход и быстро вырулил за угол, однако солдаты успели дать ещё один залп. Что-то зашипело, пошёл пар.
- Чёрт, - заорал Андрей. – Как же вы меня достали.
И переключившись, опять вдавил педаль в пол.
Двигатель, слава Богу, работал пока без перебоев и на полную мощность. Солдаты испуганно побросали карабины и сыпанули в разные стороны спеша выскочить из-под колёс надвигающегося на джип микроавтобуса. А Андрей, не снижая скорости, поддел бампером это легкое творение для передвижения по пустыне, опрокинул на бок и протащил метров десять, с удовлетворением слушая, как ломается и рвётся металл. А когда снова дал задний ход, заметил, что одна из шин на джипе лопнула и сползла с диска. Это его устраивало как нельзя лучше.
Опять переключившись, он дал газ и, проскочив между валунами, помчался на восток. Прилетела последняя, запоздалая пуля и напрочь снесла установленное на дверце зеркало заднего вида.
Всё. Погоня осталась ни с чем. Могла быть, конечно, где-то ещё одна, хотя Андрею казалось, что именно всё. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и он сильно сомневался, что кто-то будет искать его ночью.
Следовало и самому подумать о ночлеге. Уцелевшая фара плохо освещала путь. Можно было запросто куда-нибудь угодить, а выбираться потом пешком, приятного мало. К тому же двигатель начал, что называется – «петь». Стрелка температуры зашла на красный сектор. Ехать дальше, значит рисковать его заклинить. Стало попахивать жжёной изоляцией. Проехав ещё немного Андрей остановился и заглушил мотор.
Тишина. Только пощелкивал, остывая двигатель, да насекомые тревожили ночь своим верещанием. И всё бы было хорошо, но теперь Андрей вдруг со всей отчётливостью осознал произошедшую трагедию.
Утром, наскоро перекусив консервами и запив их минералкой, Андрей приступил к осмотру микроавтобуса. Выстрелы мятежников нанесли ему непоправимый урон, но к счастью в основном товарному виду. Из серьёзных проблем было две. Пробитый радиатор и целый комок сплавившихся между собой проводов. Пробоина оказалась одна. Тосол естественно вытек, но в салоне стояла целая канистра. А среди заботливо уложенных менеджером «Рено» припасов нашлась холодная сварка. Пока комок клейкой массы застывал, Андрей распутал, зачистил и заново заизолировал провода. Затем перелил тосол, на всякий случай всыпал герметик, завел двигатель, погазовал и убедился, что всё в порядке. Микроавтобус был готов к обратному пути.
Далее он начал проверять средства связи. Мобильник, как Андрей и ожидал, не работал. Сигнал отсутствовал. Зато JPS навигация включилась сразу. Хотя определение местонахождения мало что дало, разве что только удалось определить направление на шоссе. Однако кем контролировался этот район, умный прибор подсказать не мог. Если мятежниками, то тогда всё плохо – второй гонки «Рено» мог не выдержать. А в их руки попадать не хотелось. Эти люди готовы были убивать, Андрей уже убедился в этом.
Но если район контролировали правительственные войска, оставался открытым другой вопрос: А куда, собственно говоря, теперь ехать?
Самое разумное было бы вернуться в Каир, в посольство и начинать оттуда. Или вообще пока вернуться в Россию. До стабилизации положения в Египте. Но уехать вот так просто он не мог. По своим причинам.
Амат. Андрей вчера понял, что на роль мстителя всем и вся он явно не годится. Не дано ему убивать, даже в состоянии праведного гнева. По крайней мере приспешников мятежного губернатора. Но вот как относительно его самого?
Больше всего на свете он бы сейчас хотел оказаться с Аматом лицом к лицу. Заглянуть ему в глаза и спросить: За что?
В египетском языке не было слова археология. Его заменяло словосочетание, которое можно перевести как «грабители могил» или «расхитители гробниц». И в разные времена отношение к ним было разное. От полного запрета до вседозволенности.
Но никогда археологов не казнили. Пороли на площадях – да. Даже кисти рук отрубали, особенно самодеятельным, работающим без разрешения. Тем, кого в России называют «Чёрные копатели».
Но отец и его коллеги к таковым не относились. Пусть экспедиция была по существу частной и разрешение выдано правительством, против которого выступают мятежники. Но, во-первых, они уже свернули работы, а, во-вторых…
А во-вторых – не казнили археологов никогда до этого.
Андрей не курил, но захотелось вдруг почему-то. И полез в салон. В бардачке ничего не оказалось. Может быть среди припасов, уложенных заботливым менеджером? И пробираясь к заднему, грузовому отсеку он заметил объёмный чемодан. Тот, который положил Наибдала, сказав, что там вещи отца и других членов экспедиции.
Мелкие вещи. Расчески, зубные щетки. Бумажники. Чья-то бензиновая зажигалка с выдавленным двуглавым орлом. Тетради. Гроссбух с надписью сделанной рукой отца: «Журнал Экспедиции». Личные документы. Фотографии. Вот семейное. Немолодой уже, лысый мужчина обнимает смеющуюся полную женщину. Лица счастливые. Вот розовощёкая, белокурая девочка с огромными бантами и серьёзным взглядом серых глаз. Это из ателье, сразу видно. А вот и его собственное, в бумажнике отца. Тут ему двенадцать лет, Андрей помнил, когда был сделан этот снимок – отец сфотографировал, уезжая в очередную экспедицию. Как раз за три дня до того, как аэробус «Конкорд» рейсом Нью-Йорк-Париж упал в Атлантический океан, унеся с собой жизнь матери.
Он захлопнул крышку чемодана, вновь чувствуя, как изнутри поднимается волна, жажда мщения. Но не вчерашний безумный гнев, заставлявший кидаться на всё и вся, а холодная расчётливая ярость. Ненависть к человеку, который вот так, походя, ради каких-то непонятных причин приказал оборвать сразу шесть жизней ни в чём не повинных людей. И лично убивший отца.
Он не слышал как они подошли. Первый звук, который вывел Андрея из состояния задумчивости, был звук передергиваемого затвора на карабине.
Трое. Один офицер, два солдата. Чёртова, серо-жёлтая форма, по которой не определить к какой из сторон относятся эти военнослужащие. Заметили автомобиль и подкрались? Или просто двигались по своим делам и наткнулись на ночёвку Андрея? А может, искали?
Теперь уже не важно. Повинуясь приказу, он выбрался из «Рено» и поднял руки вверх.
- Я сотрудник Российского посольства, - сказал Андрей офицеру на арабском. – У меня дипломатическая неприкосновенность.
Офицер с десяток секунд пристально вглядывался в его лицо, потом поднял руку и пошевелил пальцами:
- Паспорт, - потребовал он.
- В машине, - ответил Андрей. – На переднем сидении, костюм.
Офицер качнул головой и один из солдат бросился к водительскому месту. Через некоторое время пиджак оказался в руках офицера. Тот неторопливо начал прощупывание. Вынул бумажник и сжимая его в руках продолжил обыск. Легко нашёл пачку сотенных фунтов, присвистнул и она исчезла в нагрудном кармане его рубашки.
Андрею это не понравилось. Не потому, что деньги принадлежали ему. А та наглость, с которой это было проделано. В пустыне, он один их трое. И никто ни о чём не узнает.
Тем временем, опустошив все карманы, офицер бросил пиджак на землю и наконец достал и открыл паспорт. Пристально посмотрел в лицо, сверяя фотографию, потом нахмурившись, взглянул на валяющийся пиджак. Именно в нём Андрей был на фото в документе. И ещё дата совсем свежая.
Паспорт и пустой бумажник упали на пиджак. Перешагнув через них, офицер подошёл к микроавтобусу. Засунул указательный палец в одну из пулевых пробоин, покрутил им и зацокал языком.
- Это кто? – Спросил он, указывая на отверстие.
- Не знаю, - соврал Андрей. Он пока так и не определил, к какой из враждующих сторон относятся военнослужащие. – Вчера вечером, в темноте, кто-то обстрелял.
Подозрительный взгляд офицера не предвещал ничего хорошего. Он отстегнул от поясного ремня рацию, вытащил антенну и приказал:
- Двигайтесь к нам.
После этого направился в обход микроавтобуса, шевеля губами, очевидно считая пулевые отверстия.
Андрей оглянулся по сторонам. Один из солдат, метрах в пяти, с самого начала всей сцены взял его на прицел карабина и с тех пор, кажется, даже не пошевелился. Черный зрачок ствола, направленный в голову сильно давил на психику и лишал Андрея всякой возможности оказать сопротивление, в случае необходимости.
Второй солдат, поднял пиджак, бумажник и паспорт, небрежно, через открытое окно, запихнул их в кабину. И остался стоять, расслаблено, держа свой карабин наперевес.
Послышался звук мотора, из-за холма, перевалившись через вершину, выскочил джип. Посолиднее вчерашнего. С кабиной, широкий, приземистый и мощный. А самое главное на его крыше был установлен пулемёт. Андрей слабо разбирался в марках оружия, но, вроде это было похоже на немецкий MG, времён второй мировой. Его он в кино видел. Кажется профи, могли рисовать из этого пулемёта восьмёрки на мишенях. Да и какая в сущности разница? Убивали людей и из пушкинских дуэльных пистолетов и из мушкетов времён Ивана Грозного. Главное они вооружены, а он нет. Да даже если бы и был. Он дал им застать себя врасплох и стать хозяевами положения.
Офицер открыл задние дверцы и, судя по звукам, перебирал канистры.
- Рабаб, - позвал он через некоторое время. – Возьми.
Гулко стукнулось дно о землю. Солдат оббежал микроавтобус и через несколько секунд уже тащил канистру с дизтопливом в сторону подъехавшего джипа. Из него вышел ещё один солдат, водитель. Он дождался когда Рабаб поднесёт канистру, перехватил её и направился к задней, багажной двери джипа.
А из люка на крыше высунулся ещё один солдат, вернее сержант, судя по нашивкам на погонах. А может капрал, или кто там у них, в армии. Он качнул пулемётом и развернул его в сторону Андрея.
- Я сотрудник Российского Посольства, требую пригласить представителя Министерства Иностранных дел.
- Министр сейчас приедет, ага, - пообещал капитан выходя. Послышались смешки солдат. – Лично.
«Мятежники» - понял Андрей. А это означало, что он влип, как говорится, по самое не балуйся.
Капитан грубо оттолкнул его в сторону и влез в салон. Увидел на сидении чемодан, поднял крышку бегло осмотрел содержимое, потом засунул руку и вынул зажигалку. Ту самую, с двуглавым орлом. Чиркнул, проверяя на работоспособность, запихнул в карман брюк, а затем вынул из кобуры пистолет и указывая стволом на чемодан заявил:
- Ты мародёр.
Странно было слышать о мародёрстве из уст человека, только что опустошившего карманы Андрея и, мягко говоря, конфисковавшего канистру с топливом.
- Это вещи российской археологической экспедиции, - сказал он. – И положи зажигалку на место, сволочь.
Сволочь он сказал на русском, но с такой интонацией, что можно было подозревать оскорбление. Взгляд офицера потемнел.
- Ты, падаль, - взвизгнул он.
- Сам ты, выкидыш вислоухой собаки.
Андрей произнёс страшное оскорбление. Офицер дёрнулся, сжал губы и шагнул к нему. Андрей тоже шагнул сближаясь с ним. И в этот момент его голова разорвалась от нестерпимой боли. Державший его на прицеле карабина солдат, выстрелил. Яркая вспышка, а затем полная темнота.
Через десять минут, очнувшись, Андрей сделал сразу два открытия. Одно приятное, другое нет. Приятное заключалось в том, что солдат не выстрелил. Очевидно он огрел его прикладом. На затылке выросла внушительная шишка, подташнивало, кружилась голова. Но всё равно, пока он был жив.
Неприятность заключалась в том, что уезжая, офицер прострелил все четыре колеса микроавтобуса.
Чертыхаясь и грозя офицеру самыми страшными карами, Андрей достал домкрат, монтажку и вулканизатор.
Блокпост оказался покинутым. Это была уже территория правительственных войск, здесь Андрея останавливали когда он ехал из Каира. Но почему никого нет?
Мусор, шевелящийся от дуновения легкого ветерка, маслянистые пятна на обочине. Открытая дверь полевого нужника с роем мух. Открытый шлагбаум. Бетонные блоки оттащены с дороги. Он зашёл в будку. Пусто. Видимо блокпост покидали без спешки, как говорится в штатном режиме.
Что-то произошло и правительственные войска ушли. Во время вчерашней погони, когда замкнуло провода, радиоприёмник сгорел, так что новостей Андрей не знал. И узнать их было не у кого – дорога совершенно пуста. В принципе здесь и вчера движение было не ахти, но всё же. А сейчас в оба конца только марево над чёрным асфальтом.
Андрей обошёл микроавтобус. Три колеса уже успели «сесть», четвёртое тоже тихо сипело. Как он не старался, как медленно не ехал, всё же корд на прострелянных шинах разрушался, а разрушаясь «жевал» резину камер. Можно конечно опять накачать, чтобы через некоторое время повторить процедуру, потом опять и снова и так до тех пор пока не наступит момент, что за время накачивания одного колеса, другое успеет сдуться.
«Теперь уж это не езда, а ёрзанье», - вспомнил он строчку из песни Высоцкого.
Попутка? Во-первых, их нет, а во-вторых, здесь не Россия. Бесплатно тебя никто не подвезёт. Деньги выгреб офицер. Андрей как-то даже не сообразил спрятать хоть что-то в машине. Расслабился за вчерашний день, когда проезжал все эти блокпосты, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью. Пообещать оплату потом, в Каире? Карточка сбербанка осталась.
Правда, снова к тому же - здесь не Россия, на слово не верят. В «Рено» была масса хороших вещей и среди них такая драгоценность как питьевая вода. Но опять же это шоссе. Проблем с водой не возникает. А вещи, кажется арабы не слишком любят их брать, даже в полцены. Продавать да, а вот самим получать в качестве оплаты – нет.
Не зная что делать, Андрей достал мобильный телефон. И о чудо – два деления шкалы сигнала из пяти. Должна сработать.
- Слушаю, - раздался женский голос.
- Это дом Фархата Наджи? – Уточнил Андрей по-арабски.
- Кто это? – Вместо ответа спросила собеседница.
И тут Андрей сообразил и перешёл на французский:
- Неужели я говорю с Вероникой?!
- Андрэ? – Недоверчиво отозвались на том конце, тоже на французском. – Андрэ это ты?
- Да я, - подтвердил он.
- Андрэ, тебя отец ищет, уже второй день, - зачастила Вероника. - Ты где?
Говорила она почти чисто, лёгкий акцент придавал её речи своеобразный шарм. Неизвестно из каких соображений Фархат с детства заставлял её учить язык Вольтера и насколько Андрей помнил, уже в одиннадцать, она говорила довольно так и сносно. Тогда это была девочка-подросток, с торчащими в разные стороны косичками, в шортах, футболке с вечными пятнами от гранатового сока, исцарапанными коленками и неизменной куклой в одеянии египетской принцессы. Получается сейчас ей… девятнадцать. Или даже двадцать.
- Я на дороге застрял.
- Андрэ, тебе не надо ездить за экспедицией, там… они… их…
Она замялась.
- Я знаю, - ответил Андрей, - Я уже был там.
Вероника молчала, видимо не знала, что нужно говорить в таких ситуациях. Молчал и Андрей. Потом повторил:
- Я знаю.
Ещё помолчал, потом спросил:
- Как мне твоего отца найти?
- Погоди, я сейчас, - ответила она.
Что-то щёлкнуло. Где-то через полминуты в трубке раздался бархатистый, немного раскатистый голос Фархата:
- Андрей? Ты куда пропал?
- Дядя Фархат, я застрял. Заброшенный блокпост между Александрией и Эль Аламейн.
- Двигаться можешь?
Андрей оглянулся на микроавтобус. Теперь он вообще стоял на дисках.
- Нет, - ответил он Фархату. – Машина в хлам. – Потом поправился. – В смысле всё, сломалась.
- Я понял, - ответил Фархат и коротко приказал. - Жди. За тобой заедут. Встретимся в Александрии, я как раз туда направляюсь.
Андрей отключил трубку. Однако о судьбе экспедиции уже известно, по крайней мере в Аль Симатре. Откуда?
Он задумался. Фархат Наджи, герой освободительной войны. Министром культуры стал из каких-то личных соображений, но никто не обманывался на его счёт. При правлении Салиха, Фархат был вторым лицом в государстве. Значит теперь получается – первый. Хотя первый Пахор, фараон. Но даже при полном незнании политики Андрей понимал, что говорить о Пахоре как правителе просто смешно. От отца он слышал о воскрешённом из глубины веков фараоне и то, что слышал, никоем образом не характеризовало его как реальную силу.
Но тогда получается, что Амат казнил отца, чтобы досадить именно Фархату. И известил его об этом?
Объяснение слишком простое, сразу приходило на ум, а значит было неправильным. Чтобы понять мотивы поступков таких людей как Амат или Фархат, нужно было знать некоторые подводные моменты в политическом течении Египта. А моменты эти, похоже, скрыты даже от атташе. Ведь он уверял, что экспедиции ничего не угрожает.
В ожидании помощи снова залез в салон «Рено». Взял свой кейс, открыл чемодан. Переложил в него именно личные вещи, разную бытовую мелочь оставил. Просмотрел фотографии, пролистал журнал экспедиции. В основном записи о ходе работ, разных делах. Внимательно прочём последние страницы. Ничего особенного, хотя видно было, что отец обеспокоен этим неожиданным задержанием.
Потом до Андрея дошло, что нигде нет ни средств связи, ни кино-фототехники, ни найденных древностей. Успели украсть? Бессмертные? Или тот отряд, что стерёг их на раскопе? А может рабочие?
Теперь неважно. В журнале был список древностей, обнаруженных экспедицией, но он мало что давал. Не детектив, убийца известен. Так что…
Послышался шум мотора. Защёлкнув замки кейса Андрей выбрался наружу. И замер, нахмурившись.
К блокпосту, с Востока подъезжал джип. С кабиной, приземистый, широкий. И немецким пулемётом времён второй мировой на крыше.
В Александрию Андрей не попал. Фархат успел уже переместиться к Садату, где находился полевой лагерь правительственных войск, туда его и доставили. Капитан Макрам, подобострастно распахнул заднюю дверцу джипа, приглашая Андрея выйти. А Рабаб, всю дорогу бережно державший кейс в руках, выскочил с другой стороны и встал так, чтобы уважаемый мог сразу взять свою поклажу.
Покручивая в пальцах правой руки зажигалку с выдавленным двуглавым орлом, Андрей взял кейс в левую.
- Ну, я надеюсь, всё будет в порядке? – Спросил он у капитана. – Микроавтобус хороший, почти новый. Колеса поменяешь, с менеджером «Рено» договоришься и он твой.
- Конечно, уважаемый, - осклабился Макрам.
Когда Андрей отошел от них офицер набросился на солдат:
- Что встали? Работать, работать.
А потом встал и долго смотрел вслед человеку, который оказался настолько благородным, что обещал ничего не рассказывать всесильному министру о небольшом утреннем инциденте в пустыне.
Фархат совсем седой, вскинул руки, потом заключил Андрея в объятья.
- Крепись, сынок. Вислоухая собака ответит за всё.
- За что его, дядя Фархат? – У Андрея вдруг навернулись на глаза невольные слёзы.
- Не знаю, Андрей. Честно не знаю. Мои солдаты всего на три часа опоздали, но даже я не думал, что до этого дойдёт.
Он немного отстранил Андрея от себя, осмотрел:
- Совсем мужчина стал. Смелый мужчина. Надо же додуматься, в одиночку ехать.
- Что вообще происходит, дядя Фархат?
- Пойдём, - направляясь к своей палатке.
Фархат тоже был в серо-жёлтой форме. На плечах погоны с большими звёздами. Ряд орденских планок на груди. В палатке он взмахом руки выпроводил присутствующих и указал Андрею на складной табурет.
- Есть хочешь? – Спросил он.
Последний раз Андрей ел ещё утром, а уже был вечер. Но мотнул головой, отказываясь.
- Ладно, потом вместе поужинаем, - сказал Фархат, помолчал и неспешно начал рассказывать. – После смерти Салиха, всё шло как задумывалось. Пахор должен был стать символом Египта, а управлять им правительство во главе с избираемым премьер-министром.
- Английский вариант? – Уточнил Андрей.
- Да, что-то вроде того. Постепенно могли бы и к партиям придти. Но в любом случае, Амат имел все шансы стать первым премьер-министром, по новому варианту. Учитывая его популярность. Однако вислоухая собака решила основать новую династию, совершенно не понимая, что из этой затеи ничего не выйдет.
- Но зачем было казнить археологов, не понимаю.
- Я тоже, Андрей, – Фархат печально покачал головой. – Взбесился не иначе. А может, хотел перед Верховным Жрецом выслужиться. Но тот всё равно это не одобрит, хотя всё время выступает против археологии.
- Верховным Жрецом? – Переспросил Андрей. – Кто это?
Фархат удивлённо поднял брови.
- Это, Андрей, старый замшелый паук, который правит Египтом. Невидимый кардинал.
- Серый Кардинал, - машинально поправил его Андрей.
- Совсем как отец, - печально улыбнулся Фархат. – Но здесь и правда невидимый. Никто и никогда его не видел и никто с ним не разговаривал. Однако его послания это приказы, невыполнение которых влечёт за собой самые тяжкие последствия.
Фархат выплеснул из пиал чай, достал откуда-то бутылку водки, ту, что «чекушка» называется и разлил жидкость по пиалам. Потом неожиданно воровато оглянулся на полог палатки.
- Арабы не любят, - пояснил он Андрею. – Приходится прятаться. Давай, помянём, кажется так, по вашему обычаю.
Они выпили.
- Дядя Фархат, а что теперь?
- А теперь ужин, - отозвался Фархат.
- Да я не о том, - мотнул головой Андрей. Водка начала действовать. – Что теперь дальше?
- Вот и поговорим, - пообещал Фархат и поднялся.
Ужинали они здесь же, на ковре. Традиционно, по-арабски. Фархат на три четверти был египтянин, арабом был только его дед, по отцовской линии, но принимать пищу предпочитал вот так.
- Амат, неожиданно оставил свою провинцию и быстрым маршем двинулся на Аль Симатру, - объяснял Фархат. – С ним всего лишь десятитысячная армия, в основном кавалерия. Не считая Бессмертных.
- Видел я Бессмертных, - отозвался Андрей, пережёвывая виноград. – Ничего особенного. Два немца. Наёмники?
- Это, Андрей, небольшая, притом худшая часть, - серьёзно отозвался Фархат. – Отребье, отбросы, преступники, искатели приключений. Их Амат сбил в одну роту и как мне известно, особо на них не рассчитывает. Держит на подхвате. А вот две остальных роты, это настоящие бойцы. Элита. Среди них наёмников нет. Только арабы или египтяне. В бой они пойдут вооружёнными до зубов, а каждый из них стоит десятка хороших солдат. И командует ими Икнатон Шахназ. Не знаю, откуда он выполз, но по слухам очень хороший боец. Кроме того, что командир батальона Бессмертных, ещё и начальник личной охраны Амата. Она кстати, тоже состоит из Бессмертных. Но ничего, завтра увидим, насколько они Бессмертны.
- Завтра?! – Андрей чуть не подавился.
- Амат стоит в десяти километрах от нас, - спокойно ответил Фархат.- Напротив нашей армии. Я потому и до Александрии не доехал, что узнал о марше на Аль Симатру. Пришлось срочно выдвигать лёгкие войска наперерез. Всё начнётся и закончится завтра.
- А наших сколько? – Задал вопрос Андрей, невольно говоря «наши».
Фархат это отметил и усмехнулся.
- «Наших»? Примерно столько же. Нужно было действовать быстро, так что войска тоже лёгкие, - и, видя непонимание, пояснил. – Тут, Андрей, Египет. У нас нет возможности вести затяжные, позиционные войны. Всё в основном заключается в обороне или взятии опорных пунктов, каковыми часто становятся обыкновенные колодцы или оазисы. Так было во время войны с англичанами. Или вот такие сражения в линию. На поле. Потому Салих так долго колебался с перевооружением армии. Очень тяжело было ему доказать, что уже двадцать первый век на дворе. Но завтра бьёмся по старинке. Утром в Аль Симатру уходит колонна, отправишься с ней. Будешь ждать, пока я вернусь.
Андрей вдруг выпрямился, посмотрел Фархату в глаза и твёрдо сказал:
- Я тоже буду сражаться.
Жеребец, с трудным для русского произношения именем, которое можно перевести как «Ветерок», всхрапнул и нетерпеливо затопал ногами. Андрей успокаивающе похлопал его по шее. Подействовало, пошевелив ушами, конь замер.
«Кто бы мне по шее настучал?», - подумал Андрей.
Он посмотрел на солнце. Оно стояло уже почти над самой головой. Потом вперёд. Там, километрах в двух, у самой линии холмов, виднелись разноцветные, мечущиеся пятнышки. Это стоились к предстоящему сражению войска Амата. После этого Андрей повернул голову налево. Фархат, восседая на рослом жеребце о чём-то переговаривался с немолодым уже полковником. Рядом с ними стоял знаменосец. Дальше, насколько хватало взгляда, шла линия всадников, а кое-где в первых рядах виднелись джипы с пулемётами.
Андрей посмотрел направо. Здесь тоже стоял строй, но не такой длинный. Они находились на правом фланге, откуда Фархат намеревался руководить сражением.
Спокойствие военачальника, не раз и не два участвовавшего в схватках ещё когда Андрея, да и Амата, на свете не было, передалось ему и он, методично, ещё раз отметил где и что у него находится.
Вчера, когда он высказал пожелание участвовать в предстоящей схватке, Фархат было хотел его отговорить, но осёкся и печально сказал:
- Что ж, ты мужчина. Это твоё решение и отговаривать тебя я не имею права. Но если передумаешь, знай, я буду только рад и ни в коем случае не стану тебя осуждать.
Андрей не передумал. Утром, он надел на себя, изрядно надоевшую за эти дни серо-жёлтую форму солдата египетской армии.
- Я, между прочим, старший лейтенант, - немного нервничая, пошутил он.
- Здесь, между прочим, Египет, а не Россия, - отозвался Фархат и, улыбнувшись, добавил. – Не волнуйся. Держись ближе ко мне и прежде чем что-то сделать - думай. А потом всё само пойдёт.
И вот он здесь. Жеребец ему достался беспокойный.
- Справишься? – Спросил Фархат, когда коневод подвёл Ветерка.
Вместо ответа, Андрей поставил ногу в стремя и легко взлетел в седло. Уроки в элитном манеже, во Франции, не прошли даром. Правда трудно сравнивать тех прогулочных лошадей и боевого коня, но Андрей был на сто процентов уверен, что, по крайней мере, из седла не вылетит.
Фархат же поправил ему перевязь так, что эфес сабли оказался почти под мышкой.
- Выхватывать легче, - сказал он.
За плечом висел английский карабин. Андрей рассчитывал на Калашникова, но их было мало и находились они у солдат, которые и назывались – автоматчики.
Но ничего, безотказный карабин, тоже оружие хорошее. В подсумке с правой стороны снаряжённые обоймы. Сзади на поясе фляга с водой. Вот и всё, а что ещё надо?
Не хватало спокойствия. Андрей опять начал нервничать. Нет, то что он должен находится здесь сомнений не вызывало. Просто нервничал, как оно всё сложится. Он конечно не мальчишка, физически крепкий, здоровый мужчина. Но…
Фархат поднял и опустил руку. Гортанно запели трубы и Андрей тронул бока жеребца шпорами. Линия качнулась и шагнула вперед. Шаг, ещё шаг, и ещё. А потом строй начал ускоряться. Всё быстрее, быстрее и быстрее. Держа поводья, Андрей смотрел перед собой. Поле битвы было ровным, Фархат видимо не зря выбрал эту площадку.
Или её выбрал Амат? Впрочем без разницы. Главное, что армия быстро ускорялась, летя навстречу противнику. И Андрей даже почувствовал азарт и нетерпение. Посмотрел в сторону. Увидел блеск в глазах соседнего всадника. Пригнувшись к шее тот привстал на стременах и подбадривал своего коня вскриками: «У-ха, гопа».
Но что-то было не так. Андрей конечно не специалист, но ему казалось, что противник тоже должен был бы двинуться навстречу. Кажется даже есть такое слово – сшибка. Однако строй солдат Амата продолжал стоять, где стоял, и только кони беспокойно дёргались из стороны в стороны.
Разогнавшись они пролетели уже половину пути. Заработал пулемёт на крыше одного из джипов. И тут случилось невероятное. Развернувшись и толкая друг друга, войска Амата начали разбегаться.
- Аааа, - заорал Андрей.
- Собаки, - отчётливо услышал он чей-то крик.
- Трусливые вислоухие собаки, - тут же вторил кто-то ещё.
А потом за холмами в тылу войск Амата послышался странный скрежет. Последнее что Андрей запомнил, как Фархат вдруг изменил траекторию своего пути, помчался ему на перерез, а потом прыгнул и выбил из седла.
Земля содрогнулась и солнце обрушилось на землю испепеляя всё вокруг своим немыслимым жаром
Некоторое время Андрей сидел, охватив голову руками. А потом вдруг слух вернулся, и на него обрушились ужасные звуки разыгравшейся трагедии. Стоны, крики, жалобное ржание лошадей. Треск огня. Стоял невыносимый смрад от палёного мяса и шерсти.
Он поднял голову. Всё поле было усеяно воронками и трупами. В основном по центру, хотя и правому флангу досталось. Кое-где шатаясь брели полуобожённые, а то и ещё горящие люди. Брели, спотыкались, падали, вставали и снова брели.
Метрах в пятидесяти от него на боку лежал горящий джип, очень похожий на тот, в котором он вчера приехал. Андрей равнодушно скользнул по нему взглядом, отвернулся было, но тут раздался грохот и джип разлетелся. Послышался треск взрывающихся патронов.
Тело нестерпимо жгло. Андрей посмотрел на китель. Он дымился. Расстегнув ремни, Андрей освободился от амуниции, потом стянул с себя горящую форму. И оглянулся по сторонам.
Фархат сидел метрах в десяти от него, спиной привалившись к трупу лошади. Без своего генеральского кителя, в майке в голубую полоску. Сидел и курил. Лицо его было серым, левая нога, выше колена перехвачена ремнём, а ниже…
Там просто были лоскуты одежды и плоти. Торчал осколок кости. Песок под ней побурел от натёкшей крови. Качаясь, Андрей подошёл к нему.
- Что это было? – Едва разлепив губы, хрипло спросил он Фархата.
- Установки залпового огня, - ответил тот равнодушно, но тут вдруг взгляд его вспыхнул и он процедил, брызгая слюной. – Вислоухая собака. Предатель. Нет проклятья, которого был бы достоин этот выродок. Отец поклялся жизнью, что изгонит англичан из Египта, а сын снова привёл их сюда.
- Амат? – Больше уточнил, чем спросил Андрей.
Фархат кивнул. На его ногу было страшно смотреть, и Андрей накинул на неё свой китель.
- Уходи, - сказал Фархат. – Между барханами проскочишь, а там всё время на север. Куда-нибудь да выйдешь.
- Дядя Фархат, я вас не оставлю…, - начал было Андрей.
- Я ужё труп, - сказал Фархат. – Из меня кровь вышла. Я чувствую. И…
Он сглотнул, застонал и уронил голову. Но тут же опять поднял её.
- И я уже прожил жизнь. Самый главный долг другу вернул, дочь вырастил. А жить, зная, что англичане снова здесь, лучше умереть. Сейчас собаки пойдут, раненых добивать. Уходи.
- А как же вы, - Андрей не решался отойти от друга отца.
Фархат хотел усмехнуться, но получился кривой полуоскал.
- Десантура не сдаётся, - в его руке Андрей заметил гранату. – Побольше бы их сбежалось только. Может и вислоухая собака придёт.
Он замолчал. Андрей наклонился и подобрал чей-то карабин.
- Иди, - снова приказал Фархат. – Они уже здесь.
Андрей оглянулся. С холмов спускалось несколько сотен солдат. Они были ещё далеко, но быстро приближались.
- Андрей, - позвал его Фархат и когда он посмотрел в его сторону попросил. – Если выберешься, увези Веронику. Куда угодно. В Америку, во Францию или Россию. Тяжело ей будет здесь. Увези, прошу.
Андрей кивнул, потом сказал:
- Обязательно, дядя Фархат.
- Всё. вперёд, - приказал генерал Фархат Наджи. – Прощай Андрей.
Андрей хотел что-нибудь сказать, но ничего не придумал. И кивнув, на прощание, пошёл на Север.
Взрыв донёсся до него минут через пятнадцать. Хотя могла взорваться одна из машин, но почему-то Андрей был уверен, что это граната. А ещё через пять минут он увидел группу всадников. Подался назад, но было поздно. Один из них его заметил, отделился и пустил коня вскачь. Следом за первым, рванулись остальные.
Всадник, в арабском одеянии мчался прямо на него. Над головой он вращал обнажённой саблей. Солнце играло на стали ослепительными вспышками. Андрей поднял карабин, прицелился и нажал спуск, но выстрела не последовало. Видимо что-то сломалось, когда карабин побывал под огнём. Всадник, укрывшийся было за шеей лошади, снова распрямился и нетерпеливо ударил в бока своего коня. Андрей едва успел прикрыться. Взвизгнул металл о металл, карабин переломился, пропуская удар, и самый кончик проскочил, рассекая кожу по груди. Ожгло болью. А пролетевший всадник осадил коня, развернулся и неспешно стал приближаться к нему. Андрей запустил в него прикладом. Легко отбив летящую в голову часть карабина, всадник весело рассмеялся, потом привстал в стременах. Свистнула сталь. Последним движением Андрей взмахнул стволом, пытаясь отбить смертельный удар. Ослепительная вспышка рассекла мир, и всё вокруг подёрнулся красной пеленой.
А потом наступила темнота.
- Ровно.
- Неровно.
- А я говорю ровно.
- Всё равно неровно. Весы врут.
- Неправда, весы не могут врать.
- А твои врут. Не обвешивай.
- Да какая разница.
- Э, э… он пополз. Лови его.
- Да пусть ползёт.
- Ага, а мне весы опять устанавливать.
Андрей почувствовал, как кто-то наступил ему на спину.
- Ты куда пополз? Лежи смирно. Весы из-за тебя второй раз устанавливать.
- Какие весы, - выдавил он.
- Невежа. Весы, на которых твое сердце взвешивать будут.
- Зачем?
- Что бы определить, достоин ты загробного мира, или крокодилам тебя скормить.
- Где я?
- Там, откуда не возвращаются.
Андрей повернулся с боку на бок, стряхнул ногу и снова пополз.
- Ну, вот опять, - раздался первый голос. – Я не буду весы за ним по всему Царству таскать.
- А тебя никто не просил за ними следить. Вызвался, так таскай, - ответил второй.
- Лучше сердце у него вынь. Без него особо не поползает.
- Нельзя. Осирис ещё не пришёл.
- Так он опять уползёт.
- Ничего, далеко всё равно не уползёт. Жарко, а ему пить хочется.
Андрей застонал. Приподняв голову, он силился хоть что-то разглядеть, но вокруг стоял сплошной мрак. Веки не разлеплялись.
- Пить, - простонал он снова.
- Нельзя, - тут же ответил один из голосов. – Пропустят в Загробный мир, там напьёшься. А не пропустят – Нильской воды нахлебаешься. Пока тебя крокодилы есть будут.
И Андрей опять пополз.
- Я больше не могу, в третий раз весы устанавливать не буду.
- Так ты не устанавливай.
- Как это?
- Ну, дождись, пока Осирис придёт, там и установишь.
- А когда он придёт?
- Когда этот умрёт.
- Так он уже умер.
- Нет, он пока цепляется. Но скоро она его возьмёт.
- Кто? – Вклинился Андрей.
- Смерть, кто же ещё.
- Смерть мужчина, - возразил первый голос.
- Он не египтянин. За ним девушка придёт. Он их очень любил, вот она для него последней и будет. Вернее первой здесь. Но возможно последней, если его крокодилы сожрут.
Потом спорящие голоса умолкли и Андрей остался один. Тело вдруг стало лёгким, почти невесомым. И он заскользил дальше. А потом почувствовал, что его куда-то несёт по раскалённому воздуху. Он снова попытался открыть глаза, но без успеха.
- Пить, - простонал он.
По губам потекла живительная влага. А потом он расслышал какой-то мерный звук, шуршание, шелест. И снова впал в забытьё, мучаясь от испепеляющего зноя.
- Может, хватит его мучить?
- Нет, он должен пройти все круги.
- Где я? – Снова повторил он.
Но ему не ответили. И он опять пополз. Но на этот раз ногу ему на спину ставить не стали, а грубо дёрнули, отчего тело пронзила резкая боль.
- Полегче, - послышался чей-то грубый голос.
- Да ладно, всё равно труп.
И снова темнота.
- Долго ещё?
- Часа два, или три.
- Я устал.
- Так спи, ложись, кто тебе мешает.
- Пить, - простонал Андрей.
И снова кто-то смочил ему губы. А зрение не возвращалось. Вернее глаза не открывались. Наверное, веки были зашиты, как это делают иногда. Но ведь он ещё жив.
Или нет?
Стало прохладно. Где-то журчала вода, негромко щебетала птица. А он плыл по воздуху. И вдруг понял, что если сейчас проплывёт мимо этого места, то всё, конец. А поняв начал сопротивляться, отчего тело снова пронзила нестерпимая боль.
- Да что с ним?
- Умирать не хочет.
И опять темнота. А потом боль. Резкая, сильная, нестерпимая.
- Не сопротивляйся, - сказал кто-то. – Отдайся ей. Почувствуй её. Дай ей овладеть тобой.
Андрей дёрнулся.
- Я же сказал – не сопротивляйся. Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже конец. Замри.
Андрей замер.
- Чувствуешь её? Прислушайся и почувствуй.
Он подчинился. Сначала ничего не понял, только боль и больше ничего. А потом пальцы ног похолодели. Он попробовал ими шевельнуть, но они не подчинялись. Это было необычно. Некоторое время он пытался преодолеть паралич, но безуспешно. И вдруг почувствовал, что и пальцы рук, тоже начали холодеть.
- Так вот как это бывает, - тихо прошептал он.
Леденящий холод, постепенно овладевал им, а он и не делал попыток хоть что-то предпринять. Просто лежал и ждал, когда остынет всё тело. И странно, вместе с холодом, приходило спокойствие, расслабленность, умиротворение. Только где-то в глубине сознания продолжала биться крохотная мысль, даже не мысль, а чувство, стыда что ли. Что-то важное он упустил, хотел вспомнить и никак не мог. Но ведь должен вспомнить, нельзя ему успокаиваться, если он не вспомнит. А холод уже проник в каждую клеточку.
- Не надо вспоминать, - ледяным шорохом осыпался чей-то шёпот. – Тебя уже ничего не должно волновать. Всё в прошлом.
Но нет, Андрей торопился выдернуть мысль. Ведь она последняя в этом мире. Додумать её, вот самое главное.
- Тебя волнует только одно, - продолжал осыпаться шорох. – Когда же, наконец, холод доберётся до сердца.
Это внушение подействовало. Действительно, всё тело остыло и только сердце продолжает трепыхаться, сопротивляясь. Но всё медленнее и медленнее.
Нет, мысль, последняя мысль. Он обязан понять, что это за мысль.
А холод уже сдавил сердце тисками. Вот оно сжалось раз, другой. Он вдохнул, со всей отчётливостью понял, что его волновало в эти последние секунды, хотел выдохнуть и не смог. Сердце встало.
Черноусов, Вадим Николаевич, атташе по связи с соотечественниками, а по совместительству сотрудник Службы Внешней Разведки, пересёк внутренний двор посольства и вошёл в застеклённую беседку. Это строение разрабатывалось в закрытом НИИ и называлось «Беседка для Переговоров». Технические специалисты посольства регулярно разбирали её на отдельные составляющие, просматривали каждый фрагмент, изучали специальными приборами и собирали вновь. Это позволяло с уверенностью на девяносто девять процентов говорить, что подслушивающих устройств или жучков нет. Звукоизолирующие стены и зеркальное вибрирующее спецстекло исключали возможность прослушивания с помощью дистанционной аппаратуры. Единственный вариант узнать, о чём там говориться – это попасть вовнутрь.
Вадим Николаевич это сооружение не любил и никогда им не пользовался. Предпочитал вести деловые разговоры по старинке. Однако ночью из Москвы прилетел дипкурьер. Это официально. Неофициально же, заместитель начальника ближневосточного отдела. Пижонистый карьерист, как называл его Черноусов про себя, хотя умный, это следовало признать. Так вот он, только в этой беседке и разговаривал.
Лузгин, Анатолий Петрович. Очень молодой для своей должности, хотя поговаривают с богатым опытом. Но как-то не верилось. Хотя в их работе всякое порой случается.
- Я не опоздал? – Спросил Вадим Николаевич, заходя.
- Да нет, - ответил Лузгин. – Я сам тут пару минут, не больше. Садитесь. Постараюсь особо не задерживать.
Вадим Николаевич сел, вынул из кармана пачку «Золотой Явы» и закурил. Разрешения у начальства спрашивать и не подумал. Потерпит.
Но Лузгину видимо дым совершенно не мешал.
- Во-первых, позвольте поздравить Вас, Вадим Николаевич, с присвоением звания полковника и от лица командования объявить благодарность за прекрасно проделанную работу.
Вадим Николаевич хмыкнул, но потом всё же ответил:
- Служу России! Только насчёт работы…
- А что такое? - Удивлённо посмотрел на него Лузгин.
- При наличии отсутствия таковой…, - начал Вадим Николаевич.
- Ой, да бросьте Вы. Между прочим, изображать неумелого, не слишком умного и нерасторопного агента, намного труднее, чем быть хорошим действующим агентом. Ваша игра убедила наших оппонентов, что спецслужбы России, особо Египтом не интересуются. Кстати, знаете, как вас прозвали в Западных спецслужбах?
- Утконос, - буркнул Вадим Николаевич.
Лузгин засмеялся.
- Да, нет. Вас называют «Мистер, не делай сегодня то, что нужно было сделать вчера», - Лузгин расхохотался в голос.
Кажется, даже слёзы навернулись. Вадим Николаевич улыбнулся.
- В общем, Ваша игра позволила нам вести активную работу по другим каналам, не испытывая противодействия со стороны оппонентов.
- Ага. А по линии МИДа, мне выговор влепили. За археологов.
- Ну, это Ваши дела, - пожал плечами Лузгин. – С другой стороны не награждать же? Правда, как это ни цинично, гибель экспедиции пришлась как нельзя кстати, - видя непонимающий взгляд Черноусова, он пояснил. – Вот уже два месяца правительство России игнорирует нового правителя Египта по вполне обоснованным причинам.
- Если ещё учесть, что вскоре истекает срок отсрочки по платежам внешнего долга Египта перед Россией…, - в тон ему начал Черноусов и оборвал свою мысль.
Лузгин криво улыбнулся и закончил:
- А при наличии невыплаченных обязательств и отсутствии отсрочки, новых кредитов Банк реконструкции и развития не предоставляет. Но это проблемы министерства финансов Египта и правительства Амата.
- И Английского парламента, - добавил Черноусов.
Однако Лузгин покачал головой.
- Англия не предоставит Египту ссуду, это даже не обсуждается. Однако не будем отвлекаться. Перейдём к Вам. Я ведь прибыл не просто так, у меня для Вас серьёзное поручение от руководства.
С этими словами он поднял с пола кейс, поставил его на стол и щёлкнул замками.
- Что Вам известно о Верховном Жреце?
Вадим Николаевич пожал плечами:
- Тоже что и всем. Главный служитель древнеегипетского культа. Порядок назначения, местонахождение, полномочия и личность не установлены.
- Вот вам и предстоит установить и порядок назначения, и местонахождение, и полномочия. Но самое главное – личность.
Вадиму Николаевичу показалось, что он ослышался.
- Надеюсь это шутка? – Спросил он.
- Да какие уж тут шутки, товарищ полковник, - Лузгин извлёк досье. – Никаких шуток, всё очень и очень серьёзно.
- В бухгалтерии решили, что я слишком долго получаю свою зарплату? – Иронично поинтересовался Черноусов.
- Не понял, - отреагировал зам начальника.
- В одна тысяча, девятьсот двадцать девятом году, в Египет, с подобной миссией, прибыл майор Британской «Сикрет Интеллидженс Сервис» сэр Генри Уиллорд. С тех пор его никто живым не видел.
- А не живым? – Заинтересовался Лузгин.
- Мумифицированное тело майора было обнаружено в саркофаге одной из гробниц, на раскопках в одна тысяча девятьсот сорок девятом году, - ответил Черноусов. – Причём мумифицировано по все правилам. Правда, при этой процедуре, как подозревают, майор был ещё живым.
- Что-то я об этом никогда не слышал? – Лузгин даже затылок почесал.
- Не мудрено. «Сикрет Интеллидженс Сервис», официально этот факт не подтверждает, он нигде не был обнародован, но о нём знает практически любой, - тут Черноусов усмехнулся, - шпион, проработавший в Египте достаточно большой срок.
- Я работал не в Египте, - ответил Лузгин.
- А где? – Быстро спросил Черноусов.
Но замначальника проигнорировал его вопрос. Вместо этого сказал:
- Что ж, этот самый сэр, как там его?
- Генри Уиллорд, - подсказал Вадим Николаевич.
- Так вот, он был всего лишь майор, к тому же английский шпион. А Вы у нас, русский разведчик, да ещё и полковник.
Лузгин даже не думал скрывать издёвки. Черноусов затушил окурок о скамейку, хотя на столе стояла пепельница и тут же прикурил другой. Он молчал. Не потому что не знал что ответить, мог бы съязвить так, что наглая ухмылка сползла с лица этого франта. Ведь как раз ответной реакции от него Лузгин и ожидает.
- Тут в досье, собраны некоторые известные нам факты о Верховном Жреце, - наконец произнёс Лузгин. – Ознакомьтесь, наметьте план действий. Управление Вас не торопит, время есть. По крайней мере пока Амат у власти.
- А для чего вообще понадобился этот самый Жрец? – Равнодушно поинтересовался Черноусов, даже не думая брать досье в руки.
- Если в стране, в которой у нас интересы, есть человек, так влияющий на её политику, то нужно хотя бы знать, кто он и что из себя представляет. Идеальный вариант, это, конечно же, двусторонняя связь.
Черноусов расхохотался. Лузгин молча стоял и ждал, пока у сотрудника пройдёт приступ веселья.
- Очень рад, что Вас насмешил, - без тени улыбки произнёс замначальника отдела.
- Но это действительно смешно, - отозвался Вадим Николаевич. – Завербовать Верховного Жреца.
- История нашей службы знает и более масштабные операции, чем вербовка какого-то Египетского Кардинала. Или кто он там Каирский Папа?
Черноусов снова раздавил окурок о скамейку, удовлетворённо отметив недовольный взгляд Лузгина.
- При проведении столь масштабных, - Вадим Николаевич произнёс это слово с ударением и даже сделал паузу, - операций, я думаю, была соответствующая поддержка. Мне она тоже нужна.
- Что Вы имеете в виду? – Спросил Лузгин, застёгивая кейс.
- Неужели управление считает, что я смогу выполнить это поручение, оперируя тем мизерным рептильным фондом, что мне выделен? Тут придётся наводить справки и задействовать людей, которые давно забыли, как выглядит пятифунтовая купюра.
- Эм…, - смешался Лузгин. – Насчёт средств. Думаю, управление изыщет резервы, чтобы увеличить финансирование. Но на данном этапе много ожидать не следует. Пока, как я уже предлагал, наметьте план действий. Будем решать вопрос исходя их него.
Черноусов поднялся, взял досье под мышку и вздохнул:
- Ох, если бы в жизни всё шло по плану. Я могу быть свободен?
Лузгин прищурился, посмотрел в лицо сотруднику и сказал:
- В принципе да. Только ещё один момент. Не знаю даже как сказать…
- А что такое? – Вадим Николаевич артистически изогнул брови.
Однако в следующий момент почувствовал, что ему плюнули в лицо.
- Ваша связь с этой секретаршей. Мы конечно не отдел нравов и не партбюро. Но всё таки служебные романы не рекомендуются. Неужели во всем Каире, эта девочка, в два раза моложе Вас…
- Только рекомендуется? – Спокойно спросил Вадим Николаевич, перебивая Лузгина. – Что ж, я обдумаю Ваши рекомендации.
И вышел. Проходя по аллее, едва удержался от желания отвесить переходящему дорогу павлину хорошего пинка. Чем-то он напомнил ему зам начальника Восточного отдела.
«Но где же он всё-таки работал?» - Подумал Черноусов, заходя в здание посольства.
Он не оглядывался, но знал, что Лузгин стоит в дверях беседки и смотрит ему вслед.
Первым делом Черноусов переоделся в шорты и рубашку с коротким рукавом. Сразу стало легче. Потом направился в свой кабинет. Вера сидела в приёмной и от скуки пилила ногти. На своего начальника бросила лишь мимолётный взгляд, но тут же поджала губки и отвернулась.
«Вера, Вера, Вера, Вера, Верочка, Ты давным-давно уже не девочка», - вспомнил Вадим Николаевич слова песни.
Выдернутые из общего текста они приобретали пошловатый смысл. Что ж, его двадцатипятилетняя любовница, девушка серьёзная, с устоявшимся убеждением, что любовь придумали нищие мужчины и навязанным мнением, что её лучшие друзья – бриллианты. Это в частности. Но вообще Вера питала маниакальную страсть к любым ювелирным украшениям. Всё начиналось вполне безобидно, пару серёжек, колечко, брошку. Но затем, её хобби пробило огромную брешь, сначала в личном бюджете Вадима Николаевича, а затем и в особом, так называемом – рептильном фонде, выделяемом СВР, для работы.
Почему его, сорока шестилетнего мужчину так влекло к этой длинноногой красотке? Он и сам не знал, да и никогда не задумывался. Любовь? Смешно. Рано или поздно всё закончится. Его переведут в другое место, она решит вернуться на Родину. Не важно. Главное всё закончится без малейших сожалений и переживаний и оба тут же начнут новые отношения, с кем-то ещё. Сейчас оба хранили друг другу верность, но из чисто практических соображений. Ему вообще некогда было искать связи на стороне, а бегать по «Наташкам», в его должности – чревато. Что касается Веры, то тут опасение лишиться «спонсора». Она богатела за его счет, и прерывать этот ручеёк было бы глупо. А вообще, если разобраться, то связь с ней тешила его самолюбие. Вот он, пожилой, в глазах многих – неудачник, лысый, полный и невзрачный, а обладает такой девушкой.
Как-то раз, под настроение, он решил подсчитать, какая сумма была потрачена на любовницу за эти четыре года. После итога хорошее настроение испарилось.
И вот она сидит здесь в приёмной, со своим маникюром и дуется, из-за бриллиантового кольца, которое пока не находится в её коллекции.
- Вера, зайди ко мне, - строго сказал Вадим Николаевич.
В кабинете он небрежно швырнул досье на журнальный столик. Открылась дверь, зацокали каблуки.
- Вызывали, - подчёркнуто официально спросила Вера.
- Да, конечно, - ответил Вадим Николаевич. Потом нарочито медленно открыл дверь сейфа, хитро поглядывая на свою любовницу.
Подействовало. Разволновалась. Губки приоткрылись, грудь вздымается. Ждёт, когда на свет появится заветная коробочка.
- Вот черновик, - сказал он, доставая несколько исписанных листов с помарками и исправлениями. – Набрать и распечатать.
Разочарование. Ресницы вздрогнули. Прямо как у ребёнка, который на день рождения вместо ожидаемой игрушечной железной дороги получил новый ранец к школе.
- К какому сроку? - Дрожащим от обиды голосом спросила она.
- Вечером это должно уйти, - ответил он.
Она пролистнула несколько страниц. Потом положила черновики на стол, опёрлась на него и поинтересовалась:
- А это у Вас, что за слово?
Поставила на непонятное место палец, а сама повернула к нему голову в ожидании. И он не выдержал. Через мгновение листы черновика, канцелярский набор, утренняя газета, всё полетело на пол, а их место на столе заняла его секретарша.
Она сопротивлялась. Отталкивала его, отказывая в ласках, изворачивалась, пыталась бить кулачками в широкую грудь. Но он напирал. И когда треснули, отлетая пуговицы на блузке, и показался голубой бюстгальтер, он сдалась, только тихо прошептала:
- Дверь…
Он метнулся к замку, защёлкнул его, а когда обернулся, она уже сидела на диване и призывно манила его руками…
- Не мог до вечера потерпеть, - сказала Вера через пятнадцать минут, вставая с дивана и поворачиваясь к нему спиной. – Помоги.
Он послушно застегнул застёжку. Потом подобрал с пола шорты, поочерёдно продел в них ноги и затем, вставая, оделся. Просунул ноги в шлёпанцы. Застегнул пуговицы на рубашке.
«Что мужику одеться, только подпоясаться» - С усмешкой подумал он, наблюдая за Верой.
Но ей тоже понадобилось не так много времени. Отлично зная своего шефа, она была всегда готова к таким неожиданным приступам страсти. Подошла к стенному шкафу, достала оттуда другую блузку, одела, быстро поправила причёску, одернула мини-юбку, разгладила чулки и всё. Снова деловая девушка. Присев собрала с пола сброшенные со стола вещи и подобрала листы черновика.
- Вечером, само собой, - ответил Вадим Николаевич и многозначительно пообещал. – Будет повод.
Снова вспыхнули глаза в радостном предвкушении.
- Иди, работай, - отпустил он её. – Я пока тоже займусь делами. И сделай мне кофе.
Кивнув, она повернула защёлку замка и вышла. А Вадим Николаевич сел в кресло у журнального столика и взялся за тесёмки досье.
Верховный Жрец. Первые упоминания об этой таинственной личности, вернее должности, уходят в дохристианскую эпоху. Якобы Бог Солнца Ра, избрал его в годы противостояния между светской властью Фараонов и Религиозной Властью – Жрецов. А также между Жрецами разных культов.
«Ещё один плюс в пользу монотеизма, - подумал Черноусов. – Мало того, что фараон со жрецами собачился, так они ещё и друг с другом грызлись. Но если убрать божественное происхождение Верховного Жреца, то в принципе расклад понятен – этакий Третейский судья, решатель споров. Разумно».
Упоминается Верховный Жрец и греческими историками, и в записях времён Александра Македонского, и уж тем более во времена Римской Империи. Правда, сведения отрывочны, без конкретизации, но якобы уже тогда многие его «послания» существенно влияли на положение Египта. По существу это всё время было автономное царство, лишь номинально принадлежавшее тому или иному завоевателю.
Вадиму Николаевичу стало скучно. Предания старины далёкой возможно будут интересны помешанному на Египте историку, но к его заданию отношения не имеют. Он пролистнул несколько страниц, бегло пробежав взглядом. Ничего особенного, только сказки. А вот времена Английской колонизации он прочёл внимательнее.
Особый интерес представляет общение Верховного Жреца с английский королём Георгом V. В двадцатые годы прошлого века, незадолго до расследования предпринятого сэром Генри Уиллордом, монарх вознамерился назначить в Египет нового наместника, из рода графов…
Прочтя фамилию, атташе присвистнул. Старая и очень уважаемая в Великобритании фамилия. Однако кандидат в вице-короли Египта, отличался буйным нравом и распутным образом жизни. И вот однажды, ещё до того, как Георг озвучил своё намерение, при его дворе появился гонец в сером плаще. Он вручил королю папирусный свиток с посланием от Верховного Жреца. Тот, «слёзно умолял» короля изменить своё решение и не назначать в Египет столь недостойного человека, во избежание трагических последствий для оного. Прочтя послание, монарх, не веривший в существование Главы древнеегипетского культа, отвесил какую-то шуточку, тут же подхваченную придворными, повторённую в правительстве, озвученную в парламенте и перетёртую на все лады лондонскими газетами.
Однако едва новый вице-король ступил на землю Египта, как его тут же поразила неизвестная болезнь и, проведя в страшных муках две последующие недели, граф скончался.
Болезнь не диагностирована до сих пор.
После этого в Лондоне появился ещё один гонец с папирусным свитком. Верховный жрец, уже без всяких заискиваний, написал, что он так редко беспокоит сильных мира сего своим «божественным» вниманием, а уж тем более небольшими просьбами, что впредь их лучше не игнорировать. Гонца тут же задержали сотрудники «Сикрет Интеллидженс Сервис» с целью задать несколько вопросов. Неизвестно как именно они собирались интервьюировать гонца, но факт – тот скончался от остановки сердца ещё до того, как ему был задан первый вопрос.
Вошла Вера, принесла кофе. Тихо, уже не цокая каблуками приблизилась, поставила чашку на стол и столь же беззвучно удалилась.
«Остановка сердца, - подумал Вадим Николаевич, беря кофе. – Яд? Если он, то неизвестный, ведь тело наверняка вскрывали, раз выяснили причину смерти. Или неизвестный в то время для сотрудников СИС?».
Он отпил несколько глотков.
«Кажется индийские йоги способны останавливать своё сердце… Да нет, ерунда. Скорее всего яд. Лопухнулись британцы, ничего не поделать».
До объявления Египтом независимости, британцы ещё четыре раза делали попытки задержать гонцов Верховного Жреца, с аналогичными последствиями.
«Так, а это уже интересно. Допустим первый раз лопухнулись. Но ведь потом уже должны были сообразить, что у гонцов с собой яд. Или те его скрывают таким образом, что предотвратить приём невозможно? Например, капсула между зубами? Фантастика. Тогда по всему Египту валялись бы мёртвые гонцы из-за случайного приёма яда».
Последние страницы досье были посвящены временам Салиха и именно в них содержалась хоть какая-то полезная информация. Например, фотокопии посланий Верховного Жреца.
«Это где же должен работать человек, сумевший их переснять?»
Но самое главное – результаты экспертиз. Графологическая указывает – большинство посланий написано разными людьми, хотя есть совпадения.
«А что это значит? Да ничего это не значит. Даже ему письма набирает Вера. Что уж говорить о Верховном Жреце. Сидит да диктует послания первому попавшемуся писцу. А у него есть писцы? Тогда должен быть двор, или храм, или дворец какой-нибудь».
Другая экспертиза – лингвистическая. Послания на разных языках, но выводы однозначны – все они, несомненно, выполнены в одном стиле. Построение фраз, обороты и так далее.
«А когда у нас датируется первое исследованное послание? Почти тридцать лет назад. Это получается Верховному Жрецу сейчас…
Стоп. Приписка. Данный стиль, может быть официальным стилем общения принятым корреспондентом.
Так вот в чём дело. Ведь официальные письма мы тоже пишем как под копирку. Так что это ничего не значит тоже».
Исследование папируса.
«Настоящий, кто бы сомневался. В смысле настоящий? Ах, выполненный по технологии Древнего Египта. А вот это уже интересно. Не смытый, то есть каждый раз для послания используется новый свиток. Это уже что-то».
Вадим Николаевич перевернул нижнюю корку досье. Как он и ожидал, ничего прочтение это сборника ему не дало. Разве что папирус. Надо бы выяснить, чем технологии Древнего Египта отличаются от современных и попробовать разыскать производителя.
Но нет. Со всей отчётливостью атташе понял, что заниматься этим делом ему совершенно не хочется. Потому что там, в управлении, понятия не имеют о самом главном, из-за чего Верховному Жрецу столько лет удаётся оставаться невидимым.
Он избегает публичности. Его совершенно не интересует слава, почёт или уважение. Раболепие. По выражению покойного Фархата, это паук, который сидит в норе и плетёт паутину. Он упивается властью, которую предоставляет его положение, но никогда не выползает наружу. А потому розыск его заранее обречён на неудачу.
А может он пессимист. Ведь сумел же что-то раскопать Уиллорд, раз его превратили в мумию и запихнули в гробницу?
«Так, а вот судьба Уиллорда, вообще ни к чему» - подумал он и уставился на фотокартину висящую рядом с дверью.
Те из посетителей, кто мог себе позволить задавать атташе разные вопросы всегда интересовались, что значит эта дешёвая работа. На фотографии был изображён двухэтажный домик с ослепительно белыми стенами, среди больших деревьев, а на переднем плане тёк прозрачный ручей. И горы в качестве фона.
Он всегда отмахивался, говорил: «Да так, ничего. Просто красиво».
На самом деле это была его мечта. Поселиться бы где-нибудь в горах, в Альпах например, в подобном домике и жить, до самой смерти, не зная больше никаких забот. А главное подальше от этого чёртова, раскалённого Египта. Одно время он даже начал откладывать деньги на осуществление своей мечты, однако быстро убедился, что с зарплатой рядового сотрудника СВР, и в общем-то рядового работника МИДа, в принципе накопить на домик в горах можно. Но вот жить там не зная забот – вряд ли. Для этого требовался капитал, который даст надёжный, солидный доход. Или ренту, как его ещё называли.
А потом появилась Верочка, и всё превратилось в сверкающие камешки для неё. Он потому тогда и расстроился, после подсчётов. Получалось, если бы все эти годы он использовал ещё и рептильный фонд, то в принципе к моменту отзыва, мог бы накопить необходимую сумму и вместо возвращения в Россию, раствориться в Европе. Однако время упущено.
Хотя Лузгин вроде обещал, пересмотреть размеры фонда. Но вряд ли удастся долго тянуть и водить начальство за нос. В отличие от предыдущего задания – изображать «лоха, которого назначили в дыру с глаз подальше», здесь задание было конкретным. Пока у власти Амат, он должен был найти подходы к таинственному Верховному Жрецу. А ведь долго новому главе государства не продержаться. Падение самопровозглашённого правителя Египта предсказывают в течение года, из-за множества проблем, которые обрушаться на Египет ближайшее время.
Запел селектор. Черноусов поднялся, подошёл к своему начальственному столу и нажал кнопку ответа:
- Вадим Николаевич, - ох, этот Верочкин официальный тон, - К Вам на приём просится Яков Альбертович Аскер. Говорит что Вы…
- Кто? – Недоверчиво воскликнул он.
- Яков Альбертович Аскер. Я сказала, что Вы заняты и сегодня не приёмный день, но он настаивает. Говорит, что вы знакомы.
Повисла тишина. Секунд через десять Вера позвала:
- Вадим Николаевич?! С Вами всё в порядке?
- Пусть ждёт, - оборвал её Черноусов, отключил селектор и схватил в руки утренний выпуск Каирской Газеты.
Той самой, что недавно летала на пол.
На первой странице, возле сгиба он увидел фотографию. Лежащий на спине труп. И заголовок набранный крупным шрифтом:
«Кровавая резня в особняке бывшего министра культуры».
«Вчера вечером, в полицию Аль Симатры, поступило сообщение из особняка бывшего министра культуры Египта Фархата Наджи. Приходящая домработница сообщила, что обнаружила тело убитого. Прибывшие на место полицейские, при осмотре дома, нашли в общей сложности тела пятерых человек. Это мужчины в возрасте от двадцати до тридцати лет. Их смерть произошла в результате применения огнестрельного оружия. По заключению эксперта смерть наступила в период с четырёх до восьми часов утра. В результате опроса соседей, выяснилось, что выстрелов в этот период никто не слышал. Один из погибших был опознан как Икнатон Шахназ, начальник личной охраны правителя Египта Амата. По сообщению информированных источников, близких к полиции, по некоторым признакам, остальные погибшие входили в состав так называемого специального подразделения Бессмертных, командиром которого по совместительству был покойный Шахназ. Рядом с телами погибших, было обнаружено заряженное и готовое к применению оружие. В настоящий момент полиция проводит активный розыск дочери покойного Фархата Наджи, Вероники Стеллс, которая до последнего времени жила в этом особняке».
Атташе опустился в кресло, взял в руки газету и ещё раз пробежал взглядом короткую заметку.
«Однако, Амат, либо совершенно не контролирует прессу, либо играет на Европу, изображая свободу слова, - подумал Вадим Николаевич. – Погиб начальник личной охраны главы государства, а подробности уже на следующее утро смакует местная газета. Но, чёрт возьми, что Шахназ делал в особняке Фархата?».
На фотографии был изображён именно он. Вернее его хладный труп. Ниже заметки была прижизненная фотография Фархата и фото Вероники. Нечёткое, размытое типографской краской. Девушка лет двадцати, в традиционной египетской причёске. Такую атташе называл много-много косичек с висюльками.
«Хм, а ягодка созрела, - мелькнуло в голове и тут же. – А может это и есть ответ на вопрос? Дело молодое. Вон он Шахназ, даже в виде трупа выглядит как голливудская звезда. Шуры муры, дети врозь».
Вот только не ходят на свидания с головорезами из Бессмертных.
«Личная охрана начальника личной охраны? Бред. Шахназ даже по Каирскому рынку в одиночку ходил».
Вадим Николаевич выщелкнул из пачки сигарету, прикурил и задумался. Фархат Наджи, фигура значимая и противоречивая. Подозревалось, что он вёл собственные игры, даже при жизни Салиха. Не сразу выступил против мятежа Амата. Сначала чего-то выжидал. Но когда выступил, развил бурную деятельность, взял под командование дивизию, перерезал мятежникам путь на Аль Симатру и погиб в сражении под Садатом. Единственном сражении, которое сразу расставило всё по своим местам. Через день, Амат вошёл в Аль Симатру в традициях прошлого. Только высокое качество дорог в правительственном центре предотвратило разрушение неизвестно откуда вытащенной, скрипучей колесницы. А за ней, на повозке везли изувеченное тело Фархата.
Правда, уже вечером покойный министр был со всеми почестями похоронен, как герой Египта. Ну, это понятно, у Фархата было много поклонников, Амат не хотел давать лишних поводов для недовольства. И одним из первых указов новый правитель объявлял амнистию для всех, кто не поддержал его мятеж, или выступал против, в том числе и посмертно. Отдельным пунктом Веронике, как дочери героя всех времён, был предоставлен в полное владение этот самый особняк и назначено пожизненное содержание. Вроде персональной пенсии.
«Решил сэкономить? Или особняк срочно потребовался? – Совсем не в тему подумал Черноусов. – А что, нападение грабителей, дочь героя убита, страна скорбит. Бред».
Он снова бросил взгляд на фотографию. Даже дефекты печати не могли скрыть что девушка красива, даже очень красива.
«Где-то тот живёт, кто её…, - он оборвал сам себя не договорив даже мысленно пошлую поговорку до конца. Почему-то смутился, хотя раньше за собой такого не замечал. А потом подумал. – А что если наоборот. На особняк кто-то напал, а Бессмертные с Шахназом…
Бред. Начальник личной охраны правителя в роли частного телохранителя. К тому же Вероника далеко не нищая и уж в охрану наверняка бы не стала брать людей, из вражеского лагеря.
Конвой? Не охранники, а сторожа? Вернее именно конвой. А что, вполне возможно. Амат? Начал формирование личного царского гарема?
Вот оно. Эта приверженность старым обычаям и традициям. Он победил Фархата, значит, имеет полное право взять в наложницы его дочь. Бред.
Или нет? А ведь кому такие интимные, щепетильные дела решать, как не начальнику личной охраны? Почти член семьи, по крайней мере всегда очень близкий друг. Вероника бесследно исчезла, идёт розыск, а она в это время совсем рядом, за стенами дворца в Аль Симатре, под присмотром гаремной стражи. Явились под утро, чтобы похитить её без свидетелей. Но неожиданно…
Неожиданно что? Кто мог оказать сопротивление доблестным Бессмертным?».
Примерно месяц назад, Вадим Николаевич получил из центра досье на это самого Шахназа. В принципе ничего примечательного, даже если знать кто он. Но был там один момент – в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, то есть восемь лет назад, Икнатон Шахназ прошёл полный курс подготовки в британских «Сикрет Авиэйшн Спешл». Своеобразный спецназ королевских воздушно-десантных войск. Причем прошёл специализацию как инструктор. А после этого, под покровительством губернатора Амата, лично отбирал и обучал будущих Бессмертных. То есть, в особняке покойного Фархата, по существу действовала профессиональная диверсионная группа. И столь эффективное сопротивление до полного уничтожения, ей могли оказать только люди с аналогичным уровнем подготовки.
«Ну не Вероника же Стеллс разгромила профессионалов. Она конечно дочь самого Фархата, можно предполагать, что за себя постоять в силах. Но всё-таки, пятеро вооруженных профи, это уже из разряда сказок. Эх, кому же ты принесла победу, невидимка?».
Он, было, начал вставать и тут снова сел. Повторил свой вольный латино-английский перевод её имени и фамилии:
«Несущая Победу Невидимка. Стеллс, это же невидимка. А почему Стеллс, а не Наджи? Конечно, фамилия матери. Та умерла пятнадцать лет назад во время родов. Вместе с младенцем. Меня как раз сюда назначили. А мать была американка. Значит и Вероника американка тоже. А когда у нас Центральное Разведывательное Управление США, прости меня Господи, затевает спецоперации? Если конечно речь не идёт о промышленных секретах или торговых соглашениях. Правильно, когда гражданину или гражданке США угрожает опасность. Стоит признать, уж что-что, а своих граждан из, по-русски выражаясь - глубокой задницы, они вытаскивать умеют».
Год назад ЦРУ выкрало из китайской тюрьмы американку, художницу, любительницу кокаина, вознамерившуюся рисовать пейзажи поднебесной, и при этом умудрившуюся попасться на таможне с «колумбийской пылью». И ведь не только выкрали из камеры смертниц, но и вывезли на Тайвань, а оттуда уже в США. Блестящая операция с идиотским концом. Через пару месяцев, перебрав коки, художница прыгнула с небоскрёба в последний творческий полет. Правда перед этим успела поторговать лицом на различных ток-шоу, в образе спасённой жертвы китайского режима.
Но эта история из разряда шпионских курьёзов. А что касается Вероники, то тут всё сразу встаёт на свои места. Кому её защитить как не ЦРУ? Профи, против профи. Бесследно исчезла – вывезли за океан.
«Улетела ягодка. Выйдет замуж за какого-нибудь негра, сейчас это модно у них, нарожает кучу патриотов и будут они распевать по воскресеньям – Америка, Америка, благословенный край… Но это потом, а пока тишина, потому как американцы не в жизнь не признают, что уничтожили самого Шахназа. Мало ли какие торговые интересы могут появиться в Египте у их промышленников. К чему огласка?».
В юности, тогда ещё Вадим, очень любил разгадывать кроссворды. Но при этом очень редко удавалось заполнить сетку до конца. И в эти моменты он чувствовал себя победителем.
Сейчас возникло примерно тоже ощущение. За каких-то десять минут распутать клубок, путём одних только логических выкладок. Он решил, что выждав неделю и заодно посмотрев, как будут развиваться события, изложит всё это в отчёте для управления, выдав за полученные данные, после чего спишет из рептильного фонда фунтов пятьсот как выплаченные информатору. Он повеселел и подумал о внезапном визитёре, уже не в таком чёрном свете.
Яков Альбертович Аскер. Надо же, какой официоз. Яшка Гешефтмахер, так было бы правильнее. Однокашник. Вместе заканчивали факультет международного права в МГИМО. Правда потом Яшка отказался от предложений и со стороны МИДа, и видимо со стороны СВР, ушёл в адвокатуру. Промышлял в Московской коллегии адвокатов, правда поговаривают звёзд с неба не хватал. Но зато очень скоро сумел стать совладельцем юридической конторы. Ему уже не надо было упражняться в юридической казуистике, сиди да подсчитывай барыш.
Встретил его Вадим Николаевич используя старый приём. То есть сидел за своим столом и писал. Лишь приподнял на мгновение голову, когда Яшка вошёл. Тот хотел что-то сказать с порога, но Черноусов опережая, махнул рукой в сторону кресла с другой стороны стола, после чего буркнул:
- Располагайся, я уже заканчиваю.
И опустив голову продолжил писать. Он быстро переносил из головы на лист то, что только что придумал, в связи с «Кровавой резней в особняке бывшего министра культуры».
Яшка прошёл и сел в кресло. Послышалось его тяжёлое дыхание, резко пахнуло потом вперемежку с дорогим парфюмом. Кондиционер в приёмной работает только у Веры. Посетители отделены легкой перегородкой из огрстекла. Настоящий аквариум, особенно днём. Маленькая бюрократическая хитрость. Выжарившись там, в следующий раз проситель десять раз подумает, прежде чем снова навестить атташе.
Приподняв на мгновение взгляд, Вадим Николаевич заметил в руках у однокашника дешёвые бусы, которыми торговали на всех углах Каира.
- Ну как долетел? - Спросил он, возвращаясь к письму. – Вижу чётки уже приобрёл. Сразу, едва спустился с трапа.
- Да только чтобы отвязались, - быстро ответил Яков. - И до чего дикий народ, говорю не надо, не понимают.
Речь Якова, кажется, стала ещё более вязкой, чем в студенческие годы. И буква р, совсем растворялась, образуя тот своеобразный говор, который любили изображать выходцы с Одессы, считающие, что один только факт, что они одесситы автоматически делает их непревзойдёнными юмористами.
- Так ты в следующий раз одевайся попроще, - посоветовал Вадим Николаевич. - Местная публика дорогие шмотки за километр вычисляет. А поскольку пребывает в уверенности, что богатством надо делиться, раз уж тебе повезло, то ни в жизнь не отстанет, пока своего не добьётся. А сейчас тем более, туристов почти нет.
Он выпрямился, вложил ручку в гнездо на канцелярском приборе, потом поднял лист и пробежал глазами только что написанный конспект.
- Вроде неплохо, - сказал сам себе.
- Что не плохо? – Не понял Яков.
- Да это я о своём, - ответил Вадим Николаевич, пряча лист в ящик стола. – Дела посольские. Тут два месяца назад такой бедлам стоял, всё откладывали на потом. Разные оформления, отчёты, ну сам знаешь, сколько бюрократии. А теперь при всём желании всего не вспомнишь. Мучаюсь вот.
- Я к тебе, кстати, из-за этих самых дел, двухмесячной давности…, - уцепился и начал Яков.
Но Вадим Николаевич его перебил:
- Кофе, чай? А может коньячку за встречу?
- В такую жару? – Покачал головой Яков. – Разве что минералки и то без газа, чтобы не раздуло.
- Верочка, подай нам минеральной воды без газа, - сказал он в селектор.
- Сейчас, Вадим Николаевич.
Яков обвёл глазами кабинет, хотя можно было поставить сто против одного, что он уже сделал это сразу, как вошёл.
- Неплохо устроился, Вадим, - вынес он вердикт.
Трудно было понять, толи это правда так, толи он произносит вымученный комплимент из вежливости.
- Да честно сказать не очень, - откровенно признался он. – Как ты заметил – жара, сложная политическая обстановка. Хорошо хоть сейчас туристов не так много, а раньше было дело, так я из полицейских участков не вылезал.
- Из участков? – Не понял Яков.
- Да. Русо туристо облико морале осталось в СССР. Сейчас это люди, стремящиеся показать себя во всей красе. Ну и соответственно эксцессы с полицией. При достаточно строгих законах, бывают настоящие проблемы.
Вошла Вера с подносом в руках. Поставила бутылку минеральной воды, два высоких фужера.
- Ещё, что-нибудь? – Спросила она.
- Нет, всё, - ответил Вадим.
Бросив на Якова любопытный взгляд, Вера развернулась и пошла к дверям своей неповторимой походкой. Однокашник проводил её взглядом и Вадим вдруг почувствовал как в нем шевельнулась ревность. Не именно к Вере, а та, старая, ещё институтская. Яшка Гешефтмахер, умел не только делать деньги из воздуха. Обладая смазливой внешностью встречался с самыми симпатичными девушками.
Вот и сейчас сидит. Ведь ровесник, а шевелюра густая, лицо холёное, маникюр на пальцах. И загар ровный, явно из солярия.
- Симпатичная девушка, - сказал он тем временем, наливая в фужер минералку. – Замужем?
- Да, - соврал почему-то Вадим.
- Кольца нет, - отметил Яков.
«Надо же, заметил. Охотник чёртов».
- Чтобы на работе не мешало, - ляпнул Вадим.
Яков подмигнул и улыбнулся сальной улыбкой.
- Ну это понятно. А как она вообще?
Вадиму разговор стал неприятен. Будто вывернули на свет из корзины его грязное бельё и показывают всем проходящим мимо.
- Да ладно, - одобряюще сказал Яков. – Должна быть хороша. Ноги длинные, обхватит не вырвешься.
Вадим отвёл взгляд и о, ужас. Заметил на диване, небрежно брошенные её трусики.
«Чёрт, дура проклятая, - он впервые подумал о своей любовнице так. – А если бы посол зашёл?».
Интимная деталь женского гардероба у него на диване в рабочем кабинете. В рабочее время. После жесткого выговора по линии МИДа. Конечно, Управление бы прикрыло. А может и нет. Ведь предупреждал же сегодня Лузгин.
- Так что у тебя за дело? - Обрывая неприятный для себя разговор, спросил Вадим.
Потом поднялся, прошёл к журнальному столику, поднял оставленное досье, зашнуровал его. Яков в это время начал объяснять, следя за ним взглядом.
- Я когда узнал, что ты здесь атташе работаешь, сам вызвался поехать. Всё таки знакомые, а дело такое, мало ли. Вдруг времени ушло бы немерянно.
- Слишком сложное дело? – Спросил Вадим, направляясь к дивану.
Как раз за спиной Якова.
- Да скорее бюрократическое. Такое дело, мне нужно свидетельство о смерти Соловьёва.
Вадим хотел положить досье на книжную полку над диваном, но оно выскользнуло у него из рук и упало. Как раз туда, куда надо.
- Старшего или младшего?
Он оглянулся.
«Зря ты Яша не пошёл в СВР. Совсем свои эмоции скрывать не умеешь».
И действительно, обернувшись в кресле однокашник смотрел на него ошарашенным взглядом.
- Разве младший… погиб?
- Это я у тебя хотел узнать? Ты сказал Соловьёв, но их было двое. Отец и сын. Старшего я правда не видел, но вот с сыном познакомился. Перед тем как он туда отправился. Обещался заехать на обратном пути, но не заехал. Прислал кейс, с личными вещами участников экспедиции, а сам не зашёл. Вот я и подумал, может, случилось что? Налей мне минералки на два пальца.
Яков привстал, взял бутылку. Пока он стоял спиной, Вадим быстро приподнял папку, подхватил, скомкал и запихал в карман шортов невесомую паутинку, которая в силу привычки всё ещё называлась женскими трусиками, и вернулся на место. Досье, проходя, сунул в открытый сейф.
- Ты в этом смысле, - меж тем говорил Яков. – А я тоже было подумал, может случилось что. Я ведь главным образом здесь из-за него и нахожусь. По идее, это его дело, свидетельство о смерти взять. Хотя возможно он не знает о завещании.
- Завещании? – Вадим взял фужер и в два глотка осушил.
- Да. Отец, уезжая в экспедицию, зашёл к нам в контору и составил завещание в пользу сына. Как чувствовал. Два месяца назад мы получили известие о смерти профессора. Но никто пока не обратился к нам. Вот и решили, что возможно парень просто не знает о завещании.
- Стали работать на опережение? – Догадался Вадим.
- Да, что-то вроде этого. Решили взять свидетельство о смерти и уже с ним начинать розыск парня. Так что, это возможно?
- Конечно. В этом мире нет ничего невозможного. Завтра будет готово.
- Так быстро? – Удивлённо-обрадованно воскликнул Яков.
- Смерть начальника археологической экспедиции профессора Владимира Соловьёва, как и остальных участников, факт, который не отрицает египетская сторона и который официально запротоколирован. Есть нота российской стороны. Так что ничего сложного нет. И эксгумации не потребуется, тем более, что это место археологических изысканий, а раскопки снова под строжайшим запретом.
- Ну, старик, ты просто гений.
- Да ладно, - махнул рукой Вадим.
- Нет, правда. Я ведь честно говоря думал, растянется всё это на неделю, а то и больше. А здесь раз и готово.
- Так зачем тебя в Египте удерживать? – Усмехнулся Вадим. – Ещё напьёшься, полезешь в фонтан купаться, в полицию заберут. Вытаскивай тебя потом.
- А что, бывает и такое?
- Всякое бывает. И даже не такое. Так что там с завещанием? Большое наследство?
Яков довольно улыбнулся.
- От самого профессора не так уж и много, хотя и немало. Коллекция редкостей, библиотека, квартира в престижном районе Новосибирска. Академгородок знаешь?
Ещё бы Вадиму его не знать. Но ответил он уклончиво:
- Слышал.
- Счета в Российском и Швейцарском банках.
- Это у нас так бедные профессора живут? – Снова усмехнулся Вадим.
Яков довольно потёр свой плоский живот.
- Так тут весь секрет в том, что профессор был далеко не беден. Вернее его покойная супруга. Она ведь француженка.
- Иди ты?
- Да. Поговаривают настоящая акула была в мире бизнеса. Погибла в авиакатастрофе. И вот это самое свидетельство о смерти больше требуется для французской стороны. Хотя это уже не наше дело. Мы озвучим, то, что парень получит от отца и адью.
Сердце Вадима Николаевича вдруг взволнованно колотнулось. Он посмотрел на фотокартину с изображением домика в горах.
- А что там во Франции? – Спросил он, изображая любопытство. То самое, что люди проявляют, лишь бы подольше не работать.
- О, это интересно, - Яков сел поудобнее. – Как я уже говорил, жена профессора, соответственно мать парня, была бизнесвумен. Ценные бумаги, доли в предприятиях, недвижимость, пятьдесят процентов и одна акция в одной весьма прибыльной транспортной компании, газовые дела во Франции, что-то с нефтью на Ближнем Востоке, виноградник, соответственно винодельческий заводик и собственная, популярная, кстати, марка вина.
- Ого, это на сколько же тянет? – Присвистнул атташе.
- Это, Вадим, тянет если не на первую сотню самых богатых людей мира, то на вторую точно. Но всё это после её смерти находится под внешним управлением целого опекунского совета.
- Не понял, это как?
Яков криво улыбнулся.
- По её завещанию, отец и сын получили только доходы от всего этого. Пятьдесят на пятьдесят. Немалые доходы надо отметить. А вот доходообразующий капитал, то есть всё, должен быть передан со смертью одного из наследников – другому.
- Ещё раз и попроще, - попросил Вадим.
- В общем, француженка, вполне отдавала себе отчёт, что профессор Соловьёв, мужчина смазливый, даже в пожилом возрасте, физически крепкий, профессия обязывает, но немного не от мира сего. Подцепит его какая-нибудь бойкая аспиранточка, окольцует и пока тот будет свои ямы копать, всё быстренько превратит в личную собственность, оставив и герра профэссора и пасынка при своих интересах. Если же завещать всё мальчишке, а когда она писала завещание, ему ещё и десяти не было, то учитывая наше, весьма скользкое российское законодательство, с основным правилом – если нельзя, но очень хочется, то можно… Короче говоря вполне мог получиться вышеизложенный вариант, но с применением мошеннических технологий. В общем бизнесвумен не рисковала. Основной капитал пацан получит, когда уже будет в достаточно зрелом возрасте. То есть сейчас.
Вадим задумчиво побарабанил пальцами по столу глядя на фотокартину. Домик. Теперь ему казалось, что это реально. Он даже слышал журчание горного ручейка. И ключ от этого домика и безбедной старости, вот он, напротив.
- Ты уже видел пирамиды? – Неожиданно спросил он у Якова.
- Впечатляет, - сказал Яков, глядя на великие творения древности. – А ближе подъехать никак нельзя?
- Да можно, - Ответил Вадим, доставая из бардачка машины какой-то пакет, похожий на почтовый конверт. – Но здесь место для разговора самое-то.
- Так всё-таки предстоит разговор? – Он усмехнулся. – А в кабинете не судьба?
- Даже у посольских стен бывают уши, - ответил Вадим. – А дело серьёзное. Ты не в курсе, сколько сейчас стоит пластическая операция?
Яков пожал плечами, потом знакомым ещё по институту жестом причесал волосы наверх, тряхнул головой и улыбнулся белозубой улыбкой:
- Да я как-то не нуждался никогда, - потом снова сально улыбнулся и поинтересовался. - А что, секретарша Вера не даёт пока не помолодеешь?
- Я у неё разрешения обычно не спрашиваю, - неожиданно для себя, жестко оборвал пошлости Вадим. – И выброси девок из головы. Нужно мальчика искать.
Однако Яков видимо пребывал в хорошем настроении, так что остановить его было не так просто:
- Мальчика?! – Удивлённо спросил он. – Ты тут не оголубел случаем? Давай так, я тебе мальчика подгоняю, а ты меня с Верочкой знакомишь.
Но видимо в лице Вадима было что-то такое, на что Яков, наконец, обратил внимание. Улыбка сползла с его лица и уже больше по инерции он спросил:
- И какие мальчики тебя интересуют?
- Рост не ниже метр восемьдесят, от двадцати до тридцати лет, с безупречным знанием французского языка и не отягощённый моральными принципами.
- Знаешь, за то время что мы не виделись, ты сильно изменился. Стал говорить загадками. Бессмысленными загадками. Я, в свете недавнего разговора могу, конечно, догадаться, что речь идёт об Андрее Соловьёве, но что-то мне подсказывает пока повременить с ответом.
Вадим распечатал конверт.
- Взгляни, - сказал он, протягивая Якову какую-то книжечку.
- Что это? – Спросил тот, не спеша брать предмет и даже спрятав руки за спину.
- Дипломатический паспорт. Да брось свои адвокатские приёмчики, никто тебя не подставляет.
- Извини, привычка, - ухмыльнулся Яков и взял паспорт. Тут же дернулся, переложил его в другую руку, потёр пальцы о пальцы, потом, не выдержав, вытер их о брюки. – Он что горел что ли? И в кровищи весь…
Вадим молчал. Яков открыл паспорт, равнодушно посмотрел на фото и вдруг глаза его вылезли из орбит.
- Это… это…
- Да, - подтвердил Вадим. – Это паспорт Андрея Соловьёва.
Открыв рот, Яков уставился на него.
- Через две или три недели после битвы под Садатом какой-то оборванец, подозреваю что мародёр, привёз в посольство, - объяснил Вадим. – Я за него, между прочим, пятьдесят фунтов отвалил. Оборванец просил двести, но я сторговался.
- Битва под чем? – Растерянно спросил Яков.
- Городок есть такой, немного западнее Каира. Садат называется. Вот там и произошла Великая битва в которой Солнцеподобный Амат, разгромил войска Презренного Пахора. Это официально. А вообще там была бойня, целую дивизию смели за несколько минут. И нашего золотого мальчика заодно.
- Но как он там оказался? – Яков все ещё пребывал в шоке. – И почему паспорт дипломатический?
- Паспорт ему оформили, когда он за экспедицией отца собирался ехать. Думали, сумеем эвакуировать, хотя он к тому времени уже мёртв был. А что касается первого вопроса, подозреваю, что воспылав жаждой мщения, Андрей Никемнезванный, нарисовался в лагере правительственных войск. Решил в войнушку поиграться. Связи у него в прежнем правительстве были. И вместе с остальными попал под обстрел английских установок залпового огня.
- То есть, он мёртв? – Нахмурившись, спросил Яков.
- Официально – нет, фактически… Из всей дивизии выжили единицы. Был бы жив, давно в посольство пришёл. Его иностранный паспорт до сих пор в канцелярии лежит. Я кстати, после того, как с оборванцем сторговался, проверил официальные списки погибших. Естественно они вызывают сомнения в своей точности, но Андрей Соколов в них не значится.
- В списках не значился, - протянул Яков. – И как я понимаю, сообщать о его предполагаемой смерти, ты не торопишься?
- Это разумное умолчание. Наше правительство с египетским на ножах. Из-за экспедиции. Начнём оформление, и МИД Египта может вцепиться, что в войне участвовал российский гражданин. Пусть всё остаётся так как остаётся. Официально парень жив и… дальше продолжать?
Яков закрыл паспорт и протянул Вадиму. Посмотрел через плечо однокашника на далёкие пирамиды. Потом опустил голову вниз, поковырял носком туфля сухой песчаник. И наконец, не поднимая взгляда произнёс:
- Я вижу, что у тебя в голове за тема.
Вадима покоробило.
- Не говори при мне этих сленговых словечек, - попросил он. – Не люблю. Дело. Идея. Предприятие. Операция. Гешефт, в крайнем случае. А тема пусть остаётся темой.
Яков поднял голову, усмехнулся.
- Ну хорошо, пусть будет гешефт. Так вот, послушай старого Яшку Гешефтмахера. Образование у нас с тобой одно, но ты видимо последнее время больше специализировался на том, что брал нахрапом египетскую полицию, вызволяя из каталажки забухавших русских туристов. И несколько отстал от жизни. А расклад такой. Если кости парня, как ты утверждаешь, мирно лежат где-то в пустыне, а у тебя его действительный паспорт, то всё до тошноты просто. Оформляется доверенность, на право распоряжения имуществом. Прямо в посольстве. Причина? Парень решил больше не возвращаться в эту вашу рашку, которая не смогла его отца защитить. И всё. За четыре месяца обналичивается всё его имущество в России, то что сумеем обнаружить, потом, наследство отца, когда положенный срок подойдёт. Деньги делятся, все разбегаются довольные. И ни одна собака не залает.
Вадим хотел что-то сказать, но Яков предупреждающе поднял палец останавливая.
- Но поскольку ты заикнулся о мальчике со знанием французского языка на уровне родного и пластическом хирурге, подозреваю, что бегут слюни на наследство забугорное. Что ж, тут всё правильно. Никаким доверенностям опекунский совет не поверит, только тем, что будут написаны в их присутствии. А значит нужен сам наследник. И вот с этим-то как раз проблемы. Мы ведь ничего не знаем о французской жизни парня. А что если в опекунском совете его хорошие знакомые? Скажет какой-нибудь месье Жуль Ен, «а помнишь, как мы с тобой жульен ели?». И всё, посыпался наш двойник.
Вадим криво улыбнулся.
- Вот ты и займешься этими Жуль Енами. Чтобы через четыре месяца наш милый мальчик был Андреем Соловьёвым и никем более.
Яков подошёл вплотную к Вадиму, наклонился к уху и прошептал:
- А я и на русскую часть гешефта согласия не давал. Мне ведь не чужда юридическая этика. – Потом распрямился и заявил. – Семьдесят процентов. И во Францию я не полезу.
Вадим молча упаковал обгоревший паспорт в конверт, потом повернулся и направился к машине.
- Вадим, в России у Соловьёвых тоже есть кое-что. Совершенно без риска. Гарантировано на все сто. И тридцать процентов это очень хорошие деньги.
Вадим открыл бардачок и положил в него конверт.
- А ты что думал? – Крикнул ему Яков. - Основную часть работы придётся мне проделать, пока ты тут под пальмами греешься. Думаешь если у тебя паспорт, то ты на коне? Учти, завещание составлено в нашей конторе, там и хранится.
Вадим наклонился в салон, опустил руку и начал шарить за спинкой переднего пассажирского сидения.
- Да пойми же ты, наконец, - Яков подошёл к машине. – Даже если ты клонируешь Соловьёва-младшего, прибрать к рукам капитал такого уровня невозможно. Одна ошибка, маленькое подозрение и всё. Запустятся защитные механизмы, тем более что опекунский совет в средствах не ограничен. Да они даже экспертизу ДНК могут… Э, ты чего?
Яков как завороженный смотрел на цилиндрический глушитель пистолета, находящийся в руке однокашника.
- Зря ты Яша после диплома отказался от заманчивых предложений, - спокойно сказал Вадим. – Ведь предлагали же? Надо было соглашаться. Узнал бы много интересного, а главное не смотрел бы на мир так пессимистично. Тебя послушать, так каждый встречный тебя подозревает в чём-то. Если бы так было на самом деле, то не существовало самого понятия – разведка. Пятьдесят на пятьдесят, расходы пополам. Пока суть да дело, выясни, что именно во Франции можно сразу обналичить, что куда перевести. Возьмём, сколько сможем. Если вдруг французы что-то заподозрят, сразу сворачиваемся. И не вздумай меня кинуть, извини за сленг.
- Пятьдесят?! – Яков отвёл глаза от пистолета и посмотрел Вадиму в лицо. – Если французы что-то заподозрят, то единственный человек, с которым они будут иметь дело и которого при этом можно идентифицировать – я. Шестьдесят и расходы за твой счёт.
Вадим удивлённо поднял брови, опустил пистолет и вдруг расхохотался.
- Удивляюсь, как тебе арабы умудрились бусы впарить, - сказал он, вытирая слёзы. – Ну да ладно. Пятьдесят на пятьдесят и это не обсуждается. С меня паспорт, пластический хирург, не задающий лишних вопросов и поддержка по моей линии. Остальное на тебе.
Яков вздохнул.
- Пока я склоняюсь к пятидесяти пяти, но хотелось бы узнать, что подразумевается за поддержкой по твоей линии? И что это за линия?
- Что касается последнего, не задавай глупых вопросов, на которые прекрасно знаешь ответ. А вот о поддержке. Эвакуация, натурализация, зачистка.
- Во-первых, спрячь пистолет, он меня нервирует.
- Ничего, крепче запомнишь.
- Во-вторых, давай по порядку. Эвакуация?
Вадим не глядя, положил пистолет на приборную панель автомобиля.
- В случае если вдруг застрянешь во Франции таким образом, что тебе и на улице показаться будет страшно – вывезу. И ни одна французская кошка не шелохнётся.
- Натурализация?
- Действующие подлинные документы, легенда. Я так думаю, что после гешефта, Яковом Альбертовичем Аскером жить станет несколько проблематично.
- Зачистка?
- Концы в воду. Включая мальчика.
Яков вздрогнул. Лицо Вадима было настолько серьёзно, что однокашник поверил ему без всякого.
- Но зачем?!
- Так надо, - не стал вдаваться в подробности Вадим.
Яков снова посмотрел на пирамиды, поёжился, не смотря на жару.
- Хорошо, - сказал он. – Пятьдесят на пятьдесят. Кажется, я понял, как ты с оборванцем насчёт паспорта торговался. Но всё равно, зачистка мне не нравится.
- Мне тоже, - ответил Вадим и повторил. – Но так надо.
В посольство Вадим Николаевич Черноусов вернулся в прекрасном расположении духа. Пистолет и признание в принадлежности к спецслужбам подействовало, Яшка Гешефтмахер проглотил наживку безо всякого. На самом деле он не собирался ни вывозить того из Франции в случае провала, ни готовить документы, ни тем более кого-то убивать. Он просто будет сидеть и ждать. По договорённости на его счёт будут поступать деньги после каждой финансовой операции. А когда там накопиться достаточная сумма, он просто исчезнет. Прежде всего от своих коллег. И естественно от компаньона, предоставив тому выкручиваться самостоятельно.
Что касается пластического хирурга, то три года назад он помог одному немцу, любителю несовершеннолетних русских девочек, выпутаться из затруднительного положения, которой могла стать египетская тюрьма. Очень хорошему доктору именно в области косметической хирургии. Полного сходства конечно они не добьются – времени не хватит. Но пары-тройки операций перекраивающих физиономию подсадной утки, насколько Вадим Николаевич помнил из специального курса в разведшколе, будет достаточно.
В приёмной сидела Вера и пара её близких подружек, тоже работниц посольства.
- Вадим Николаевич, я распечатала, - сообщила она.
Он подошёл к её столу, взял протянутые листы, пробежал текст глазами.
- Четыре грамматических ошибки, - заявил он.
- Сейчас исправлю, - она потянулась за корректором.
- Нет, ты распечатаешь снова, - сказал он и, не обращая внимания на удивлённый взгляд любовницы, взял ручку и перечеркнул несколько строчек. – А вот здесь, ты почему-то изменила порядок слов, из-за чего официальный юридический документ, можно прочесть двояко. Это вообще недопустимо.
Он бросил листы на стол. Её глаза увлажнились. Он криво улыбнулся.
«А может Лузгин прав? Служебные романы лучше не затевать»
Потом, ни сколько не стесняясь посторонних, достал из кармана шорт её трусики и небрежно бросил на стол:
- И впредь, не разбрасывай своё нижнее бельё по кабинету.
Закрыв лицо руками Вера как ошпаренная вылетела из приёмной. А Вадим Николаевич подмигнул покрасневшим девушкам и открыл дверь. В ушах стояло тихое журчание горного ручейка.
Очередная порция песка сорвалась и с тихим шорохом осыпалась вниз. Здесь он попал на вершину небольшой пирамиды, поток разделился и скатился по сторонам, вытесняя песок попавший сюда раньше. Пересыпавшись через край, этот песок дождём ссыпался на небольшую площадку-террасу на среднем уровне, что как бы опоясывала всю конструкцию. Здесь песок ложился уже волнами и небольшими барханчиками. Очень напоминал пустыню, по которой важно шествуют вырезанные из кости верблюды. Но и здесь уже был излишек песка и он в свою очередь осыпался через край на нижний уровень. А там был устроен мини-оазис, с небольшим фонтанчиком и озерцом посредине, обсаженный пальмами и какими-то другими растениями. И вот уже с этого уровня излишки песка попадали в поддон, который раз в неделю выносили наверх.
Фонтанчик тихо журчал. Иногда сидящая в клетке канарейка оглашала воздух своим свистом и чириканием. Полное умиротворение.
Неру легко повис на поручнях соскакивая с беговой дорожки. Тренажёр тихо взвизгнул и опустился вниз, отключаясь. Мужчина снял с шеи полотенце и вытер со лба пот. Потом подошёл к небольшому столику в углу. Он весь был заставлен фруктами. Рядом девушка, в короткой тунике, сидела, погрузившись в глубокое кресло, и держала в руках кисть винограда. Она была блондинка и обладала какой-то притягательной, природной красотой, её лицо словно сияло изнутри. Круглый животик, указывающий на интересное положение, нисколько не портил очарование, даже напротив, красил будущую мать. Неру отщипнул ягоду, положил ей в рот, потом отщипнул ещё одну и съёл её сам. Затем мужчина направился к универсальному тренажёру в центре зала.
Ему было двадцать четыре года. Среднего роста, мускулистый. Не те уродливые бугры, которые пытаются навязать как символ мужской красоты, а то, что англичане называют «ни капли жира». Рассмотреть его тело труда не составляло, кроме уже упомянутого полотенца на шее, на мужчине были только спортивные трусы с полосками и кроссовки «Nice» на белые полушерстяные носки. Да ещё шерстяная полоска опоясывающая голову и перехватывающая длинные, вьющиеся, слегка рыжеватые волосы.
Лицо его было правильной округлой формы, но с резкими, словно вырезанными чертами. Зелёные глаза смотрели на мир немного насмешливо, словно мужчина давно уже всё знал и всему определил свою ценность. Эту насмешливость подчёркивала играющая на губах, ироничная улыбка. Удивительны были брови. Тонкие, они образовывали своеобразные изгибы. Но это не игра природы – брови были тщательно выщипаны. Наверное, он проводил немало времени перед зеркалом, проводя эту болезненную процедуру.
И уж совсем удивительные были торчащие в разные стороны уши. Правда они не портили общего впечатления, но всё-таки лопоухость была неожиданной. Видимо, длинные волосы призваны были скрыть этот факт, но сейчас прижатые полоской и собранные сзади в пучок, свою роль не выполняли.
В этот момент с потолка снова сорвался песок и покатился по чудному сооружению в центре зала.
- Я когда-то тоже часами смотрел на песчаный водопад, - сказал Неру на чистейшем русском языке. – Но потом задолбало.
Андрей ничего не ответил. Он провожал взглядом течение песка с уровня на уровень.
- Так и будешь молчать? – Неру сел на скамейку тренажёра и взялся за рычаги. – Я первые три месяца вообще думал, что ты после удара саблей по чердаку онемел. К счастью – ошибался.
- Почему я не умер? – Спросил Андрей, продолжая наблюдать за водо, вернее пескопадом.
Неру бросил тренажер и поднялся:
- Думаешь ты живой? – Быстро спросил он. - Давай проверим. Ну-ка встань.
- Зачем? - Спросил Андрей равнодушно.
- Вставай, вставай, ибо не фиг.
Он наклонился, схватил Андрея под мышки и легко оторвал от пола. Хотя тот и не сопротивлялся. Потом Неру развернул его к себе и взял за запястье.
- Так, пульс – есть. Дыхание – ярко выраженное. Глаза, - он, чуть привстав на цыпочках, оттянул Андрею веки. – На свет реагируют. Открой рот, высунь язык, скажи – а-а-а…
Андрей легко его оттолкнул.
- Черт, не могу понять, когда ты серьёзен, а когда паясничаешь, - сказал он при этом.
Неру рассмеялся.
- Точно – живой. Хотя я сомневаюсь. Особенно когда ты сидишь тут и на песок пялишься. Что ж, есть только один способ в этом убедиться.
- Какой? – Спросил Андрей, немного подозрительно глядя на Неру.
- Ну, по идее его нужно было опробовать ещё месяца полтора назад, но я всё как-то не решался. А сегодня думаю самое время.
Он, спиной вперёд, отошел от Андрея на пару шагов и вдруг резко вскинул ногу и ударил его в голову. Андрей отшатнулся от удара, наклонился и сделал несколько шагов в сторону, прижимая при этом руку к уху.
- С ума сошёл? – Воскликнул он.
- Дохляк, - вынес вердикт Неру. – Мумия зомбированная.
- Это и есть твой способ? – Не успокаивался Андрей. – Очень идотский.
- Проститутку проверяют в постели, а воина в бою, - ответил Неру и вдруг пошёл в атаку.
Теперь Андрей был готов и блокировал его выпад. Но Неру тут же повел серию. Рука, нога, рука, нога, а потом неожиданно присел и выбросил вперёд кулак…
- Твою мать, - заорал Андрей, отлетая назад и потирая живот.
- Сражайся, - приказал Неру, перепрыгивая через скамейку тренажера и снова налетая на противника.
Андрей отбил удар, повернулся, перемещаясь, и сам повёл серию правой ногой – колено, бок, голова. Но до конца не довел, потому что Неру присел, крутанулся и подсёк его опорную левую ногу. Земля ушла из под ног и он завалился на спину. Однако тут же выгнулся, оттолкнулся спиной и сразу же упал на колени, уходя от удара ногой с разворота. Потом подпрыгнул и в этот момент в его лицо ударил острый локоть Неру.
Андрей отвернулся и отбежал в сторону, но тут же развернулся и успел перехватить направленный в печень удар Неру. Схватив его за руку он потянул противника к себе и поднял колено, намереваясь приложить того лицом. Но Неру сразу как-то потяжелел и распластался на полу. От неожиданности Андрей выпустил его руку, а Неру уже подскочил и ударил его головой в пах.
Андрей опять отлетел, но на этот раз ударился спиной о поручень беговой дорожки.
- Чёрт! – Воскликнул он выгибаясь.
- Ты глуп, - Неру уже был на ногах. – Глуп, туп и предсказуем.
Он от пояса выбросил правую руку, метя ему в голову, однако Андрей не стал блокировать удар, а прокрутился, пропуская вскользь и, с большим наслаждением поддал оказавшемуся сбоку Неру ногой под зад. Тот, как говорится «щучкой» пролетел вперёд, пытаясь удержаться на ногах, ухватился за кофейный столик, но тот, не будучи закрепленным, тут же сдвинулся и полетел на пол вместе с хозяином, кофейным сервизом и кальяном.
- Неплохо, - сказал Неру, поднимаясь и отряхиваясь. – Всё-таки я тебя расшевелил. А то своей кислой физиономией только настроение портил.
Андрей встряхнул руками, расслабляясь, потом стянул футболку, подошёл к фонтанчику, набрал пригоршню воды и брызнул на лицо. Вытерся всё той же футболкой и швырнул её в угол. Потом встал и вздохнул полной грудью.
Со времени памятного боя под Садатом прошло почти полгода. От того дня у него навсегда остался длинный белёсый шрам, начинающийся от левой ключицы, пересекающий грудь, рассекающий надвое сосок и уходящий почти до самого пояса. Второй шрам начинался у макушки, пересекал лоб по направлению к правому виску и уходил до самого уха. Мочка последнего была срезана начисто.
И ещё регулярные головные боли, но ему говорили, что это временно.
Подошёл Неру. Отодвинул его в сторону и тоже начал умываться. Андрей отошёл в дальний угол, открыл бар и стал перебирать бутылки.
- Мне пивка для рывка, - крикнул Неру.
Андрей достал бутылку баварского. Себе взял начатую бутылку «Мартини». Вернулся, держа спиртное за горлышки, отдал пиво Неру, и, сев на скамейку тренажёра, скрутил пробку.
- Давно хотел спросить, откуда такое знание русского языка? – Начал он.
- Хотел и не спрашивал, - усмехнулся Неру, отстраняя от себя вспенившуюся бутылку. – Учти, воздержание до добра не доводит.
- А если серьёзно? – Андрей сделал пару глотков. – Если бы я точно не знал, что это Египет, подумал бы что нахожусь в общаге родного универа.
- В верном направлении мыслишь, товарищ, - Неру подошёл к нему, поставил на скамейку ногу и опёрся грудью о колено. – Я в РУДН учился.
- Где?! – Воскликнул Андрей недоверчиво.
- Темнота, - ответил Неру. – Не знать Российский Университет Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Кстати элитный вуз, гордость твоей страны.
- Я знаю этот университет, - сказал Андрей. – Мне удивительно, что ты там учился.
- Ну, скажем так. РУДН заканчивали и Президенты и Премьер-министры. Почему бы его не закончить и Верховному Жрецу Египта? Я, правда, это не афишировал. Боялся, девочки на сувениры разберут.
Андрей сделал ещё глоток. Внутри потеплело.
- Даже для выпускника РУДН, у тебя чересчур богатый словарный запас, а главное абсолютно правильное использование, как слов, так и идиом.
Неру выпрямился, убрал ногу со скамейки и, держа пиво в руке, отошёл к столику с фруктами и девушке.
- А представь себе, что в этом мире, кроме тебя, есть ещё незаурядные личности. И тебе сразу станет легче жить, - он отщипнул ещё одну виноградину и положил в рот девушке. Потом наклонился и поцеловал её в губы. – Тебе не скучно, любимая? – Спросил он у неё.
- Нет. Мне тоже интересно, чем это всё закончится, - ответила она.
- Боюсь, дорогая, он настолько туп, что это так ничем и не закончится.
- Я всё слышу, - подал голос Андрей.
- Так вот, - Неру вернулся к нему и продолжил прежнюю фразу. – В мире есть незаурядные личности, для которых ничего не стоит, походя выучить язык на уровне жителя страны. Я ведь даже в команде КВН играл. Говорили что у меня явный талант, предлагали артистом стать.
- А чего не стал?
- Тут платят больше, - ответил Неру, потом оглянулся на девушку, понизил голос и доверительно сообщил. – И вообще, условия труда лучше.
- Я всё слышу, - сказала блондинка и тихо засмеялась.
Неру тут же сложил губы в трубочку и послал ей поцелуйчик.
- Но это всё лирика. Перейдём к правде жизни. Итак, ты, наконец, приходишь в себя, что должно было произойти ещё пару месяцев назад. Скажу откровенно, если бы ты и дальше продолжал пялиться на этот водопад, я бы просто приказал тебя вышвырнуть в пустыню и созерцай свой песок пока не подохнешь.
- Жостка, - съязвил Андрей.
- Справедливо, - ответил на это Неру. – У тебя есть путь, судьба. И любование песком там не запланировано.
- Я – материалист, - заявил Андрей, поднося бутылку ко рту.
Неведомая сила вырвала её из рук. Перекувыркнувшись в воздухе, бутылка отлетела, ударилась о стену и разлетелась на осколки. Тут же, как из-под земли, в зале появился одетый в серый плащ человек и принялся убирать битое стекло.
Неру продолжал стоять и смотреть на Андрея.
- Хороший фокус, - похвалил тот. – А можешь чтобы бутылка опять у меня в руке оказалась?
- Могу. Но мы не в цирке, - хмыкнул Неру. – А лучше вот что, материалист. Задай вопрос, с которого сегодня всё началось.
- Почему я не умер? – Уточнил Андрей. – Хорошо. Почему я не умер?
- Отвечу как материалист материалисту, - глаза Неру блеснули зелёным огоньком. – Во-первых, твой чугунный череп оказался в состоянии выдержать сабельный удар, не развалившись при этом как перезревший арбуз. Во-вторых, организм выдержал первичный болевой шок. В-третьих, тренированное тело перенесло путь сюда.
Он снова вернулся к девушке, накормил её виноградиной, чмокнул в щёку и добавил:
- И, в-четвёртых, в нужный момент и в нужном месте, оказался дипломированный врач-реаниматолог. - После этого он погладил блондинку по голове. – Ты это хотел услышать, материалист?
Андрей, наблюдая за ними, молча, покачал головой.
- Ну тогда послушай Жреца. В этом мире полно людей. Самых разных. Так вот, некоторые, к счастью их не так много – мертвы. Нет, они дышат, едят, спят, трахаются и вообще выглядят вполне здоровыми и упитанными. Но они балласт. Ноль. Фантомы. Их существование абсолютно бессмысленно. Хотя при известных условиях, даже фантомы способны изрядно испортить как воздух, так и жизнь окружающим. Некоторые не хотят быть балластом. Они сами себе ставят цель и идут к ней. Не важно, какая это цель. Кто-то хочет стать президентом или заработать миллион, кто-то переспать с Анджолиной Джоли, а ещё кто-то мечтает подсидеть начальника привокзального туалета и занять его место. Одним это удаётся, другим нет, но они хотя бы пытаются. Таких людей абсолютное большинство и мир держится на них. Но есть особые люди. Их путь предначертан и от того как они его пройдут, зависит жизнь как фантомов, так и абсолютного большинства.
Андрей снова покачал головой. Потом всё же сказал:
- Не сообразуется с теорией девяноста пяти процентов.
Неру всхрапнул и криво улыбнулся.
- Да, да, да. Как же, как же. Знаком я с этой теорией. Девяносто пять процентов усреднённое быдло, а в пять оставшихся входят либо дебилы, либо исключительно талантливые люди, вращающие земной шар. И где тут несоответствие? Я нисколько не противоречу этой глупой идее. Единственное что, я подменил понятие дебилов – фантомами, а талантов – людьми с предначертанной судьбой. И уж поверь, я знаю о чём говорю.
- И что же мне предначертано? – Саркастически поинтересовался Андрей.
- Может быть и ничего, - серьёзно ответил Неру. – А может быть в твоих руках судьба Египта.
- Ну, спасибо, барин, - Андрей шутливо поклонился. – А мы и не знали. Думаю это дело надо отметить.
Он встал, сделал пару шагов в сторону бара, но уже в следующую секунду едва не перекувыркнулся через тренажёр и лишь упершись ладонью в скамейку смог поймать равновесие. Оставаясь в этом же положении оглянулся. Бар находился позади него. Потом он взглянул на Неру. Тот стоял рядом с девушкой, положив ей руку на плечо, а она гладила её своей рукой.
- Не переживай, - усмехнулся Неру. – Это всего лишь хороший фокус. У меня много таких.
Андрей выпрямился, перешагнул через скамейку и сел на неё.
- Почему меня не покидает ощущение, что ты меня разыгрываешь.
- Ну, наверное, потому, что я очень весёлый человек, - ответил Неру.
- Нет, я имею в виду, разыгрываешь, когда говоришь что ты Верховный Жрец. Фархат говорил, что Жрец это замшелый паук.
- Фархат был хороший человек и предначертанный ему путь прошёл с достоинством. Отец очень жалел, что не познакомился с ним. Я тоже иногда об этом жалею. Но он пребывал в плену стереотипов. Так же как и ты. Отрекись от шаблона. Взгляни на мир чистым разумом. Ты ж математик, мать твою.
- И что с того, что я математик? – Пожал плечами Андрей. – Не философ же.
- Ты слышишь, Марина? – Обратился Неру к девушке. – И это говорит математик. Он безнадёжен.
Она снизу вверх посмотрела на Неру, отрицательно качнула головой, потом взглянула на Андрея и сказала:
- Весь мир, это математика. Я раньше тоже не понимала и удивлялась как Неру умудряется делать то, что делает. Оказывается ничего сложного, любой на это способен.
В руке Андрея оказался персик. Он ошарашено посмотрел на него. Девушка тихо рассмеялась.
- Ну, хорошо, - согласился Андрей. – Допустим всё это, - он поднял персик. – Только математика. Но причём здесь возраст Верховного Жреца?
- Не о возрасте речь, - Неру отошёл от стола, ногой придвинул ещё одно кресло и сел. – А о шаблоне. Для всего мира, верховный служитель культа, это непременно страдающий от хронического спермотоксикоза старец, благословляющий рыдающую в благоговейном восторге толпу. Так было есть и будет, пока человечество не поймёт самого главного, не возраст определяет мудрость, а склад ума, данный от рождения и соответствующее ему образование. Не РУДН, конечно, это так, для общего развития и в поисках матери моего будущего сына. Но меня с младенчества готовили стать Верховным Жрецом и я им стал, заменив отца. Когда мой сын подрастёт, он заменит меня. И так до бесконечности, пока существует человеческая цивилизация. А возраст… Иисусу Христу было тридцать три года, когда его распяли. Некоторым из его апостолов не было и тридцати. Однако при выборе Римского Папы или Патриарха, кандидатуры моложе сорока пяти лет даже не рассматриваются. Что? За две тысячи лет человек настолько поглупел, что в тридцать три года не может обладать необходимой мудростью?
- Но ты же не будешь отрицать, что информационная составляющая за две тысячи лет несколько увеличилась, - возразил Андрей.
- В чём она увеличилась? – Скривился Неру. – Добро-зло, любовь-ненависть, щедрость-жадность. Разве появилось что-то новое?
- Я не это имею в виду, - ответил Андрей.
Потом он поднялся, дошёл до бара, ожидая в любую секунду какого-нибудь очередного фокуса, вынул бутылку виски и вернулся на место. Неру улыбаясь смотрел за его эволюциями.
- Я выпью? – На всякий случай уточнил Андрей, держа бутылку.
- Да пей. Алкоголиком тебе стать не грозит, кажется.
Андрей сделал несколько глотков, поставил бутылку на пол и продолжил.
- Я не это имел в виду. Просто появилось много новых теорий, воззрений, экономика несколько отличается.
- Всё это надстройки. Базис один – страсти и помыслы, которые нисколько не изменились. Люди по-прежнему хотят быть богатыми, сытыми, здоровыми, духовно обогащёнными и сексуально удовлетворёнными. Вот осмысливая эти стремления, изобретаются способы достижения, которые и есть теории, воззрения, экономические модели и так далее. Беда человечества в том, что люди объявляют эти надстройки истиной, не пытаясь разобраться в базисе. А смысл жизни ищут у стариков, которые в молодости исключили важнейший акт природы – сотворение жизни новой и, изнурив себя многолетним онанизмом, проповедуют о космических энергиях, божьей благодати и другую подобную ересь.
Андрей хохотнул:
- Однако странно слышать это из уст служителя культа.
Но Неру отнёсся к его словам спокойно:
- Да, я Верховный Жрец, и что с того? Культ насчитывает более трёх тысяч лет. И за это время было всякое. Были и догматизм, и аскетизм, и полная распущенность. Всё то, что проходит человечество. Только оно, из-за разных передряг, постоянно откатывается или мечется из стороны в сторону. У нас тоже был такой период. Но потом, один из очередных Верховных Жрецов, сделал потрясающее открытие. Оказывается все страсти и помыслы человека, то есть базис, поддаётся математическому анализу.
Прошло несколько секунд. Потом Марина тихо рассмеялась. Неру расхохотался в голос:
- Видел бы ты сейчас свою рожу, - сказал он.
- Не может быть, - повертел головой Андрей.
- Этого не может быть, потому что этого не может быть вообще, - процитировал Неру Козьму Пруткова. – Но, тем не менее, это так. Есть конечно величины, которыми пока неизвестно как оперировать, а потому при анализе получается множество вероятностей. Однако того что я знаю, хватает, чтобы, как говорил покойный Фархат, плести паутину, связывая людей и события для достижения заданного результата.
Андрей некоторое время думал и вдруг, словно что-то сообразил:
- То есть, ты манипулируешь людьми? Подталкиваешь их для совершения того или иного действия.
- Успокойся, - ответил Неру. – Я всего лишь вычисляю конечный итог и иногда подталкиваю людей для того, чтобы путь, или, вернее – нить, не обрывалась. Но я не могу вычислить абсолютно всё, это под силу только тому, или тем, кто сотворил этот мир. Я же тебе говорил. Есть три категории людей. Фантомы, люди с собственной целью и люди чья судьба предначертана. Если хочешь конкретные примеры, пожалуйста. Пахор, был фантомом. Его существование абсолютно бессмысленно. Он не укладывался ни в одно уравнение и не оказывал ни малейшего влияния на нить. Его старший брат Амат, человек поставивший перед собой цель. В ключевых точках, или на пересечениях нити, его действия предсказуемы, но убийство твоего отца, это его собственная идея. Она никоим образом не влияет на конечный итог, однако из-за этого возникла новая узловая точка. Эта точка удлинила твой путь. А вот ты, как раз относишься к людям, чья судьба предначертана. Чтобы ты не делал, тебя всё равно будет нести по этому пути. Но это совсем не значит, что конечный итог предрешён. Ты можешь прямо сейчас разбить себе башку об этот чёртов песчаный фонтан и таким образом оборвать нить. Конечный итог изменится. Потому что появится новая нить, которая сплетёт другие судьбы и появится новый человек, чей путь предначертан.
Андрей снова задумался. Потом спросил:
- То есть я могу сложить ручки и плыть по течению. Оно меня всё равно вынесет.
- Чертос два, - воскликнул Неру. – Тебе в этом течении нужно барахтаться, чтобы не захлебнуться, кстати, далеко не в прозрачной и чистой воде, а скорее нечистотах. И выбирать путь, чтобы не распороть пузо о подводные камни. Даже сейчас у тебя есть два пути. Но я уже знаю, по какому ты пойдёшь.
- Вот как? – Скривился Андрей.
- Да. Потому что ты туп, глуп, предсказуем и нетерпелив. Посмотри на этот песчаный фонтан ещё раз. При строительстве подземной галереи, в которой мы сейчас находимся, возникла пустота между плитами перекрытия. Эта пустота постоянно заполняется песком с поверхности. И в зависимости от температуры, влажности и некоторых других свойств, песок, через какие-то промежутки времени срывается вниз. Триста лет в этом зале стоял человек, в обязанности которого входило тут же сметать его и выносить прочь. Пока одному из моих предков не пришла в голову идея об этом фонтане. Зал получил новое, оригинальное украшение, а песок достаточно вынести один раз в неделю. Так вот ты, подобен человеку, который с веником и совком ждёт каждую очередную порцию, чтобы тут же смести и вынести, а построить фонтан не хватает ума.
Он поднялся с кресла и открыл ларец, который оказывается всё это время стоял скрытый фруктами.
- Ты жаждешь встретиться с Аматом лицом к лицу. Что ж, не буду мешать. Даже напротив – я тебе помогу. – Он достал свёрнутый папирусный свиток. – Вот это он ждёт от меня уже почти полгода. Доставишь ему и передашь из рук в руки. Вот и окажешься на расстоянии, с которого можно вцепиться в глотку. Надеюсь, ты меня не разочаруешь.
- Нас, - тихо сказала Марина.
- Точно, - кивнул головой Неру. – Нас не разочаруешь.
Когда-то в этой части дворца были апартаменты фараона Пахора. По размерам и убранству они превосходили даже комнаты его отца – Салиха. Дорогая мебель, ковры, место которым в музеях, картины, так и просящиеся на какой-нибудь вернисаж. В общем, ясно, фараон Египта должен жить в соответствующей роскоши.
После того, как Амат триумфально въехал на скрипучей колеснице в резиденцию правителя Египта, его младший брат, видимо не перенеся позора, а может быть в страхе, и скорее всего не без помощи Бессмертных, наглотался яда. Тело покойного фараона перевезли в гробницу, что сопровождалось пышной церемонией и Амат, почитающий себя равным египетским царям, занял освободившиеся комнаты. И сразу же внёс изменения. Картины были безжалостно сорваны со стен и раздарены придворным, тоже самое произошло с дорогой мебелью. Даже смешно было наблюдать за людьми, нагруженными разрозненной утварью, когда они выбегали из дворца и спешили быстрее к своим особнякам. Спешили, потому что тут же возвращались обратно, в надежде ухватить ещё что-нибудь. Едкие на слово журналисты на другой день описали происходящее как «Большой Египетский Грабёж» и сопроводили статьи соответствующими фотографиями.
Более печальная судьба постигла кровать покойного фараона. Масштабное сооружение, которое шёпотом и пошло хихикая, придворные называли «многофункциональным борделем», намекая на, мягко говоря «необычные», садомазохистские и гомосексуальные пристрастия фараона, и которая была оборудована соответствующим образом, вынесли во двор и сожгли. Вместо неё в спальне установили большой походный шатёр, в котором самопровозглашённый правитель теперь и спал и ел и принимал подданных с докладами, требующими режима секретности.
Единственное, что осталось от покойного Пахора в неприкосновенности, это потрясающая воображение большая, собранная со всего света коллекция кукол, к которым фараон, даже перешагнув тридцатилетний рубеж, продолжал питать особую слабость. Амат зашёл в игровую комнату, постоял пару минут разглядывая сделанные из всех мыслимых и немыслимых материалов фигурки людей в различных одеяниях, потом рванул из-за пояса саблю и уже было поднял руку, но тут его взгляд упал на соломенного негритёнка. Того самого, что он лично, ещё будучи ребёнком подарил младшему брату на день пятилетия.
Комнату опечатали и больше Амат старался о ней не думать, чтобы опять не проснулось странное чувство стыда, охватившее его в тот момент.
Сейчас он лежал на подушках в своём шатре и с тоской смотрел на большую вазу с фруктами. Было три часа утра, обычное для него время завтрака, но есть совершенно не хотелось – сказывался обильный ужин. Амат поморщился, погладил свой плоский живот и громко рыгнул, после чего помахал ладонью разгоняя воздух.
Повернувшись на бок он посмотрелся в большое зеркало. Тридцать пять лет. Лицо загорелое, обветренное, как и положено суровым жителям пустынной страны. Но почему оно выглядит таким рыхлым, лоснящимся? Или ему это только кажется?
- Может бороду опустить? – Сказал он вслух.
- Не рекомендую, Ваше Величество, - послышалось за пологом.
Амат повернулся и сел. Глянул на полог своими чёрными глазами. Пригладил короткие, жесткие волосы на голове. Поглубже запахнул полы халата. Не восточного, больше похожего на те, что бесплатно раздают в отелях. Но ему он нравился, в меру тёплый и в меру прохладный. Как раз то, что надо.
Свои худые и жилистые ноги Амат просунул в совсем уж не царские тапочки, с мордочками кроликов на носках. Носил он их только в шатре и тоже по какой-то своей прихоти.
После всех этих манипуляций, громко сказал:
- Заходи, Убэйд.
Зашелестел полог и в шатёр вошёл Главный Писец. Амат пока только реформировал своё правительство, совершенно запутался в должностях, пытаясь привести их в соответствие с древнеегипетскими, но Главный Писец соответствовал европейскому премьер-министру, это уже определённо.
Однако одет был египетский премьер-министр совершенно невообразимо. Какие-то шорты, футболка, лёгкая куртка с капюшоном и пляжные тапочки на ногах. А ведь ему было уже пятьдесят лет. Нахмурившись Амат осмотрел одеяние Главного Писца.
- Мне кажется, Убэйд, что ты выглядишь несколько вызывающе, - сказал он.
- Поверьте, Ваше Величество, моя одежда не так неуместна, как предписанная набедренная повязка.
Он опустился на колени, потом сел на вытянутые ноги. Перед собой писец держал планшет.
- Так вот, кто задержал мой указ, - догадался Амат.
- При всём уважении, Ваше Величество, но указ не продуман до конца, - ответил Убэйд. – Боюсь его обнародование вызовет волну шуток и анекдотов, перетираемых на все лады. Стремление Вашего Величества навязать давно отжившие традиции зачастую вызывает только усмешки, как со стороны подданных, так и со стороны лидеров иностранных государств. Этак Ваше Величество, вскоре распорядится послам при виде себя падать ниц и как знак особой благосклонности позволять целовать сандалии.
- А это идея, - сказал Амат. – Как я раньше не подумал.
- И тогда Египет останется в гордом одиночестве, - ответил на это писец.
- Да ладно, шучу, - махнул рукой Амат. – Кстати о шутках. Есть какой-нибудь свежий анекдот об Амате?
- Конечно, Ваше Величество, - тут же отозвался Убэйд. – Распорядок дня английского посла: Семь ноль-ноль – проснуться. Семь тридцать – позавтракать, Восемь ноль-ноль – выпить кофе, восемь тридцать – заняться сексом с женой, девять ноль-ноль – объявить выговор Амату, девять тридцать – заняться сексом с секретаршей…
- И где здесь смеяться? – Поинтересовался Амат через некоторое время.
- Думаю, после последней строчки, Ваше Величество.
Амат ещё немного помолчал:
- Меня не покидает ощущение, что ты сам придумываешь эти анекдоты.
- Что вы, Ваше Величество? Анекдоты придумывает народ. А с ним никто не сравнится в данном творчестве. Я лишь заменяю некоторые моменты, чтобы смягчить их для Вашего Величества. Как в этом анекдоте, например. Там речь шла не о выговоре, Вашему Величеству.
Итак от природы чёрные глаза Амата, потемнели ещё больше. Но он сдержался.
- Послушай, Убэйд, - сказал Амат примирительно. – Я давно уже позволил тебе общаться со мной на равных, как другу. И когда ты начинаешь утро с того, что титулуешь меня через каждую фразу, меня охватывает ужас. Что опять не так?
Убэйд отложил планшет в сторону, привстал, сменил позу на турецкую. Достал сигарету и прикурил.
- Вчера, наша авиакомпания: «Крылья Сахары» объявила о своём банкротстве. На улице оказалось два с половиной миллиона человек. А её место на рынке международных перевозок заняла «Бритишь Эйр Лайнз». Это раз. Вчера же, английская судоходная компания «Queen Sea» заявила о присоединении мальтийской судоходной компании «Морской Круиз», которая в свою очередь, два месяца назад приобрела контрольные пакеты акций трёх наших судоходных компаний.
- Это всё торговые дела, нужно быть расторопнее, учиться бизнесу у иностранцев…, - начал было Амат.
Но Убэйд нетерпеливо его перебил, стряхивая при этом пепел на ковёр:
- Наши бизнесмены, достаточно хорошо чувствовали себя на международном рынке, пока не начались некоторые странности. Даже при поверхностном анализе видно, что всё время игра идёт в одни ворота. Без государственной поддержки наших людей вытеснят из мировой экономики.
- Казна пуста, - тут же спокойно заявил Амат. – И это твоё дело, получить кредит в Банке реконструкции и развития.
- В Банке реконструкции и развития? – Переспросил Убэйд. – Там очередь председательства русских. И они же не дают нам отсрочку по выплате внешнего долга. Так, что даже наши друзья и истинные и мнимые ничего не смогут сделать. Позиция России непробиваемая.
- Ничего, будет ссуда от англичан, она и пойдёт на уплату внешнего долга русским.
- Англичане не дадут ссуды, пока Суэцкий канал находится в наших руках. А денационализация канала, поставит крест на независимости Египта.
В подтверждении своих слов Убэйд перекрестил предплечья. Пепел при этом снова сорвался на ковёр. Амат проводил его взглядом.
- Неужели всё так плохо? – Спросил он у писца.
- Плохо? – Убэйд удивлённо вскинул брови. – Да я бы не сказал что плохо. Я бы сказал…
Но он не договорил. С внешней стороны кто-то тихо прошелестел тканью и писец оборвал фразу.
- Ваше Величество, - в шатёр просунулась голова одного из придворных. – Прибыл гонец от Верховоного Жреца.
Амату показалось, что он ослышался.
- Что ты сказал? – Спросил он наклоняя голову на бок.
- Гонец Верховного Жреца, ожидает Ваше Величество в тронном зале. Вы сами приказали известить незамедлительно, ещё…
Амат тут же сорвался с места.
- Переоденьтесь Ваше, - начал Убэйд, но полог уже запахнулся. Он посмотрел на него и закончил, с ироничными интонациями, - Величество.
Потом поднялся и не спеша вышел из шатра. Возле входа он заметил мужчину в тёмном европейском костюме. Тот стоял прижимая к уху палец и говорил:
- Тронный зал, под охрану.
Потом равнодушно скользнул взглядом по лицу Главного Писца, развернулся и пошёл куда-то вглубь комнаты.
Эта была новая охрана Амата. Вышколенная, прошедшая особую подготовку именно в плане безопасности высших лиц государства. Неприметные, словно тени, они ничем не напоминали нагловатых Бессмертных, обвешанных с ног до головы оружием и бесцеремонно расхаживающих по залам дворца. Раньше.
- Ну, хоть что-то полезное сделано, - тихо буркнул Убэйд и направился на выход.
Гонец Верховного Жреца был высок. Он был с ног до головы закутан в серый традиционный плащ, но чувствовалась какая-то сила в его позе и фигуре. Капюшон скрывал лицо в тени. Из-под плаща виднелись обутые в египетские сандалии ноги, ступни были в разводах грязи и пыли.
Амат влетел в тронный зал с нетерпеливым возгласом:
- Где он?
И сразу же откуда-то потянулись люди. Придворные, постоянно отирающиеся здесь в ожидании милостей от обожаемого правителя. Среди них пробежал шепоток, раздались сдавленные смешки. Тапочки-кролики на ногах Амата, это фурор.
В толпе виднелись и мужчины в тёмных европейских костюмах и чёрных очках. Они старались держаться неприметно и это им почти удавалось. Если особо не приглядываться, то их присутствие не ощущалось.
Гонец при возгласе Амата поднял голову. На секунду мелькнуло его бледное лицо. Глаза гонца были удивлённо распахнуты. Но они тут же, как бы погасли и снова ушли в тень капюшона.
Он молча протянул папирусный свиток. Амат нетерпеливо вырвал его, сломал печать, развернул и начал читать. Лицо правителя при этом постепенно мрачнело. Взгляд начал полыхать огнём. Черным, внушающим ужас некоторым присутствующим. Тем, кто знал необузданный нрав господина. Намечалась гроза.
В зал бесшумно вошёл Убэйд. Где-то по дороге он успел надеть на себя арабский халат и сандалии, видимо прямо на легкомысленную одежду, в которой предстал вначале. В руках Главный Писец держал чётки, под мышкой сжимал пухлую папку.
- Ты принёс плохую весть гонец, - с каким-то шипением сказал, наконец, Амат.
После этого он яростно швырнул свиток на пол и шагнул к человеку в сером плаще. Оказалось что правитель на голову ниже. К тому же туристический халат, которому не хватало только надписи с названием отеля на спине и тапки-кролики по сравнению с аскетической одеждой гонца выглядели нелепо. Это обстоятельство, очевидно, пришлось Амату не по душе. Он тут же отошёл, а затем вообще опустился в стоящее в центре зала кресло, заменяющее трон. Символ власти фараонов стоял чуть в отдалении, на высоком постаменте. Его охраняли два воина в древнеегипетских доспехах. Амат, сам сказал, что пока не станет признанным царём, трон будет пустовать. Эта сцена ясно показала, что видимо Верховный Жрец не признал нового правителя Египта.
Тем временем Убэйд подобрал свиток и пробежал его взглядом.
- Всё не так плохо, Ваше Величество, - сказал он подходя к креслу.
- Что не плохо? – Резко повернулся к нему Амат. Потом выхватил список и громко прочитал. – «Лишь любопытство удерживает меня от того, чтобы прямо сейчас не заявить, что ты, наглый самозванец и узурпатор».
Гомон пробежал по залу.
- Тихо, - взвизгнул Амат и продолжил. – «Мне очень хочется увидеть, как ты будешь тонуть в зловонной яме, которую сам выкопал и наполнил нечистотами».
- Там ниже Ваше Величество, - подсказал Убэйд.
- Что ниже? – Амат поднёс свиток к глазам. – «Но надежде всегда есть место в моём сердце, пусть она поселится и в сердце твоём». – После этого он передал свиток писцу и сказал. – А это уже прямое издевательство. Сначала он плюнул мне в лицо, а потом сказал ничего страшного?
- Нет, Ваше Величество. Это означает, что Верховный Жрец ждёт действий, которые докажут, что Ваше Величество, действительно – Ваше Величество.
- Ах, вот как? – Амат вдруг недобро усмехнулся. – Ну что же, первое такое действие я сейчас ему и продемонстрирую. Позовите Сифу и пусть он возьмёт все необходимое.
- Ваше Величество, - воскликнул Убэйд осуждающе.
Но Амат лишь усмехнулся. Потом взмахнул пальцами. Из-за колон тут же появились несколько человек из Бессмертных.
- Ты принёс плохую весть, гонец, - повторил он, глядя на серую фигуру перед собой. – Как это ни печально, я обязан следовать традиции. Взять его.
На гонца налетело сразу с полдесятка человек, но он и не думал сопротивляться. Его повалили на колени, через голову сорвали серый плащ, потом снова поставили на ноги. Перед Аматом гонец предстал голый по пояс.
- У, - послышался сдавленный и восхищённый женский возглас.
Амат цыкнул и прищурился. Гонец был широкоплеч, подтянут, строен. Его левую грудь пересекал шрам, ровный, как будто проведённый по линейке. Волосы ниспадали на плечи, а из-под них, через лоб спускался второй шрам. Голубые глаза смотрели на него спокойно, в них не проглядывалось ни малейшего страха.
- Вижу Верховный Жрец прислал в качестве гонца – воина, - сказал, наконец, Амат. – Ты не египтянин и не араб. Это интересно. Вижу на тебе раны и получены они недавно. Ты воевал? Против меня?
Гонец молчал, хотя при последних словах глянул на Амата с каким-то вызовом.
- Хотя это неважно. Я амнистировал всех, кто по глупости пытался защитить недоноска Пахора. Но как ты попал к старику? Впрочем это тоже не важно. Я кажется знаю, что случилось. Никто из гонцов не решился везти это божественное, - Амат хохотнул и как эхо из толпы послышались хихиканья, - послание. И тогда он вызвал добровольца. Ведь так?
Гонец продолжал молчать.
- Ты хотя бы понимаешь, что тебя сейчас казнят?
Но гонец упрямо молчал.
- Смотри-ка, Убэйд, - Амат повернулся к писцу. – Ни один мускул не дрогнул. Это смелый и сильный воин. Даже жаль, что я встретил его в столь неподходящий момент.
- Ваше Величество, - начал Убэйд.
- Нет. Я знаю, что ты хочешь. Но я последую традиции. Смерть этого воина на совести выжившего из ума старика, - он вновь повернулся к гонцу. – Почему ты молчишь? Скажи, что-нибудь. Назови последнюю просьбу? Скажи откуда ты?
Открылась дверь и в тронный зал вступил огромный, не ниже двух метров ростом, широкий в теле египтянин. И сразу же толпа раздалась, освобождая ему дорогу. Он шёл, медленно, покачиваясь под тяжестью, лежащей на плечах, обтёсанной каменной глыбы. Подойдя к трону, он с неимоверным грохотом опустил свою ношу на пол. Сверху к глыбе, большими болтами оказался привинчен деревянный отпилышь. Из-за пояса египтянин выдернул широкую секиру и замер, поигрывая буграми мышц.
- Сифу, - обратился к нему Амат. – У нас особый гость. Это воин, и нужно обойтись с ним соответствующим образом. Покажи свое наивысшее мастерство.
Палач шумно вздохнул и кивнул.
- Так скажи последнюю просьбу? – Амат повернулся к гонцу и замер в ожидании.
Лицо гонца вдруг тронула едва заметная улыбка. И он чуть качнул головой, отвечая на вопрос Амата.
- Что ж, твоя воля.
Бессмертные снова схватили гонца, поставили его на колени, потом наклонили и прижали голову к камню. И в спешке разбежались в стороны, видимо опасаясь попасть под секиру палача. Гонец не шевелился, только повернул голову на бок и посмотрел в лицо Амата. Взгляд его по-прежнему был спокоен. Палач поднял своё оружие над головой.
И тут произошло то, чего никто не ожидал. Гонец поднял руку и легким движением убрал с шеи волосы, обнажая её для удара. Палач глянул на Амата, тот кивнул. Шумно выдохнув Сифу опустил своё оружие на плаху. Лезвие глубоко вошло в дерево, оставив с одной стороны голову гонца, а с другой выбившуюся вперёд прядь волос. Амат дал сигнал и Бессмертные подняли гонца на ноги. Его лицо по-прежнему было каменно спокойным, только глаза, кажется, превратились из небесно-голубых в темно-синие. Амат поднялся с кресла, подошёл к плахе и поднял отрубленную прядь. Пошевелил пальцами, разминая её, потом поднёс к носу и принюхался:
- Странно, - сказал он. - Я где-то слышал, что волосы впитывают в себя запах страха. Я даже не раз слышал его. – Он повернулся к гонцу. – Ты не ведаешь страха?
Тишина в ответ стала уже привычной.
- Хотя нет. Не ведают страха или ищут его глупцы, трусы позволяют ему овладеть собой, храбрецы переступают через него. И только истинные воины способны подчинить страх, заставить его работать на себя. – Он провёл пальцем по шраму на груди гонца, потом пощупал его бицепс. – Ты истинный воин и доказал это. Я давно ищу такого. Ты не только силён и смел, но ты ещё и европеец. Это кстати. Презренные люди похитили то, что по праву принадлежит мне. Верни дочь Фархата Веронику, и ты станешь самым почитаемым воином Египта и моим приближённым. Твои волосы, - он снова размял и понюхал прядь. – Я оставляю в качестве залога нашего договора, хотя уверен, что ты и так выполнишь свою часть. Иди, и без Вероники не возвращайся.
Гонец кивнул, по его губам скользнула лёгкая усмешка, а в глазах появилось какое-то понимание. Амат нахмурился, но ничего не сказал. Развернулся и быстрыми шагами покинул тронный зал. К гонцу подошёл Убэйд. Из своей пухлой папки он достал фотографию и протянул ему.
- Я бы начал поиск во Франции, - сказал писец, потом махнул рукой.
Бессмертные тут же обступили гонца, подхватили его и повели к выходу.
Светлячок, Спасибо, Солнышко. Сейчас продолжу.
"Добавлено через: ~2 минут"
Оказавшись на улице, Андрей, под удивлёнными взглядами полицейских, быстро перешёл её и спрятался в простенке, между двумя высокими заборами. Потом прислонившись к одному из них, медленно сполз вниз.
- Твою мать, - прошептал он и затрясся. На лбу выступила испарина. – И что они привязались со своим воином, - срывающимся голосом сказал он.
Потом подскочил, стянул штаны и облегчился, наверное, впервые поняв скрытый смысл этого слова. Помял голый живот. Холодок, как и чувство переполненности пропали.
Итак, он встретился с Аматом лицом к лицу и ничего не сделал. Удивился, конечно, узнав в нем всадника с саблей, ранившего его в день битвы под Садатом. Но ещё больше удивился нелепому внешнему виду правителя Египта. И неожиданно решимость пропала. За время аудиенции он мог, раз пять свернуть Амату шею, невзирая на присутствие телохранителей и Бессмертных, но не сделал этого.
Почему?
Ответ прост. Потому что это показалось ему столь же нелепым, как тапочки самопровозглашённого царя. Амат, сам того не ведая спас себе жизнь.
- Не ведает страха, - криво улыбаясь, тихо повторил Андрей. – Сволочь, это тебе зачтётся.
Вспомнив деревянный отпилышь, он снова почувствовал желание сходить в туалет. Но плаха вдруг убедила его в том, что Неру не так уж и не прав. Ведь всё, начиная с того, давнего звонка ещё в Академгородке, словно несло его куда-то. И явно не на плаху. Наверное, потому он столь смело встретил и приговор и саму процедуру казни. Хотя да, конечно. Потом запоздалый страх всё-таки пришёл. За дверями дворца.
Стало прохладно, Андрей поёжился. Солнце ещё только собиралось показаться из-за горизонта.
- Плащ сперли, нищеброды, - беззлобно побормотал он.
И вдруг подумал:
«А что дальше?».
Вот он сидит между заборами двух особняков в Аль Симатре, напротив царского дворца, в одних штанах. Даже сандалии где-то слетели, пока Бессмертные таскали его туда-сюда. До Каира почти пятьдесят километров. Солнце скоро заработает на всю мощность. Он просто сгорит под его лучами.
- Однако Египетские самозванцы мастера давать задания, - пробормотал он
Пойди туда, не знаю куда, было бы легче, чем когда просто выставляют за двери с напутствием: «Иди и не возвращайся». Если бы на его месте был действительно гонец, то вряд ли тот вообще сумел бы попасть во Францию.
Андрей посмотрел наконец на снимок. Посмотрел и не поверил. Вместо знакомой девочки с куклой под мышкой, на фотографии была красивая девушка. Даже очень. Удивлённо изогнув брови он рассматривал изображение дочери Фархата. Снимок был цветной и очень качественный. Портрет в три четверти, хотя взгляд, кстати, упрямый, прямо как у отца, взгляд зелёных глаз был направлен в объектив. Носик чуть вздёрнут, но не курносый. Очень такой миленький и правильный. Брови тонкие и прямые. Чуть сведённые, будто она хмурится. Наверное, расстроена чем-то. Чёлка прямо подстрижена и закрывает лоб почти до самых бровей. А вот волосы заплетены в множество косичек с рядами зелёно-жёлто-красных подвесок. Традиционная египетская причёска, правильной геометрической формы. Линия рта, поджатые губы. Но не надменно, просто поджатые.
Плечи и шею Вероники закрывало египетское же ожерелье. Может она потому и хмурилась? Из почтённых в детстве книг Андрей знал, что такие ожерелья зачастую весили несколько килограммов. Руки обнажены, а платье белого цвета. И кажется из простого материала.
Он снова, с каким-то удовольствием посмотрел в лицо девушки. Вспомнил её голос в трубке: «Андрэ?». Хотя «Андрей», который она, подражая раскатистому говору отца говорила в детстве, оказывается, нравилось ему куда больше.
- Кто бы мог подумать? – Прошептал он.
Потом нахмурился. Бросил быстрый взгляд в сторону дворца. Потом на снимок, потом снова на дворец. Брезгливо передёрнул плечами, вспомнив прикосновения Амата. И пообещал:
- Я не знаю, зачем ты ему нужна, но он ничего не получит. Это я говорю.
Дальше он действовал по наитию. Вышел из своего укрытия. Огляделся. К высоким ступеням, ведущим во дворец, подъехал открытый пустынный джип. Солдат, кажется из Бессмертных, если судить по красной повязке на левой руке вышел и озабоченно пинал колёса. Андрей решительно направился в его сторону.
- Эй, куда? – Воскликнул Бессмертный, когда Андрей сел за руль и бросился к нему.
- Приказ Амата, - поджав губы сообщил он и, вытянув в сторону солдата руку потребовал. – Ключи.
- Какой приказ? – начал, было, солдат.
- Хочешь познакомиться с Сифу? – Изображая удивление, поинтересовался Андрей.
Расчёт был точным. Солдат вздрогнул и неуверенно отдал ему ключ зажигания. Заурчал мотор.
- Там бензин кончается, - сообщил солдат, но Андрей, отъезжая от дворца его уже не слышал.
Джип заглох в квартале от посольства. Андрей припарковался у тротуара, вышел, озабоченно почесал голову. Потом потёр одну босую ногу о другую. Усмехнулся, махнул рукой и пошёл, шлепая по асфальту и размахивая правой рукой с зажатой в ней фотографией Вероники.
- Стой, нельзя.
Египетский полицейский перегородил Андрею дорогу. Но тот обошёл его и направился к воротам. Однако полицейский оказался решительным. Поймал Андрея за плечо и развернул к себе.
- Я русский, иду в посольство, - по-арабски сказал ему Андрей.
- Нельзя, рано, - ответил полицейский.
- Отвали.
Но полицейский перехватил его за пояс и потянул в сторону. Андрей упирался. Все это происходило под взглядом камеры наблюдения. Скрипнула дверь, на крыльцо посольства вышел заспанный мужчина.
- Что там? – Крикнул он и медленно направился к воротам.
- Мне нужен атташе по связям с соотечественниками. Чернов, кажется – Крикнул Андрей, пытаясь вырваться от досужего полицейского.
Мужчина подошёл к воротам.
- Тут нет Чернова, - зевнув, сообщил он. – Иди, проспись.
- Как нет? Ну значит был. У него мой паспорт лежит. А у меня дипломатический был. Да отпусти ты.
Он, наконец, вырвался от полицейского.
- Да, мужик, ты явно перебрал, - мужчина, скорее всего это был охранник, ухмыльнулся. – Дипломат, блин.
- Послушайте, полгода назад, атташе по связям с соотечественниками, забрал мой паспорт. Я хочу получить его обратно.
- Ага, - кивнул головой охранник, оценивающе осмотрел Андрея с ног до головы и хохотнул. – Как хорошо тут без вас было полгода. Нет, снова попёрла братва покоцанная.
- Послушайте, я гражданин России…, - начал он.
- Слушай сюда, быдло, - перебил его охранник. – У параши права качать будешь. Я тебе русским языком говорю, атташе принимает с одиннадцати часов, а сейчас нет ещё и восьми. Иди в отель, проспись. Потом оденешься, побреешься и придёшь. Только с паспортом, иначе я тебя даже на порог не пущу. А если ты свой паспорт прое…ал, то ищи того кто за тебя, как там по фене? Впрягётся. А сейчас исчезни, в этом квартале не любят беспорядков.
- Дебил, - сказал Андрей.
- Что? – Скривился охранник. – Вон!
И махнул полицейскому рукой. Тот словно ожидал этого, тут же вытащил из-за пояса белую дубинку.
- Только попробуй, - сказал ему Андрей на египетском, прищурив глаза. – Прокляну от имени всех богов.
Полицейский замер. Андрей усмехнулся, неожиданно даже для себя, под взглядом ошарашенного охранника, поднял руку, похлопал полицейского по щеке.
- Молодец, хорошо служишь. Амат доволен.
Потом развернулся и пошагал вдоль по улице, провожаемый взглядами как полицейского, так и охранника.
- Эммм, сорри?
- Бонжур, - устало сказал Андрей менеджеру. – У меня в вашем банке ячейка. Я хочу ей воспользоваться.
Менеджер недоверчиво оглядел его. Ну что ж, тут есть чему удивляться. Полуголый, в закатанных до колен штанах, ноги грязные в разномастных шлёпанцах, оба на правую ногу, за поясом торчит плотный лист, похожий на фото. Проверим, насколько банк готов работать с клиентами, чтобы с ними не произошло.
- Следуйте за мной, - сказал он и пошёл к лифту.
Андрей, прихрамывая, отправился за ним. Внизу сидел тот же самый парень, что оформлял ему ячейку. Андрей назвал номер, потом с улыбкой кодовую фразу:
- Когда слоны идут на север.
Глаза менеджера расширились.
- Пардон, месье. Я Вас сразу не узнал.
- Не мудрено, - усмехнулся Андрей.
- Эм, а можно узнать, месье, если не секрет, конечно. Что с Вами произошло?
- Много всего, - ответил Андрей. – Надеюсь, вы угостите меня чашкой кофе и капелькой коньяка.
- О, конечно, всё что угодно, месье.
- Всё что угодно? – Андрей снова усмехнулся. – Ловлю на слове.
- Пардон месье, на чём ловите?
- Так говорят русские, когда кто-нибудь даёт необдуманное обещание. Вы сказали, всё что угодно и я решил бесцеремонно вашим обещанием воспользоваться. Конечно, всё будет оплачено.
Менеджер радостно улыбнулся:
- Что угодно месье?
- Костюм, ботинки, в общем, полный набор одежды, размеры я запишу. Телефон и справочник. Солнцезащитные очки, кейс. Но это всё потом, а пока ячейку, кофе и коньяк.
- Сигарету?
- А, - он махнул рукой. - Давай.
Вадим Николаевич, вытирая пот футболкой, поднялся по ступеням посольства. Трудно было узнать атташе по связям с соотечественниками. Он похудел. Лицо дышало свежестью, исчез неприятный, водянистый взгляд. И уже лысина не так бросалась в глаза. А всего-то бросил курить и начал делать часовые пробежки. Каждый день, с девяти тридцати до десяти тридцати. И день уже тянулся не так медленно, и посетители перестали раздражать. Он даже распорядился разобрать аквариум и установить для них диваны в приёмной, чтобы и им доставался поток прохладного воздуха от кондиционера.
В фойе он увидел охранника. Тот видимо только сменился и со смехом рассказывал коллеге о каком-то утреннем происшествии. Вадим Николаевич остановился поздороваться:
- Что, Юра, бдишь?
- Так точно, Вадим Николаевич. Бдю.
- И как граница, на замке?
- А что с ней будет. Правда, утром диверсант пытался проползти.
- Ну, ты его, конечно, того, - Черноусов показал руками, будто разворачивает руль на автомашине.
- Ага, завернул.
- А что за диверсант? - Спросил он, поднимая футболку и вытирая вновь выступивший пот.
- Да, - Юра махнул рукой. – Контингент известный. Из тех, кто считает что «за всё уплочено». Полуголый, босиком. Датый или обкуренный. Про паспорт что-то чесал. Видно прое… простите, потерял где-то. Так что скоро припрётся. Надеюсь одетый.
- Всякое бывает, Юра.
Он повернулся в сторону лестницы, как вдруг охранник сказал:
- Кстати к Вам кажется, рвался. Правда сказал Чернов, но может просто перепутал спьяну.
Вадим Николаевич остановился.
- Возможно, - сказал он. – А как выглядел?
- Да как? Молодой – Юрий пожал плечами, потом выставил руки перед собой вроде боксёра. – Спортивный такой, - потом развёл сжатые в кулаки и согнутые в локтях руки в стороны, - тренированный. Высокий. И покоцаный.
- Покоцаный? - переспросил атташе.
- Ага. Шрам через корпус. И на лбу. Видно резали да не дорезали. Кстати, на местном языке чешет.
- Да ты что?
- Сто пудов. Полицейскому, что тут ошивается, что-то сказал, тот чуть дубинку не выронил. А он его ещё по щеке пошлёпал, будто собачонку.
- Хм, - хмыкнул атташе. – Однако странный субъект.
Юра закивал:
- Точно, точно. Странный. И смешной. Представляете, сказал что дипломат.
- Что сказал? – Удивился Вадим Николаевич.
- Что дипломат. Я чуть у ворот не обделался от смеха.
- Так и сказал: «Я – дипломат»? – Улыбнулся атташе.
Юрий нахмурился вспоминая:
- Да нет. Вот кажется что-то про паспорт он при этом и говорил. И про полгода, - Юрий почесал затылок. – Нет не помню. Но что к дипломатам себя причислял – сто пудов.
Вадим Николаевич продолжал улыбаться, даже хохотнул. А в его голове уже провернулись шестерни и встали в нужное положение, увязав воедино и паспорт, и полгода, и дипломата, и знание странным утренним посетителем местных языков. Высокий, молодой и спортивный стали осями этих шестерней. А шрамы и полуголый вид – опорой для осей.
- Вот что, Юра, - сказал он усмехнувшись. – И ты Миша. Когда этот, «дипломат» снова придёт, позовите меня. Очень хочется взглянуть. – Он снова хохотнул. – На коллегу.
Охранники засмеялись. А Вадим Николаевич взглянул на часы:
- Ох ты ж, чёрт возьми. Приём через пятнадцать минут.
И развернувшись, взлетел вверх по лестнице. В душе он включил воду, сбросил с себя одежду и встал под холодные струи. Несколько раз провёл ладонями по лицу, а потом прислонился к стенке и замер.
«Дипломат, полгода, паспорт, шрамы, молодой, спортивный, высокий, знает местные языки. – Снова повторил мысленно атташе. - А он их знал? Отец археолог, вполне мог знать. Да и полгода срок немалый, можно было нахвататься парень неглупый. Где же он мог быть эти полгода? Шрамы? Явно там. Черт, не охрана, а дебилы. Не могли задержать. Где его теперь искать?
Стоп. Паспорт. Никуда не денется, всё равно придёт».
Выдохнув, Вадим Николаевич выключил душ и пошёл одеваться. Ровно без пяти одиннадцать вошёл в приёмную. Елена Сергеевна приветливо улыбнулась. Верочка, после того дня, проработала ещё месяц, но поняла, что больше ей ничего не видать. Быстро уволилась и вернулась на Родину. Вадим Николаевич отнёсся к этому без особого сожаления. Тем более что новая секретарша тридцативосьмилетняя Елена Сергеевна оказалась куда покладистей. Её муж был посольским водителем, оба они уже давно работали в МИДе. Она оказалась дамой аккуратной, грамотной и исполнительной. Примерно месяц у него с ней были чисто деловые отношения, но потом как-то, пребывая в хорошем настроении, он слегка потрогал её за мягкие места. Елена Сергеевна тут же сама закрыла дверь. К своим дополнительным обязанностям она отнеслась как само собой разумеющимся. Правда, первое время Вадим Николаевич избегал встреч с Костей, её мужем. Но вскоре она поведала, что оказывается брак у них фиктивный. Раньше по инструкции не брали в посольство работников без штампа в паспорте, да он и сам помнил те времена. Хотя его этот запрет не касался.
- Фиктивный значит? – Спросил он тогда с сомнением.
- Ну, не без нюансов, - со странной улыбкой, призналась она. – Особенно когда у Кости денег на «Наташек» нет.
В общем замена оказалась как нельзя кстати. Теперь атташе был всегда удовлетворён, и это как бы входило в перечень должностных привилегий.
Возле стола секретарши стоял низенький, лысый человечек и, судя по раскрасневшемуся лицу, о чём-то спорил.
- Ну что Вы так волнуетесь, - сказала ему Елена Сергеевна. – Атташе Вас примет.
- Что я волнуюсь? – Воскликнул посетитель с характерными интонациями и повернулся к Вадиму Николаевичу. – Нет, вы слышали, что я волнуюсь? Я прихожу позавчера, мне говорят приём закончен. Я прихожу вчера, мне говорят приёма нет. Я прихожу сегодня, мне говорят приём с одиннадцати. Волей судьбы, я также являюсь гражданином Израиля. Но я точно знаю, что я могу придти в посольство Израиля в любое время и мне не откажут. Единственное когда не надо приходить – это суббота. Но почему-то мне кажется, что приди я в субботу, мне тоже не откажут. Хотя останутся разочарованными.
- Что Вы сказали? – Задумчиво глядя на него, спросил Вадим Николаевич.
- Я говорю, что люблю Россию, это моя Родина и мой отец там жил, и моя мать там жила, и все мои предки там жили и родственники до сих пор живут. Но у каждого еврея есть его вторая Родина. Вы не представляете, с каким трудом мне удалось добиться израильского гражданства.
- Израильского гражданства, - задумчиво повторил Вадим Николаевич. – Елена Сергеевна, я занят. Приём позже.
И скрылся в дверях кабинета. Мужчина, удивлённо посмотрел ему вслед.
- А это кто? – Спросил он у секретарши.
- А это и есть атташе. Подождите, скоро он Вас примет.
В кабинете Вадим Николаевич схватил телефон, стал набирать номер, потом замер и положил трубку на место.
«Двойное гражданство. Охрана не пропустила его сюда. Куда он направится? Конечно же во французское посольство. И там его благополучно завернут.
Ага. Сейчас. Сначала может и не поверят. Но обязательно проверят, это не наши дебилы. А вот потом поверят. И накормят и напоят и оденут. И в самолёт посадят».
Он включил ноутбук. Пока тот «разогревался» перебрал в памяти все знакомые телефоны. Выбрал один, позвонил с мобильного.
- Зияд, салам, - сказал он. Потом перешел на английский. – Узнаёшь?
- Конечно, Вадим-джа.
- Зияд, у тебя есть связи в аэропорту?
- Да, уважаемый, - ответил тот.
- А есть те, кто может контролировать списки вылетающих пассажиров?
- Конечно, есть.
- Запоминай. Андрей Соловьёв. Вылетает во Францию или Россию. Хотя в Россию вряд ли, но держи, на всякий случай.
- Записал, уже звоню. Что с ним сделать?
- Ничего, просто известить, когда, куда и каким рейсом.
- Понял уважаемый. Э, Вадим-джа. А точно Каир?
Вадим Николаевич секунду соображал.
- Есть варианты? – Спросил он.
Из трубки донёсся сочный смех.
- Конечно, есть, Вадим-джа. Есть хороший человек в управлении таможни. «Наташку» любит, деньги не платит. Когда надо Зияду помогает. Может знать всех, кто из Египта вылетает. И не только Франция и Россия. Англия знает, Германия знает. Всё знает.
- Зияд, ты просто мой спаситель. Пусть держит на контроле.
- Уже звоню. Э, Вадим-джа. Дело есть.
- Что у тебя, Зияд?
- Две «Наташки». Совсем ленивые. Гнилой товар. Работать не хотят, клиент жалуется.
- Не знаешь что делать?
- Э, Вадим-джа. Зияд не такой.
- Ну да, ну да, - хохотнул Вадим Николаевич. – В общем, так, помоги им сбежать и найти Российское посольство. Отправлю по домам.
- Понял, Вадим-джа. Тебе хорошо, мне хорошо и песок чистый. Звони, уважаемый.
Вадим отключился и передёрнул плечами. Содержатели борделей. С ними приходилось общаться и по линии МИДа, и по линии СВР. А всё из-за этих дур, наивно полагающих, что за границей они нужны как горничные, нянечки или официантки. Сколько их перебывало в этом кабинете, искалеченных, постаревших, насмерть испуганных. И одному Ра известно, сколько их закопано в песках. Зияд, из всех, наверное, наименее жестокий, но и не ангел, это понятно. Одна из его «Наташек» в порыве благодарной откровенности поведала о странных прихотях и изобретательности внешне благообразного араба. Однако обладает связями по всему Египту, так что является весьма ценным знакомым. Опять же и для МИДа, и для СВР.
Хотя в данный момент, работает на операцию «Гешефт».
Ноутбук включился и ждал. Вадим Николаевич набрал знакомый адрес и посмотрел информацию. Счёт, регулярно пополнялся в течение последних трёх месяцев – распродавалось имущество Соловьёва младшего. Последние платежи были самые крупные – начался раздел наследства. Первыми пошли деньги со счетов, на днях должны были поступить суммы за квартиру и коллекцию редкостей. А потом Франция. Курт уже позвонил и сообщил, что подсадная утка готова.
- Почти идеально, - поведал он. - Не скажу, что полное сходство, но для выявления различий, нужно быть близко знакомым с оригиналом. Легко маскируются обычными средствами. Темные очки, бейсболка с длинным козырьком, наушники от плеера.
И вот когда всё запущено, появляется неизвестный молодой, высокий, спортивный, дипломат без паспорта, со шрамами и с чёртовым двойным гражданством.
Мелькнула мысль позвонить во Французское посольство, предупредить, что, мол, произошла ошибка, что охрана сглупила и так далее. Но Вадим Николаевич тут же отверг эту идею. А если он ошибся? Если действительно приходил какой-нибудь обкуренный или пьяный турист, наболтавший чего попало, а охраннику спросонья померещилось. Или вообще додумал для смеха. А сейчас поднимать имя Соловьёва младшего лучше не нужно. Тем более, что Яшка Гешефтмахер уже связался с французами от имени Андрея и сообщил, что пока дела не позволяют ему прибыть во Францию, однако сделает это как только сможет.
Поразмыслив ещё немного, Вадим Николаевич пришёл к выводу, что всё зависит от Зияда. Сообщит тот, что Андрей Соловьёв сел в самолёт, значит, средства со счёта уходят в неопределяемое для других пространство, а сам атташе – исчезает. Пусть там меньше чем он рассчитывал, но всё-таки уже достаточно. А если Соловьёв младший это только мираж, то всё идёт по плану.
Вадим Николаевич привычно стёр из памяти ноутбука информацию о счёте и сказал в селектор:
- Елена Сергеевна. Где там наш израильский друг?
Андрей пригладил волосы, одёрнул костюм. Одел тёмные очки и показал сам себе указательный палец выставленный на подобии пистолета.
- Бах!
Потом улыбнувшись вышел из уборной. Менеджер его ждал.
- Всё в порядке, месье?
- Да, я всегда восхищался «BNT». Вот, возьмите за хлопоты.
Он протянул парню сотенную бумажку.
- Э, пардон месье, это очень много, - смутился менеджер.
- Очень много для француза, - сказал ему Андрей. – Но очень мало для русского.
- Мерси, - довольный менеджер быстро спрятал купюру. – Телефон и справочник, месье.
- Ах, да, спасибо.
Андрей открыл справочник, нашёл раздел аэропорта, нужный телефон, потом набрал номер.
- Алло, это «Эйр Франс»? Я бы хотел забронировать билет на три ближайших рейса до Парижа. Не уверен когда именно буду готов вылететь. Это возможно?
- Конечно, месье. На чье имя.
- Ламберт. Андрэ Ламберт.
Технический комментарий
Наш канал в телеграмме - Подписывайся!!! - t.me/stalkeruz_com
Наш чат в телеграмме - Велкам!!! - t.me/joinchat/AhAXYUa0wa1dXbp760kauA