Конфуз

Небольшой рассказ, кажется такие рассказы называются эссе. Просто зарисовка. Но может понравится кому.

С ней я встречался каждый день. Ну не в том смысле встречался, что встречался, а просто встречался. Если можно так выразиться – сталкивался.
Всё начиналось с автобуса. Я садился на своей остановке, потом садилась она, уже на своей остановке. И дальше ехали вместе. Не то что вместе, просто в одно место.

Конторы у нас были в одном проезде, только её контора на одной стороне, моя на другой. Потому выходили вместе и с толпой других офисных служащих. Планктоном, если можно так выразиться, к коему теперь относился и я. Меня тут же кто-нибудь окликал, например Серёга, которого я про себя прозвал «вечно с утра без сигарет» и пока он занимался «снайперской стрельбой» по моей пачке она уже уходила к себе. И я лишь провожал её взглядом.
И она никогда не оборачивалась.

Она красавица. Просто красавица. Не та вычурная, стилистически-дизайнерская журнальная красота с обложек, а обычная красота созданная игрой природы. Та самая, что остаётся на всю жизнь и радует глаз. Оу, кстати, её глаза это нечто. Серые, лучистые, всё время немного по-детски удивлённо-распахнутые. И совсем не гармонирующие с её обычной деловой одеждой. Иногда брючной костюм, что меня совсем не радует, но чаще всё же, эммм кажется, называется «юбочный».

Вот в этом случае лучатся уже мои глаза и совсем не по-детски. Ибо ноги у неё…

Всё, всё… прекратил.

Наша контора заканчивала работу на полчаса раньше. Но я всегда задерживался и, глядя в окно, провожал её взглядом. Ехать с ней вместе обратно мне не хотелось. Душила ревность. Я представлял, как она сейчас выйдет из автобуса, придёт домой, а там, какой-нибудь будет её обнимать и… о ужас – целовать. Чёрт, какая же ты страшная, любовь без ответа.

Так прошла весна, прошло лето и настал сентябрь. Багряный, жёлтый и счастливый. Для других. А для меня: с утра я влюблённый, вечером душит ревность. Такой вот маятник.

И тогда я пошёл в «разведку». Ну а у кого можно получить самые точные сведения? Только у наших девочек из бухгалтерии.

Как мне показалось - «между делом», задал вопрос о ней.

- Лена что-ли? – Тут же спросила Аида Юрьевна.

- Ленка? – Почти в один голос переспросила Света.

- Елена Викторовна? – Солидно уточнила Любовь Геннадьевна.

И тут я понял что влип. Весь мой опыт разведки сплющился в блин, от «бухгалтерской контрразведки». «Между делом» не прошло и теперь эти сороки разнесут весть о моей заинтересованности по всем офисам в округе. Но хотя бы получил сведения.

Чуть за тридцать. Мать одиночка. Не замужем соответственно. Дочка у неё есть. Сама - работает экономистом.

- У неё в профайле написано «в активном поиске» - Уточнила Света, как мне показалось с издевательскими интонациями.

Вылетел из бухгалтерии как ошпаренный, даже чай не допил. И понял, что если я что-нибудь не предприму, то на всю жизнь останусь лошаком. В глазах бухгалтерш с соответствующими последствиями. Учитывая их языки.

На следующий день я надел свой лучший костюм, белую рубашку и завязал свой единственный галстук. Именно завязал, на «виндзорский узел». Ну а костюм, как говорил великий актёр Краморов – «с отливом». Туфли, новенькие.
Вычищенные так, что мой доброй памяти старшина на курсантской Дергач, чтоб он был здоров, зараза, влюбился бы в меня с первого окрика.

Впрочем нет. Старшину по боку. Главное - Лена.

Сказать, что на работе я произвёл фурор, это не сказать ничего. Как-то в конторе уже привыкли к моему полу-хиповому виду. А тут… Пол дня меня доставали, я отнекивался, что типа на день рождения с работы иду. Кстати в обед сбегал и купил букет цветов. Девочка, вот тут действительно девочка лет шестнадцати, под моим «чутким и неумелым руководством» (а я не знаю язык цветов) составила букет. Две розы девственно белые. Две сексуально розовые. И одна развращённо красная. Это был букет из букетов, при условии что я вообще никогда букетов не дарил. Ну, мне показалось, что это красиво.
Офис наш разбежался как тараканы едва вышло время. А я занял позицию и жду.. Вот они выходят. А я сейчас подойду к Лене, приглашу её поужинать а там как знать. И делаю первый шаг.

Делаю второй шаг. Делаю третий и тут мой туфель, вернее моя туфля начинает скользить. Дождь прошёл, асфальт не чищен, да. (с) Мафусаил.

Мафусаил это наш дворник Тимур. Ну не вычистил он именно это место. Первая туфля скользнула и следом и вторая пошла. Я конечно сгруппировался, но в лужу рухнул как бревно. С цветами в руках и в своём костюме с отливом. И как трубы апокалипсиса слышу девичий смех. Вышла Лена с подружками, а тут такое…

Пытаясь «Сохранить лицо» встаю, отшвыриваю букет и матерюсь… А потом поворачиваюсь и ухожу.

Пару кварталов прошёл на злости. Потом всё же тормознул такси и уехал домой. Ладно хоть водки не купил, хотя мысля была забыться и напиться. Или наоборот.

Дома…. Пиджак полетел сразу в угол. Брюки под диван. Белая рубашка к чертям собачьим в корзину для белья.

А вот туфли полетели в корзину для мусора. Там им и место, сволочам. И носки приговорены были.

А потом я решил «повесить» галстук на балконе.

И тут раздался звонок в дверь.

Выхожу в прихожую держа галстук как удава. И с намерением с любым посетителем поступить как с удавом. То есть удавить. Возможно даже этим галстуком.

Не спрашивая резко открываю замки и срываю цепочку… (кажется я там даже что-то оторвал)

Она! С моим букетом в руках.

Стоит. Улыбается. Чуть наклоняя голову. И смотрит на меня таким взглядом, что я бы за один этот взгляд победил всех врагов, лишь бы она на меня ещё раз так взглянула.

- Ваши девочки очень скрытные, - говорит она между тем. – Но твой адрес они мне дали.

- Мой адрес? – Ошарашенно спрашиваю я.

И осознаю, что стою перед ней в застиранной майке камуфляж и в трениках с безбожно вытянутыми коленками. Однако её это как кажется не смущает.

- Нет, надо было чтобы они сказали тебе мой, - хмыкнула она. Вернее не хмыкнула, а так, ну получилось весело. – С Тёщей ещё успеешь познакомиться.

Вот тут у меня упало внутри, но поднялось снаружи.

Между тем она уже в прихожей скинула туфли, повернулась ко мне:

- У тебя кофе есть? Учти я люблю кофе с лимоном. Лимон я принесла…

А сейчас пять часов тридцать две минуты. Я лежу и боюсь шелохнуться, потому что на моей правой руке лежит она. И сопит. Да не один композитор никогда не передаст этот прекрасный звук, сопение любимой во сне. И ни один художник не нарисует её сонную улыбку.

Это нужно слышать и видеть самому. Но, Чёрт возьми, зачем я потерял столько времени?

И да. Сегодня, на автобус мы сядем вместе.