Уходит лучший друг

Я любил свою Дени, английского кокер-спаниеля с коричневой шерстью. Она смотрела печальными глазками, питала бесконечную верность и любовь к хозяину. Божье, красивое существо. Человек не способен испытывать настолько сильные чувства.

Старенький милицейский УАЗ с эмблемой департамента охраны пыхтел в двух километрах от посёлка Погоща. Сиденье отбивало мягкое место, а скрип, с которым старшина Лопоухов сбавлял скорость перед ямами, дёргал за нервы. Мысли выдавливали матерщину. Фантазия разыгрывала словечки, звучащие в голове круче криков начальника на совещаниях по подведению итогов.

— На следующей неделе поедем в Минск, на курсы повышения квалификации. Отдохну от службы, собаку потренирую, — сказал я.

— А кто работать будет? — буркнул старшина. — Эх, кинологи...

Вот тебе и братство в охране. Почему нельзя порадоваться за коллегу? Моя подчинённая получит новые навыки. Искать наркотики и взрывчатку будем эффективнее.

— Юрыч, разве много объектов под охраной? Несчастных пять деревушек с коровами.

— Ага. Только ты забыл про конторы колхоза, парки, квартиры, гаражи, магазины. На два экипажа выходит приличная нагрузка. Если тревога срабатывает одновременно в нескольких местах, кому предлагаешь реагировать? Тебя с собакой не будет. Дежурка в РОВДе итак психует, когда на КТС высылает наряды страховать наших. О чём думает начальство, подписывая приказ?

Я смотрел на зелёное поле. Оно простилолась до горизонта, с которого свисало красное пятно. На бугорках выступали картофельные стебельки. Между огородных дорожек в бледных солнечных лучах купались кучи травы, а над ними с тяпкой в руке сутулилась женщина.

— Ничего, справитесь. Ты недавно в отпуске был. Мы пахали почти без выходных, никто не возмущался, — вышел язык из-под моего контроля.

Юра скрипнул зубами. Нога водителя сильнее упёрлась в педаль газа, поэтому патрульная машина пересекла дорожную табличку «Погоща» раньше времени. Вдали вырисовывались пятиэтажные кирпичные дома. Асфальт стал гладким, как перед днём приезда Батьки для показушного разноса чиновников. Спустя минуту слева на балконах с облупленной краской висело бельё, а по правую сторону продолжало бежать поле.

— Надо прогуляться, — сказал я.

— Ща, — старшина крутанул руль вправо, и бобик вновь заиграл в американские горки, — заодно этого чудика проведаем. Как его... Гриша.

С багажника доносился скулёж. Синяя рубашка прилипла к потной спине, со лба падали мокрые капли. УАЗ остановился перед натянутой на палках проволокой. За ней пережёвывали траву коровы и поворачивались к нам рогами. Я доложил в рацию дежурному: «Код 200». Открыл багажник. Из автомобиля вынырнула собака маленького роста. Опущенные ушки подпрыгнули, коротенький хвостик вильнул в сторону.

— О, товарищи милиционеры к нам пожаловали, — возник голос за спиной.

Гриша умел подкрадываться. Его сапоги бесшумно сливались с мокрой землёй. В питьевые корыта для коров текла вода через шланг из водонапорной башни. Расход контролировался слабо, поэтому ручеёк плыл под проволокой в сторону асфальтированной дороге. В ботинках здесь особо не походишь.

— Гриша, сколько коров пасётся? — спросил я, держа натянутый поводок и следуя за собакой.

— Сейчас или вообще? — пастух шагал рядом.

— Как думаешь? Жалуются на тебя граждане.

— Кто?!

— Неважно. Факт в том, что одной коровы не хватает. Хозяйка волнуется. Куда делось животное? И только не говори, что не знаешь.

— Начальник, зрение у меня очень плохое, больной я, сам знаешь, — пожал плечами мужчина.

— Тогда выслать бумагу на работу? Нахождение в алкогольном опьянении — перегаром несёт за километр. Плюс халатность, приведшая к потере животного, — я остановился, пока Дени усердно вынюхивала траву. — Сутки даю. Найди пропажу. Пройдись вокруг территории. Может, проволока в каком-то месте порвалась?

Пастух хотел ответить, но милиционер-водитель выкрикнул:

— Э, собачник, нам пора ехать.

До десяти вечера патрулирование по деревням проходило спокойно. Собаке трудно всю смену кататься без отдыха, поэтому каждые полтора часа приходилось её выводить. Кокер спаниель вытягивал язык и глотал воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Шумилин-2, направляйтесь на улицу Октябрьская, в доме 6 сработала тревожная сигнализация. Это продуктовый магазин. Шлейф-3, который на окне слева от входной двери, — прорезался голос дежурного сквозь радиопомехи.

Я записал указания в бортовом журнале, отчитался в отправке на выезд.

— Опять сломалась сигналка, — буркнул Лопоухов. — Вчера монтажники смотрели с мультиметрами, должны были починить проводку. Достало на ложные звонки кататься.

— Мне как-то неважно. Нам заплатят в любом случае, — улыбнулся я, взял с сиденья позади тёмный бронежилет «Мiлiцыя», каску.

Стеклянное забрало опустилось перед глазами, а плечи придавили пластины. Инструкцию охрана соблюдает всегда. УАЗ остановился в метрах двадцати от магазина. Я не заметил, как Юра надел средства защиты. Осталось черкануть в бортовом журнале и связаться с дежурным.

Работал магазинчик до восьми вечера. Сейчас он закрыт. Что-то странное зацепило внимание. Напрягло сильнее занозы в пальце. Старшина сообразил первым и указал рукой на окно. Осколки стекла лежали на подоконнике. Широкое отверстие, какое случайным образом не появляется. Опасения подтвердились, когда через окно вылез человек. Он звенел двумя бутылками, цеплялся ногами за стекло.

— Это что за фигня? — спросил я у старшины. — Он что, нас совсем не замечает?

Водитель хихикнул. Мы вышли, я открыл багажник и взялся за поводок.

— Дени, рядом.

Человек замер, увидел впереди двоих ментов, оставивших патрульную машину через дорогу. Я широко раскрыл глаза и мотнул головой. Какого чёрта он творит? Грязные сапоги, опухшее лицо. Гриша умеет удивлять.

— Вот это ты вляпался, дружище, — произнёс Лопоухов. — Сперва корова, теперь водка. Пора тебе отдохнуть в отделении.

— Не подходите, суки! Зарежу! — мужчина выронил бутылки «Сябры», достал из кармана нож и распорол с быстротой для обычного алкаша воздух.

— Спокойно, Гриша, — я выставил вперёд свободную руку, остановился.

Напарник последовал примеру. Подходить к вооружённому преступнику опасно. М-да, постоянно убеждаюсь, что человек истинную сущность раскрывает не на словах. Вот тебе и безобидный пастух… Сердце заколотилось, дыхание заледенело.

— Зачем сразу за нож хватаешься, родной? — старшина схватился за кобуру. — Давай мирно поговорим. Выпить хочешь? Понимаем. Сами не против. Кстати, хорошую вещь выбрал. В милиции тоже такое пьют.

— Шо вы брэшите? Гриша пашет сутками без выходных, а за эти гроши не может хату починить! Не нужна мне ваша корова и работа. Как б вы обосрались с колхозом вонючим. За последние рубли бульбу купил, а жить на што…

— Понимаю, — после недолгого молчания продолжил милиционер.

Я поздно почувствовал напряжение в правой руке. Поводок сорвался с пальцев одновременно с разразившимся грозным лаем Дени. Боевая подруга в один миг сократила большое расстояние, точно леопард. Дальше матерщина сплелась с собачьим визгом. Происходящее напомнило некачественную съёмку документальных фильмов.

Исчезли ветер и звуки птиц. В глазах потемнело, но во мраке я видел коричневую шерсть, которая пускала красные пятна. Уже не помню, как выстрелил в небо из пистолета и просил чужим голосом сдаться. Человек продолжал демонстрировать качества зверя, беспощадно орудуя ножом. Я выпустил две пули в плечо Гриши, когда Дени уже лежала у его ног.

— А-а-а, мусора позорные, — захрипел пастух, свалился на бок.

Я подбежал к собаке. Напарник что-то говорил в рацию, но его голос, как и стоны Гриши, стал фоном. Она тяжело дышала, медленно закрывала глаза. Кровь заливала всю шею, перекидывалась на мои руки. Тоска не наступила даже после обрыва собачьего дыхания. В голове вертелся один вопрос: «Я сплю?».

С этого момента моё сердце навсегда перестало радостно петь. Мир серый, будто неясный сон. Дени, я искренне верю, что ты в раю.