Пока часы 12 бьют

В общественном туалете потные холодные стены, покрытые частично обвалившимся кафелем. Забитые дерьмом унитазы, на которых влезают ногами, чтобы не испачкать чистую белую задницу. На заблёванном цементном полу тут и там валяются ломтики жареной ветчины. Их давят башмаками и ладонями. Воздух белый, густой.
У окна стоит группа людей. Они курят, сморкаются и смеются. На подоконнике молодая мамаша пеленает своё дитя, сплошь покрытое коричневой сыпью.
На окне, замазанном зелёной краской, твёрдые, блестящие решётки. В углу, левее унитазов, на ржавой трубе висит очередной повешенный. От него пахнет.
Сбоку надпись кирпичом: "Полный звиздец".
Внезапно один из группы, молодой парень с ирокезом и косухе, смотрит на часы и говорит напрочь пропитым голосом:
-А у мира час до полночи...
После этой фразы я внезапно проснулся и увидел над собой медсестру, готовящую шприц для укола.
Подле неё стояло двое санитаров, которые внимательно смотрели на меня, намереваясь силой подавить любую мою попытку освободиться от смирительной рубашки и ремней, что намертво пригвоздили меня к своей шконке.

Дары волхвоголиков

Дед закурил, глядя в окошко на мирно падающие хлопья снега. Стоящая на подоконнике керосиновая лампа придавала тёплые оттенки ласковой непогоде, заливала жёлтым светом кухню и освещала часть коридора, где бабка кутала малыша в поизносившееся тряпьё, призванное защитить того от сырого воздуха подвала. Дверь, ведущая в подвал, была приоткрыта, и женщина недобро косилась в её сторону, ёжась при каждом новом холодном дуновении сквозняка.
-Давайте уж недолго, - обратилась она к супругу. -Я уж с вечера приготовленное разогрею, и можем усаживаться. Не шали! - обратилась она напоследок к ребёнку, чмокнула его в лоб и натянула на его лохматую голову шапку с отороченными мехом ушами.
Дед оторвал свой взгляд от окошка, слабо улыбнулся из-под бороды жене и взял малыша за руку. Другой рукой, в которой всё ещё тлела папироса, он поднял с пола зажжённую лампу, точную копию стоящей на подоконнике. Поскрипывая ступенями, они медленно двинулись вниз.
Сквозняк трепал седую бороду мужчины и заставил поёжиться неуклюже ступающее дитя.
-Ты чего, малый, зябко тебе? - спросил отец и подхватил ребёнка на руки.
Теперь уже несколько быстрее он спустился в подвал, прижимая малыша к груди, огляделся, поводя лампой из стороны в сторону и крикнул наверх жене:
-Сухо тут, не прогадали с изоляцией подручные!
Ребёнок беспокойно заёрзал на его руках и старику пришлось опустить его на пол. Выставив левую руку в сторону, он засеменил вдоль тёмных стеллажей подвала, остановившись в двух метрах от седобородого отца. Мужчина не спеша поравнялся с ним.
-Ну что ты опять тут тормозишь-то, как мёдом намазано, - с добродушной улыбкой обратился он к сыну. - Знаешь ведь, проказники и грубияны.
Старик поднял лампу к стеллажу на уровне глаз мальчика и сам присел на корточки. Перед ними была полка с винными бутылками, запылёнными и тёмными.
-Неисправимые хулиганы! - вскинул брови мужчина, оглядывая надписи и пометки на бутылках. - Вот малютка Джуди, из Вирджинии — у родной тётушки свистнула из кошелька пять долларов и всё истратила на мороженное! А вот её сосед — Азамат из Астаны — Трижды в неделю, отправляясь за хлебом по поручению бабушки, откусывает хрустящие уголки с корки, и доносит до дома уже наполовину обслюнявленную буханку!
Малыш, опустив глаза, некрасиво хихикал, обнажив под верхней заячьей губой рядок прямых и белых зубов, так сильно резонирующих с его, в целом, больным видом.
-Любишь ты хулиганов, родные души! - захохотал дед и уже распрямлял колени, вставая в полный рост и следуя за малышом, побежавшим вперёд. Тот прошмыгнул мимо одного очередного стеллажа, а потом вновь остановился. Мужчина не торопясь приблизился и осветил фонарём очередной ряд полок с перегородками, на которых лежали бутылки с самыми разными сортами вина.
-Эко ты брат завернул... - произнёс он и нахмурился. - Да разве ж эти лучше?
Он посмотрел на потупившего взгляд ребёнка, затем обратно на стеллаж. Здесь бутылки были не столь запылёнными, видны были отпечатки широких пальцев, явно неоднократно перекладывавших бутылки с места на место в течении года.
-Притворники и лентяи! - фыркнул дед. - Таким как они — ни за что! Вот хоть та же Ребекка из Осло: во всём следует родительским указам, а за глаза хулит перед друзьями. В школе учится на пятёрки по всем техническим дисциплинам, хотя сама очень любит рисовать, но не смеет заявить о том родителям, и губит в себе талант. Нет! Таким несамостоятельным говнюкам, что к 10-ти годам неспособны своей бестолковкой размышлять, нечего и надеяться. Пойдём, впереди есть более достойные ребята.
Старик взял малыша за руку и мерно затопал в дальний конец винного погреба.

***

Даже снег за окном не шёл, а ни звёзд, ни луны толком всё равно не разглядеть. Восемь вечера. По телевизору помехи. Пьяная мать развалилась на весь диван в единственной комнате. Только снегопад мог хоть как-то украсить очередной Норильский вечер, но не было даже снегопада. Так что Дима и в окно смотреть не мог, на всю ту опостылевшую грязь окружающего его промышленного городка.
В эту волшебную ночь он предоставлен самому себе, а о подарке на новый год от матери не может быть и речи — новогоднюю премию с фабрики она с чистой душой спустила на бутылку и теперь проспит до утра первого дня нового, грядущего года.
Ни родственников, ни знакомых, кроме таких же алкоголиков как его родительница, у их семьи в этом городе не было. До недавнего времени последней надеждой 16-ти летнего Димы оставалось художественное училище в Красноярске, ближайшем из крупных городов с развитой инфраструктурой.
С 11-ти лет он неустанно играл на гитаре, привезённой отцом с Украины, от помершего там деда, последнего их родственника в Одессе. Мальчик оказался необычайно талантлив — его слух и чувство ритма позволили ему добиться к 15-ти годам больших успехов и, вместе с отцом, они направили почтовым сообщением письмо в приёмную комиссию училища в Красноярске, с просьбой предоставить полную информацию для будущего абитуриента. Это письмо — последнее приятное воспоминание Димы.
Через два месяца отца не стало — погиб на производстве. Мать, работавшая там же техничкой, без раздумий заложила гитару сына местному скупщику, не желая провожать в последний путь своего почившего супруга пустым столом. И, начиная с того самого застолья, пить она уже практически не прекращала.
А ещё через месяц, в июне, ровно за год до запланированного поступления, как и ожидали отец с Димой, пришёл ответ из Красноярска. В числе прочих формальностей указывались критерии творческого конкурса, на котором юноше, желавшему обучаться в училище, следовало исполнить две композиции, табулатура которых в письме прилагалась, но играть которые ранее Диме не доводилось. А без предварительной подготовки об успешном исполнении на экзамене не могло быть и речи.
И от того летнего письма до сегодняшнего дня, 31-го декабря, на протяжении полугода мальчик не мог припомнить ни единого раза, когда ему пришлось бы улыбнуться. Музыка — то единственное прекрасное, что разбавляло серую жизнь в этом забулдыжном провинциальном промышленном городке — стала для него недосягаемой. Вся его раскрывшаяся душа теперь с ещё большими спазмами переносила окружающую действительность, ему невмоготу теперь было ползать после того, как однажды ему удалось полететь.
Ах, если бы только у него появилась гитара..

***

Окружённая подушками и одеялами, собранными по всем соседям, малютка Марджи, однако, не находила себе покоя. Любое движение приносило болезненные ощущения, растекавшиеся по нервной системе всего тела. Её лишённая волос головка, замотанная в цветастую тугую косынку, то и дело ныряла за одну из этих внушительных пуховых подушек, в прохладу и тень, но дежурившая тут же у изножья кровати бесконечная вереница бабушек спешила поправить положение своей внучки.
Вся деревня была потрясена свалившейся на семью малышки невзгодой: меланома уже доедала её истощённый организм. Собранные на первых порах огромные для сельских жителей деньги, ряд операций и процедур у не самых последних местных немецкий врачей — всё это не дало никакого результата и жизнь продолжала гаснуть с каждым днём в глазах этого маленького человека. Однако, как бы быстро ни гасла в них жизнь — они по-прежнему были устремлены на стену против изголовья кровати. Там, в красивой рамке, удачно освещённый падающим из окна светом, изображён был очень тёплый натюрморт. В центре натюрморта располагалось блюдце с клубникой.
Мардж не могла уже точно различать очертания всего, изображённого на картинке, но слепое красное пятно в центре квадратного контура так и манило её взгляд, заставляло воображение разыграться, а на языке на долю секунды начинал играть когда-то открытый ею вкус спелой летней ягоды, которая не росла в здешних, северных провинциях Германии.
Девочка знала, что приближается волшебная ночь. В эту ночь исполняются все желания. Но у неё желание было только одно.
К огромному сожалению её родителей — столь недоступное для бедной крестьянской семьи из холодных широт, влезшей в неизмеримые долги и потерявшей огромные средства на лечение, оказавшееся столь бессмысленным пред ликом вездесущей смерти.

***

-Ну, что скажешь? - обратился старик к малышу.
Поглаживая свою седую бороду одной рукой, другой придерживая ребёнка у себя на груди, стоял он перед полупустым стеллажом. Бутыли здесь были не такие пыльные, как в других местах, видно было, что их и вовсе часто ранжировали в течение года. На верхнем ряду возлегли рядышком две тёмные бутылки. Отец и сын смотрели прямо на них.
-Ну нет, нет! Ты ведь знаешь правила! - остановил дед малютку, захныкавшего, потянувшегося руками к обеим бутылкам сразу. - Только одно чудо. Мы не можем брать на себя все желания этого мира.. Так, в конце концов, и спиться не долго! - залился он густым смехом.
Малыш поник и бессвязно забормотал, уткнувшись в бороду старшего. Старик погладил его по голове, покачал на руках, протянул свободную руку, ухватил одну из бутылей и зашагал к лестнице, ведущей наверх.
Старуха уже ни раз окликала их и торопила. Поднявшись на свет, в тепло дома, мужчина поставил мальчугана на пол, затворил дверь и, не торопясь, прошествовал к красиво-сервированному столу.
-Сколько всего вкусного!.. - обвёл он глазами всё представшее перед ним скудное великолепие праздничного ужина.
Бутылка была поставлена рядом с тазиком оливье. Притопал к столу малыш, взобрался на стул напротив отца. Женщина села по левую руку от главы семейства.
-Чего он так хмурится? - спросила она, указывая на ребёнка.
-Добрая душа... Не может разорваться между двумя бедами, не знает кому подарить чудо, - объяснил старик. -Малыш мой, давай я кое-что тебе объясню... - начал он, открывая бутылку и разливая содержимое по трём стаканам. - Выбор должен пасть лишь на одного, здесь не о чем говорить. Но давай я тебе расскажу, почему выбор именно таков.
-Мм, на этот раз вы захватили бутылочку игристого... - прокомментировала женщина свои ощущения, пригубив из бокала толику напитка.
Она дотронулась до оставленной мужчиной на столе бутылки, повернула её на свет, прочитав название и заметив элегантный узор, в виде некоего струнного инструмента на этикетке.
-Некоторым людям обеспечена любовь, они будут окружены ею в любой ситуации. У этих людей есть близкие. Самые трудные тяготы жизни они проносят под их чутким надзором, с их посильной поддержкой. Даже в самую трудную минуту они будут вознаграждены как минимум улыбкой любимого человека. Некоторым же так и не довелось встретить ни улыбки, ни любви.
Старик почесал в бороде, глядя в окошко на притихший снегопад. Поглядел в мутную гладь вина в бокале. Малыш уже не хмурился. Терзая уголок скатёрки, он внимательно слушал отца и понимающе вздыхал, всё чаще и дольше задерживая на его серьёзном лице свой осторожный взгляд.
-Малютка Мардж в будущем году умрёт. - Промолвил старик, и от слов этих будто состарился моментально ещё лет на десять. Так тяжелы они для него были. - Да, это её последний новый год. Но мы не стали пить сегодня клубничное вино, и это не от моих личных вкусов и предпочтений. Не получив чуда она, тем не менее, получит много больше даже, чем Дима, для которого чудо сегодня свершится. Этому юноше предстоит длинный путь, у него ещё будет шанс и показать свои собственные силы, и найти близких людей, которые станут дарить ему такую необходимую вещь как улыбка.. В конце концов — увидит свою страну, а потом и заставит её саму посмотреть на него. Что же, куранты близятся.. Пора, сынок!
Он поднял бокал перед сыном, предлагая чокнуться.
-Может не стоит ребёнку сегодня пить? Неважно он себя чувствует.. - вмешалась женщина.
-Нет, дорогая, без этого никак не обойтись. Мы, конечно, снизили планку до одной бутылочки на каждый новый год, чтобы люди совсем уж не утратили своей тяги к старанию и дружелюбию, чтобы не полагались на чудо, а сами были его вершителями. Мы поставили рамки одного чуда в год, именно в том месте, где без него нельзя. - он перевёл взгляд на сына. - И, если наш сын не выпьет из этой бутылки — чуда не будет, ты сама знаешь. Но совсем без чуда — нельзя так. Должно быть, хоть самое малое, но искреннее и неповторимое — новогоднее чудо.

Удар, звук был звонкий, громкий. Еще удар, но уже более глухой и по-видимому более сильный. Он слышал это каждый день, слышал как правило под вечер. Еще удар, глухой стон, потом вроде все затихло так резко, аж было страшно, ибо это вновь могло повториться. Он сидел в углу соседней комнаты, даже нет не в углу, углы были заняты, там стояло то что завтра могло превратиться в маленькую но монету. Он сидел тихо боясь задеть бутылки, которые были в каждом углу его комнаты, он сидел тихо что бы не стать маленькой боксёрской грушей. Надо продержаться до утра, утром станет легче надо всего лишь дождаться утра. Было тихо и сон-таки победил страх. Лучи солнца нежно коснулись его лица, луч погладил его, потребовал так же нежно но настойчиво, пора мол вставать. Он открыл глаза, с неохотой и лучик будто добившись своего, ретировался под облако. Зима в этом году в очередной раз показала свой женский характер, со свойственной дамам женской логикой. Середина декабря, а на улице стоит плюс, снег если где-то и был, то наверное только в воспоминаниях. Он любил зиму, конечно не нынешнее ее состояние. Ту настоящую зиму, с белым искрящимся ковром вместо грязного и истрескавшегося асфальта, лепить из снега снеговиков, скатываться с горки весело визжа. Ведь он был еще совсем ребенком, со своими иллюзиями, фантазиями и грезами. С своим другом который был всегда рядом, который не предаст, который был частью его самого. Странно было говорить с самим собой, странно для взрослых, но ему было в самый раз. За десять лет он привык к косым взглядам, ко всему он привык, по крайней мере он так думал. Он был ребенком с одной лишь поправкой уже взрослым ребенком. Он встал потянулся, открыл закрыл глаза, проверяя что находиться в той реальности где по сути быть не хотел. Он осторожно отправился в комнату родителей. Он мечтал, что-то должно измениться, поменяться, стать хотя бы чуточку лучше. Но жизнь жестоко его ударила, опять. Разруха, а что он хотел увидеть? Запах, нет смрад, стоявший в комнате отпугнул бы многих. И она, его мама… Она не спала, сидела на крою кровати, лицо было опущено вниз. Когда-то, наверное давно красивые волосы, сплелись, скукожились и превратились в неопрятные патлы. Голова медленно начала подниматься вверх. Она посмотрела на него, и слезы потекли по ее опухшим и побитым щекам, из опухших, красных глаз текли дальше попадая на растрескавшиеся, коричневые от запекшейся крови губы. И вновь он подумал, что когда – то она была красивой женщиной, когда-то и где-то в другой жизни.
-Сын! – Ее голос дрожал а слова были трудно различимы. – Мне жаль, что ты все это видишь. Я бы хотела завязать, но ты же знаешь…
-Сын, ты меня слышишь?! -Он ее слышал но молчал. Он эти слова он знал наизусть, слышал их каждый день, и каждый день они были практически идентичными. По началу он умолял ее, бросить все, и уехать далеко куда только возможно. Он был бы вместе с ней и он бы ее защищал от всего! Но она смеялась и говорила там про какую-то любовь. И дальше шло все по кругу- утро, день, вечер, страшный и пьяный, плавно переходящий в ночь.
-Сашенька ты же меня понимаешь? - Она протянула к нему руки. – Ты же знаешь, маме нужно лекарство, ты же мне его принесешь? – он давно знал, что это за лекарство, и откуда оно берётся. Он кивнул, и медленно побрел в свою комнату попутно взяв сумку.
************
Он не вернется. Он для себя уже все решил, он больше не может и не хочет быть в этом доме, чувствовать смрад в нем, и не мог смотреть как она… Надо забыть. Он здесь, в приемном пункте для стеклотары, он сдаст эти чертовы бутылки, но не понесет «лекарство» ей. Сейчас он получит деньги и… А что же дальше? Нужно найти жилье, крышу над головой. В подвале его дома, его бывшего дома, нельзя оставаться. Да и не может он переносить эти косые и тяжелые взгляды в которых нет и толики жалости. Нет, он забудет дорогу туда. Но куда же теперь ему идти. Отчаянье начало просачиваться внутрь пытаясь взять под контроль человека. Нет крыши над головой, нету пропитания, теперь ему придется надеться только на себя. Кышь, сказал он своим темным мыслям, словно мысли те походили на котов или кошек. Брысь, я сильный и я большой, я справлюсь! А крыша будет над головой.
Было темно, под ногами хрустело, видно это были остатки стекла, штукатурки, да бог знает чего еще. И тут было страшно, по настоящему страшно. Но он же ведь сильный? Он теперь по большей части не утверждал а спрашивал себя. Уговаривал, так надо иначе на улице, иначе никак. Этот дом стоял в центре города, Саша всегда удивлялся почему его никак не снесут. Был он как бельмо на глазу у города, страшный, растрепанный и очень одинокий. Теперь же он наверняка был рад что бельмо это не снесли. Тут наверняка должен быть кто-то, такой же как он, бездомный. Наверняка, ведь дом бесхозный, хоть и был древним но еще крепким, на вид. Но чем дальше Саша углублялся тем становилось понятно, что тут нету никого и не было очень давно. Разруха была полная, разбитая мебель, осколки посуды, пыль, грязь. У него не хватит сил на то что бы разгрести весь бардак тут, но наверняка хватит хотя бы на одну комнату, и желательно поменьше, ему много не надо. К вечеру было дело сделано, комната была убрана, нашелся даже средней целости матрац, жалко одеяла с подушкой не сохранилось. Во время уборки его не покидало чувство тревоги, и присутствовало чувство - что за ним кто-то следит, хотя он много раз оглядывался и тут никого не было. Уборка отняла много сил, и солнце уже зашло. От усталости он вырубился как только оказался в своей постели. Он спал крепко, и не слышал шагов по дому, шепот, доносившийся словно ото всюду, он видел всего лишь сон, странный сон.
Он проходит по коридору и маршрут ему как не странно знаком, он тут уже был. Он идет за мужчиной, который в свою очередь идет за женщиной. Поворот и они в комнате, мужчина кричит на нее, та тоже что-то кричит, и главное, что весь скандал происходит в кромешной тишине, звуков не было, вообще. Тем временим скандал подходил к концу, мужчина стукнул по столу кулаком. Развернувшись начал уходить. Женщина же что-то крикнула ему в ответ. Дальше начало происходить что-то странное. Он увидел себя спящего в углу этой комнаты. А Женщина повернулась в его сторону и взглянула на него. Глаза были словно стеклянные, отображали странные отблески невидимого света, это были глаза мертвеца. Губы открылись и гнетущую тишину словно молотом об наковальню нарушило слово, убирайся. Женщина словно телепортировалась к нему и стала перед ним в притык. –Убирайся из моего дома! -от нее веяло могильным холодом. –Убирайся от сюда человек, тебе тут не место!
Он проснулся, и боковым зрением на мгновение увидел белое ничто вылетающее из комнаты. Какое-то время он отходил ото сна. Странный был сон, даже на сон и не походивший. Хоть и было все еще темно он осмотрел комнату и узнал ее, она та самая из сна. И стол тот до сих пор стоит на том же самом месте. Неужели он увидел кусочек истории этого дома, но как? Что-то с этим домом не так, не просто так он пустует. Но некуда деваться, ему некуда идти. Он встал и подошел к окну. Небо потихоньку начинало наливаться далеким светом восходящего солнца. Если хочешь жить и есть нужно вертеться, ему еще надо в помойках близлежащих покопаться, нужно было чем-то окна закрыть, нужно как-то заработать деньги, и кроме сбора бутылок на ум ничего не приходило. Помойка оказалась неподалеку и была как ему показалась клондайком. Тут были и мешки и бутылки и настоящее сокровище, почти чистый и почти не дырявый плед, осталось найти подушку. Настроение Саши улучшилось, бутылок наверное хватит на два дня, точнее надо их разделить на два дня. Он бережно, что бы не разбить, занес часть дамой, часть же понес в приемник стеклотары. Их по городу было много, но он хотел пойти именно в тот ставший ему родным. Тут ничего не поменялось, на него никто не обращал внимание. Он спокойно сдал бутылки, получил монетки и все. Ему никто ничего не сказал и никто не спрашивал, даже странно. Он спросил приемщицу, дородную деву, не искали ли мальчика лет десяти, та ответила, что нет. Но Саша решил не сдаваться не заходила ли сюда женщина? Он кратко ее описал, женщина ответила, что заходила эта пьянь, по-быстрому сдала тару и ушла восвояси. И тут у Саши что-то вылетело, как ему показалось из груди. Его никто не ищет, он предоставлен только самому себе. Остаток деня он провел в ремонте, уборке и раздумьях, и день плавно перешел в ночь. Было странное чувство, он боялся уснуть и в тоже время хотел вновь увидеть этот сон. И эти противоречия не давали ему заснуть очень долго, так долго что он не заметил, как уснул, хотя он очень хотел этот процесс проконтролировать.
Коридор, проход в зал, проход в его маленькую комнату. Все как вчера и теперь он хотел разглядеть детали. Убранство комнаты, было оно богатым, и словно старинным, он никогда не видел, что-то подобное, хотя… На иллюстрациях в книжках, которые ему показывала бабушка когда ему было пять лет. Добротная мебель, люстра но в ней не было лампочек, красивые занавески. Так с антуражем разобрались прейдем к костюмам. Он был одет цивильно и тоже очень богато, и кажется это была форма то ли солдата то ли офицера, Саша не мог это вспомнить но где то его одежду он видел. Она была в длинном черном платье, которое опускалось до самого пола, платье на вид было простым, но фигуре в нем оно придавало элегантности. Лиц как он и не пытался разглядеть не смог. Тем не менее беззвучный спор подходил к концу. Мужчина ушел и в комнате остались только они, она безликая и он блуждающий в чужом сне. Она заметила его как тогда, медленно повернулась, перед взором опять встали эти холодные глаза, как в прошлом сне она мгновенно оказалась пред ним.
-Уходи! – опять эти слова. –Уходи от сюда человек! Все заслонили ее блестящие словно стекляшки глаза. Он пытался через их блеск разглядеть ее лицо, но как он не силился сделать этого не смог. –Убирайся из моего дома человек! –Она все повторяла эти фразы и повторяла, друг за другом по кругу, и он не выдержал. Он взглянул прямо в эти стекляшки, ему даже показалось что ему удалось увидеть, что там за ними.
-Я не уйду от сюда! – Саша удивился своему голосу и своей смелости. –Мне некуда идти, теперь это тоже мой дом! - Глаза фигуры словно потускнели поникли, голова опустилась и она отвернулась. Саше стало неловко, он обидел ее, он подселенец в ее царстве, и он не имеет права так говорить.
-Прости меня, но я и правда не могу уйти. – это все что он смог выдавить из себя, перед тем как проснуться.
У Саши как оказалось прямо талант к собирательству. На его счету была сумка с бутылками и несколько кило макулатуры, если все это разменять выходило не плохо, и вышло реально неплохо. Хватило и на обед и на ужин, правда пришлось побегать так как пункты - приемники находились довольно далеко друг от друга. В итоге Саша был сытым но уставшим, и ночь и главное сон пришли за ним. Он опять долго не мог заснуть, он придумывал что же скажет ей. Так стоп, а кто же она, ее лица он не увидел, только глаза. Это было странным ощущением он чувствовал вину но пред кем, он не знал. Он долго подбирал слова в своей голове и не заметил, как заснул. Но к его разочарованию тот сон и та женщина не посетили его, а ночью он часто просыпался и вслушивался. Шумел ветер на улице, и шумели осколки чего-то, под чьими-то ногами. Шумел ветер, или это был шепот сложенный, в одну, как ему показалось фразу - уходи. Иногда ему казалось, что он видел что-то белое, быстро пролетающее мимо его комнаты. А иногда ему казалось, что он спит. Так дело дошло до утра.
Все меньше и меньше становилось времени до нового года, недели две наверное а может и меньше. Саша сбился со счету а спрашивать не хотел. Сегодня пока он обыскивал помойки в поисках наживы ему показалось что кто-то за ним следит, а может это воображение само рисует что-то. Кому Саша нужен? Правильно никому. Чем ближе к Новому Году тем больше бутылок, закономерность. Саша уже преуспел в своей так называемой работе. Он привыкал и к запахам и к долгим походам в приемник, человек наверное ко всему привыкает. Уже хватает и на сегодняшний день и на перспективу, было не плохо. И так дела бутылочные были сделаны, и надо было вернуться домой. В доме есть камин и труба дымоходная цела, пока конечно тепло, но зима обязательно заявит о себе. Нужно найти дрова что бы если что согреться в нужный момент. Но это завтра, сегодня он только осмотрит трубу. И правда труба оказалось старой но целой и даже надежной, это радовало. Остаток дня Саша решил потратить на прочтение журнала который нашел на помойке. И сон как это бывает обычно застал его в пастели но совершенно неожиданно. И вот он! Коридор проход в зал, проход в комнату, тяжелый стол. Она стоит лицом к окну. Заходит он, как и прежде лица его не было видно. Беззвучный скандал, жестикуляции руками. Так продолжается наверное несколько секунд а может даже минут. Но в итоге он поворачивается и уходит прочь. Сейчас она наверное начнет опять выгонять меня, подумал Саша. Но он ошибся, он увидел продолжение. Она оперлась об стенку справа от окна и тихо сползла в низ. Послышался плач, тихий, практически беззвучный. Саша колебался какое-то время, думал, но потом решился и подошел к ней, попытался обнять, она отстранилась. Он еще раз попытался прижать себе женщину, и понял, что это молодая девушка.
-Не плачь, мы с тобой остались одни на этом свете, нас никто не любит и нас никто не ждет. –Как не странно но после этих слов девушка поддалась его объятьям. Она была такой холодной что озноб и мурашки пробежались по коже. Через какое-то время она престала плакать и посмотрела на него. И он… он разглядел ее лицо. Поистине барское и в тоже время миловидное личико. Ей было от силы двадцать а может и меньше. Острый чуть вздернутый носик, белое, без загара лицо, тонкие изящные губы, темные волосы, и украшали картину ее болотного цвета глаза, выглядевшие словно изумруды на ее лице. Они не были уже такими стеклянными, как ему показалось тогда, они были глубокими и… печальными. Она долго молчала, и Саша нарушил молчание.
-Расскажи мне, иногда так делают взрослые им это как-то помогает, расскажи о своем а я расскажу тебе о своем. Наверняка нам это поможет.
-Ну раз ты того хочешь то слушай. –У нее еще и голос был хорошим, почему же такая красавица страдает? С таким бы голосом ей бы в ансамблях петь. –Начну с того, что звать меня Татьяна, это моя фамильная усадьба, до меня тут жили мой отец, дед и прадед. Того молодого юношу звали Глебом, лицо его ты не смог разглядеть ибо образ его давно истлел в моей памяти. Мы любили друг друга, так по крайней мере думала я. Мы вместе зачали ребенка, но как оказалась в его объятьях я была всего лишь игрушкой, и как он выразился более ему игрушек не надо. А я осталась одна. Родители умерли скоропостижно и кроме них у меня никого не осталось. И после всех испытаний что на меня рухнули, Глеб вонзил кинжал в самое сердце. –Она встала взяла его за руку, и повела в зал. В центре комнаты, на люстре весела петля. –Это последнее что я помню в своей не долгой жизни. С тех пор я тут живу в новом состоянии, и как ты понял я не намерена терпеть людей в своей обители, ибо сильно разочаровалась в людях. Тебе же, если ты такой настойчивый, я позволю тут жить, только не жалей потом об этом, когда станет поздно. –Она опустила глаза. -И так думаю тебе пора в твой мир, и свою историю ты расскажешь как-нибудь потом.
Он вылетел из своего сна как из пробки, а был ли это его сон? Скорее всего нет, ибо хозяйкой его как и этого дома была Татьяна. Ладно надо работать, Пока он посещал окрестные помойки, память не раз возвращалась к этим снам. Любопытно было то что сны эти он помнил, хотя раньше что-то запомнить увиденное в стране грез он не мог. Может от страха? Все может быть. И почему та девушка из сна пыталась меня выгнать, и почему вообще она мне снится? Сбор отходов проходил монотонно, голову заполняли куча вопросы которые он ей задаст. А кому задаст? Своему сну? Он слишком ушел в себя и к своим мыслям и не заметил, что за ним следят.
Не старый но и не молодой, в шапке ушанке и борода скрывающее лицо. Шапка ушанка, и ватная телогрейка, очень плохого состояния. Саша это увидит позже, когда выйдет из своего оцепенения.
Заметил когда уже под вечер, когда дела были сделаны, ужин куплен и практически сразу же съеден, и Саша возвращался домой. По длинной улице не помня ее названия, он все же заметил, что-то не так. Саша ускорил шаг, тень погони тоже так же поступила. Осталось дойти до поворота там он побежит, побежит так быстро как сможет. Поворот, и он побежал. Он мысленно поблагодарил Декабрь за то что не было снега, бежать было бы тяжелее. Преследователь дошедший до угла так же ринулся за мальчиком. Лишь бы успеть, подумал Саша, до дома. А что дальше? Там нету крепких дверей да и через окна можно ворваться. Саша отогнал от себя мысли эти, сначала надо добежать, а там посмотрим. Преследователь нагонял Сашу, и у самого дома догнал.
-А ну стоять малец. –Он тяжело дышал, и воняло от него жутко и буквально всем, но больше всего воняло перегаром. –Ты на чужое добро покусился а я это не люблю. Это моя помойка и всякую шпану я не потерплю. А теперь выворачивай все карманы, заплатишь мне штраф, а если не хватит, заплатишь еще кое чем. – Что-то сверкнуло в его глазах, и это было чем-то страшным. Он уже замахнулся чтобы пригрозить еще раз, как вдруг из дома послышался шум.
-О, так ты не один! Давай ка в дом войдем. А ты давай веди и показывай кто там еще.
-Там нету никого. –Сашин голос дрожал от страха.
-А шумит кто, Ленин что ли? Ты пацан не шути со мной. – Мужик толкнул Сашу вперед.
-Из зала вновь послышался шум, хруст и вроде вздох, хотя было трудно сказать. Мужик толкнул Сашу вперед показывая тычками куда ему идти. Коридор вышел к залу. Первым это увидел Саша и по началу не понял, что происходит пока соображал в зал вошел и мужик.
-Что за хрень? –вырвалось у бомжа. В центре комнаты на люстре весела девушка в черном платье, шея скошена набок, она была красивой и мертвецки белой, видно уже давно весела.
-Эй шкет это твоя… -Договорить бомж не успел. Девушка вдруг открыла глаза, и посмотрела прямо в глаза бомжу. Тот от страха аж побледнел. Тем временем скошенная шея вдруг выпрямилась, издавая при этом громкий звук треска, так обычно звучит вправленная кость, при вывихе. У бомжа пошла испарина, он уже не держал парня, и тихо начал пятится. После того как шея у девушки закончила вправляться, она в мгновении ока оказалась в метре от Саши и бомжа, словно телепортировать к ним.
-Ты в моем доме человек! – Голос был не живым, от него веяло холодом. –И ты умрешь, если его не покинешь сейчас же. – Губы были синими и они не шевелились. У бомжа сердце упало, не то что в пятки, оно упало ниже плинтуса, и он драпанул спотыкаясь, падая поднимаясь и вновь спотыкаясь на свет, перед выходом. Девушка вновь оказалась перед ним.
-Еще раз обидишь парня, пеняй на себя, нам ведь мертвым стены и расстояния не преграда, помни об этом. И девушка растворилась в воздухе, и переместилась обратно в зал.
-Сспасибо. –Саша еще не отошел от произошедшего и слова произносились с трудом.
-Ты мне жизнь спасла!
-Не за что. –В интонации уже было меньше холода.
-Ты… живая! –Саша посмотрел на ее синие губы, стеклянные, но яркие глаза.
-Нет, и уже давно. – В голосе прозвучали нотки печали, но лишь от части.
-Так вы значит призрак? – Саша понимал, что со стороны диалог выглядит немного странным.
-Можно и так сказать.
-А как ты со мной разговариваешь? У тебя даже губы не шевелятся.
-Телепатически. Звуковые выражения и слова нами быстро забываются. А вот для телепатии границ нет. И я вижу у тебя много вопросов, и поверь, я на многие отвечу, но ночью в твоем сне. Я много энергии потратила на этот спектакль, и оболочку держать мне трудно, договорились?
Саша кивнул, он и сам устал, день был тяжелым. Ночью же его ждала та самая комната, и та самая девушка. На сей раз она седела за тем самым дубовым столом, она была спокойна, видно тот парень сегодня не заходил.
-Я еще раз хочу поблагодарить вас. –Саша начал тихо приближаться.
-Не стоит, я же уже говорила. –Хороший, звонкий голос был у нее. –Тебе наверное не терпится расспросить меня. – Ее лицо преобразила легкая тень улыбки. - Но для начала я познакомлю тебя с моим миром, пойдем со мной. Она встала из за стола, заглянула в шкаф надела шубу, и протянула ему что-то похожее на куртку.
-Нам стоит выглядеть подобающе месяцу, который правит за окном. Он последовал ее примеру и оделся. Она взяла его под руку, так ходили в парках влюбленные семейные, степенные пары, он даже чуть - чуть покраснел. Она это увидала и улыбнулась. Они пошли по наполненному мраком коридору, и когда дверь распахнулась Саша чуть не ослеп. Белый свет ударил по контрастам мрака, и еще какое –то время резал непривыкшие глаза Саши. Глаза начали привыкать и они выявили что на дворе день, и о диво, лежит снег, и его было так много и он живописно искрил отраженными лучами солнца.
-Как красиво! –Саша был настолько заворожен что его зеленые глаза как будто тоже заискрили.
-Я очень рада что тебе понравилось. Они шли по какому-то парку, кроме них было много людей, как молодых так и старых. Дети лепили снеговиков, играли в снежки, скатывались с горок, и во все голоса визжали и кричали от счастья.
-Теперь можешь спрашивать о чем твоей душе угодно. Саша замялся, было столько вопросов и надо было их задать и не обидеть Татьяну.
-Почему… ты не ушла? Бабушка говорила, что те… кто ушел из этого мира, попадают в рай или в ад, а кто остается, они это… заблудшие и не упокоенные.
-Ну с чего начать… Привыкла я к этому месту, это мой дом. – Саша не заметил, как она отвела взгляд. После смерти… - Она какое-то время молчала. – Я полетела в точку назначения. Я тоже думала, что там наверху есть ад или рай, и было ясно что рай самоубийце не светит, но я все же куда перемешалась. И переместилась в приемный пункт, так это называется, никаких тебе ни рая ни ада, как мне потом прошептали. Приемный пункт был огромным, души стояли рядами, и это было очередью, и куда она вела было на данный момент не ясным. Сколько времени я ждала тоже было не ясным, ибо времени как будто там не было. Так или иначе моя очередь подошла, я прошла через какую –то арку, и дальше неизвестность. Было бесконечное количество ответвлений идущих к разным дорогам. Души шли по разным дорогам, и пошла по той которая была пустой. Путь был не долгим и я оказалась в странном, длинном помещении. И был он словно бесконечным. Я шла, долго по туннелю которому конца и края не было. Мне надоело и я села на свободную скамью, на ней сидела такая же как и она душа. У нее я узнала, что душа, это часть человека без которой он не пригоден к существованию, душа сама выбирает что ей делать, и какое тело выбирать. Если выбора не делать то можно тут седеть вечно. И я как ты понял решила. Мне не захотелось возвращаться в этот мир в теле, но и оставаться там я больше не могла. И я решила уйти в мир в образе души. Но позже из души я стала духом, который не хотел заводить контакты. Ты же помог мне отречься от остатков той прошлой жизни. Она закончила рассказ. После некоторого молчания, он как и обещал рассказал свою историю. Позже они долго молчали и гуляли молча, по той прекрасной поляне, под тем хрустящим и ярким светом. И после той ночи дни стали рутиной, которые переходили в яркие и прекрасные ночи. Татьяна и Александр, он после всех событий вырос и имел права называться полным именем и Татьяна так его стала называть. Он считал ее своим другом, сестрой и она заменила ему мать. Что она считала Александр не знал, его и так все устраивало. Все было так хорошо, пока и наяву не выпал снег. Это там, в его новом мире, снег был сказочным атрибутом, здесь же Александр возненавидел этот белый, с оттенками грязи, подарок. Сразу же стало трудно что-то найти, и еще труднее добраться до мест сдачи мусора. Денег стало меньше, а раз мало денег мало и еды. И ночами ударял сильный мороз, который бесцеремонно не спрашивая хозяина дома, входил в дом. Осталась единственная отрада, это Татьяна и ее прекрасный мир. День шел за днем и наконец настал последний день декабря. Он не стал выходить рано, это было бессмысленно. Прошлой ночью снега столько навалило и что то найти с утра было практически не возможно. Александра так бесило что он не мог остаться там, у Татьяны навсегда. Он понимал, что нужно возвращаться в этот мир что бы зарабатывать крошки, и что бы вновь возвращаться туда к ней. А так ли нужно возвращаться в настоящий мир? Может заснуть и не проснуться? Он пока выкинул эту мысль из головы. Выйдя ближе к обеду он не прогадал. Люд, новый Год уже начал с утра праздновать, и стеклотары было море. Но собрать оказалось было не самым трудным, трудно было все это довести до цели. И пока он все это относил он сильно промок, продрог и кажется простудился. На обратный путь ему еле хватило сил. Придя домой он сразу плюхнулся на свою постель, его знобило, он даже не смог разжечь огонь. Но вскоре ему это было не нужно, он сам горел как огонь. Он провалился в сон, или это был бред? Но это было не главным там была Татьяна.
Она обеспокоенно подбежала к его постели и спросила
-Что с тобой Сашенька? Почему тебе так плохо.
-Я заболел кажется. – Тихо ответил Саша, ему с трудом довались слова. – Таня, а что будет если я умру я смогу остаться с тобой?
- Не говори так, ты не должен умирать, ты еще совсем молодой! И я хочу тебе в кое в чем признаться. – Она опустила глаза и продолжила – Я соврала тебе, я не была там наверху, я не смогла вознестись. Меня самоубийцу не отпустил этот дом, он был проклят давным-давно, и его аура не позволила мне покинуть его даже после смерти. А то что я тебе рассказала мне явилось в предсмертном ведении, когда веревка петли душила меня под моим же весом. И если ты умрешь ты не сможешь обрести покой, тебе нужно уйти из этого дома.
-А ты думаешь я хочу уходить? –Саша слабо улыбнулся. – Я только с тобой обрел счастье и покой, ты мне подарила лучи той жизни о которой я мечтал. Ты мне это все подарила. А твоя теория о дальнейшем пути наверняка если не в точности такая, но очень похожая. И поэтому если я умру то умру здесь и останусь с тобой. Она обняла его и из уголков глаз потекли слезы. За окном сверкали огни, летели в небо сотни салютов, гремели в отдалении крики –ура. В доме же стояла тишина, и только в маленькой комнатке в самом углу лежал сильно подрагивающий мальчик. Он был в бреду, пот покрыл все его лицо, волосы уже были совсем мокрые от влаги организма, и он тихо шептал, Я остаюсь, я остаюсь с тобой. Город праздновал, наступил Новый Год в который люди безмерно верили. Верили, что в эту ночь сбываются мечты, верили, что ночь волшебна. И в том доме без окон, который был насквозь пронизан холодом, новогодняя ночь сотворила свое волшебство.
Эпилог
Картавый уже битый час пытался отвязаться от погони, и все его старания были пустыми и виной всему был этот чертов снег. Конечно в Зоне были и огромные плюсы от него, например были видны практически все аномалии, и шанс не напороться на них увеличивался. Но так же благодаря снегу оставались глубокие следы, по котором шли его преследователи. И так долго продолжатся не могло, он уже начал выбиваться из сил и выбора не было. Ходили легенды, что противостоять воли Зоны не мог никто, но говорили про один странный дом, который обходили мутанты, аномалии там не водились а стоял этот дом будто со времен последнего царя – императора. Но мнения что там могло быть в этом доме резко расходились. Кто говорил, что дом проклят, и там все умирают, кто говорил там есть клад и его что-то охраняет, да много чего говорили, и ему Картавому предстояло это проверить, выбора не было. Не смотря на то что никто не знал, что там внутри, но каждый знал где этот дом находился. И Картавый знал. Он уже приближался к дому когда преследователи начали догонять. Выстрел, пуля просвистела где-то рядом, вторая. Стреляли на ходу, не целясь. И вот впереди показались остовы, руин, головешки старых домов, это был маленький городок. И вот завиднелся тот самый дом. По коже пробежались мурашки, выглядел дом, как будто в аду побывал. Картавый поборол в себе позывы страха, выбора не было. Он заметил, что преследователи на какое-то мгновение остановились. До них дошло куда бежит бандит. Но потом опять ринулись вперёд. Картавый поравнялся с домом, перекошенные окна, перекошенный дверной проем. Было ощущение что это какая-то избушка на курьих ножках, и она ему криво улыбается. Выстрел, пуля попала в забор, дальше ждать было нельзя, и Картавый отправился ко входу в дом. В голове прозвучал шепот, он не смог разобрать что он значил, и продолжил идти. Опять послышалось но теперь было лучше слышно. Картавый потряс головой словно пытался что-то вытрясти из своей головы. Стоя на пороге в голове прозвучал крик -уходи. Картавый вздрогнул неужели контролер? Но не было головокружения, задурманенного рассудка, он бывалый сталкер и попадал под воздействие контролера. Тут было что-то другое. И он вошел в дом. Преследователи остановились, и приближаться не стали. Картавый улыбнулся себе, на то и рассчитывал. Суеверный страх сделал свое дело. Он пошел в глубь, по коридору, чем дальше он заходил тем становилось все более явным, за ним следят. Он двинулся дальше, зашел в большую комнату, по видимому это было когда-то залом. Оглянулся, вокруг, чувство присутствия кого-то заполнило его сознание. Он попытался закинуть это чувство в глубины подсознания, но это не получилось. Он зашел в комнаты и не поверил своим глазам. В дальнем углу комнаты сидел мальчик, бледный, белый на вид ему одиннадцать лет, и он читает книгу. Бывай сталкер Картавый не поверил такой идиллии, и правильно сделал. Мальчик взглянул в глаза сталкеру своими стеклянными радужками, и в мгновении ока оказался пред ним.
-Ты в нашем доме – Прозвучал голос в голове. – Ты пришел без приглашения и поэтому мы тебя, просим уйти. Картавый попятился, медленно стараясь не спотыкаться и не смотреть в глаза напирающему мальчику. Он вышел в зал и оглянулся в центре комнаты весела женщина в петле со скошенной головой. И тут же как он посмотрел на нее ее глаза открылись. Она присоединилась к мальчику. Картавый подался в прихожую. Добежал до двери выхода, и увидел, как сидели на поваленном дереве его преследователи. Увидев его они улыбнулись. Сзади приближались Женщина с мальчиком. В голове опять послышалось, Уходи.
-Я не могу. -Просипел Картавый – Они меня убьют.
-Ты плохой человек. –Послышался голос мальчика. –Если ты не уйдешь то погибнешь.
-Я не могу. -Кое как поникшим голосом выдавил Картавый.
И в тот же момент сильно заболела голова, будто ее чем то сдавили. Из носа пошла кровь. Картавый захрипел, так как и его легкие тоже сдавили невидимые тиски. Из уголков губ потекли первые струйки крови. Он на мгновение увидел сталкеров которое уже стаяли, на их лицах была гримаса страха. Позже его глаза лопнули, а через некоторое время остановилась сердце. Он ничком рухнул на пол. Призраки перевели взгляд с трупа человека, на сталкеров. Женщина обняла мальчика, мальчик тоже обнял ее. Так они и смотрели на сталкеров которые в ужасе покидали окрестности заброшенного городка.

"Молись и бойся, или Как я провёл Новый Год в Припяти"

Этот Новый Год будет хорошим.
Так думал простой парень Макс, собираясь утром в школу. И у него были основания так думать. Макс купил большую коробку петард - пачек пять восьмого "Корсара", около двадцати - седьмого, пару "лимонок" и ещё кучу всяких "Бомбочек", "Гранаток", "Динамо-Бумов", "Жуков", "Сириусов" и прочая, прочая, прочая... Макс купил фейерверков - тоже коробку, но еще больше. Макс убедил родителей отмечать Новый Год у родственников. Макс нашёл хату на праздник. Макс пригласил до кучи друзей и подруг. Макс заказал "алкашку" - шампанского и вина для девочек и коньяка - для пацанов. Вообщем, подготовился кардинально.
Родители Макса, конечно, догадывались, что затевает их сын. И он это знал. Но не говорил об этом. "Захотят - сами спросят", думал он. Ему, в конце концов, уже восемнадцать - возраст, когда человек становится полностью самостоятельным и независимым. Разве это плохой аргумент?
Приготовления обошлись довольно дорого. Но Макс не зря собирался учиться на экономиста. Вино и шампанское он купил с рук, по дешёвке, а коньяк под конец решил заменить водкой. Ведь кому какая разница, что пить в конце праздника? Верно, разницы нет. А точнее, не ощущается...
Придя домой, Макс взглянул на календарь. Ещё пять дней. Пять дней, и начнётся Новый Год. Всего пять дней. Так скоро.
Уснул Макс быстро. Родители были удивлены. Их сын обычно просиживал за компом до полуночи, то играя в какой-то "Сталкер", то болтая с кем-то по Скайпу.
За пять дней Макс окончательно завершил все приготовления. Кроме одного: доставки алкоголя. Прятать его дома - чистое самоубийство. Родители, обнаружив его, стопроцентно бы остались дома, лишив сына доступа к компьютеру и телефону. Как-то по детски, но тем не менее рисковать не стоило. А не обнаружить его они не могли. Макс арендовал небольшой гараж за пределами города. Ближе было никак. Он должен был выехать за алкоголем, а его лучший друг Лёха - встретить гостей и развлекать их до приезда Деда Мороза, то есть Макса. Лёхе было пофиг, в каком костюме приедет Макс, но тот решил: Новый Год - так Новый Год.
В пять часов вечера пришёл Лёха. Макс передал ему ключи и вызвал такси. Всё шло по плану.
Подъехало такси. Макс, попрощавшись с другом, сел в машину и закрыл дверь.
Таксист попался разговорчивый. Он бесперебойно расспрашивал парня обо всём: о семье, друзьях, школе, о том, где и с кем Макс будет праздновать Новый Год. Тот отвечал неохотно. Когда же водила спросил "А праздновать ты будешь с кем? С родителями?", Макс ответил:
- Слушай, дядя, тебе-то какое дело? Праздную и праздную.
Водила нахмурился.
- Нехорошо, сынок, взрослым грубить. Я ведь и высадить могу.
- Попробуй только, я твоему начальству на тебя пожалуюсь. И я тебе не сынок.
- Слушай, ты меня не пугай. Начальство меня поймёт, ты ведь первый нагрубил. Я просто вежливо попросил так не делать.
- Вези давай, вежливый! - Макс потерял терпение. Тащится, как черепаха, так ещё и угрожает! - Мне домой надо, и побыстрей!
- Слышь, малой, ты вообще охамел, что ли? Я тебе сказал: сиди тихо, не то вышвырну тебя, пешком пойдёшь!
- Ладно, ладно, всё, сижу тихо.
Дальше ехали в тишине. Но водитель, видимо, был особо болтливым, поэтому, когда Максу пришла SMS-ка от Лёхи, что почти все собрались, делать нечего, поэтому Лёха включил комп Макса, и сейчас все играют в «S.T.A.L.K.E.R.»-а без разрешения Макса, таксист спросил:
- Что у тебя там?
- Да так, друзья в Сталкер играют на моём компе, - Макс не думал, что водила поймёт, но тот понял.
- В Сталкер? Я тоже в него играю. Классная игрушка! Я Тень Чернобыля полностью прошёл. И даже с модами!
Опа! А водитель-то, оказалось, прогрессивный! Макс был слегка шокирован. Да какое там слегка! У него волосы чуть не встали дыбом!
- Что, малой, удивился? А видишь, не только вы, молодёжь, в игрушки играете. Мы вот, старые, можно сказать, люди, а тоже играем. И нечего так на меня смотреть! – водитель повеселел.
Весь остаток пути Макс слушал своего нового собрата-геймера и радовался, что тот не выкинул его из машины. Пока вдруг впереди не загудела фура, гружёная чем-то тяжёлым.
Завизжали тормоза. Машину затрясло, и она съехала в кювет. Остановив такси, водитель вышел. Макс выскочил следом и заорал на него:
- Ты, дурак старый! Ты нас чуть не угробил, блин! Ты вообще одупляешь, что ты меня сейчас чуть на тот свет не отправил? Придурок!
- Ну всё, малой! Ты нарвался! – с этими словами водила замахнулся и ударил Макса по лицу. Тот сразу же вырубился.
Очнувшись, Макс первым делом ощупал лицо. Синячище вышел немаленький. Новый Год ему придётся праздновать в маске. Если вообще придётся.
Он осмотрелся. Вокруг уже не было шоссе, таксиста и его авто, фуры. Только темнота. Бесконечная и всепоглощающая. В этой темноте Макс чувствовал себя до боли одиноким и забытым. Но тем не менее он ощущал, что за ним кто-то следит. Кто-то, такой же, как и темнота. Он был везде и всюду и замечал каждое движение Макса.
Макс встал и сделал пару шагов. Наступив ногой на какие-то вещи, парень опустился на корточки. Он нащупал нож, коробку, рюкзак и налобный фонарик. Включив его, Макс понял, что коробка была аптечкой. Рядом лежала светлая кожаная куртка.
- Что за фигня? Эй, мужик, ты где? Что происходит?
Ему никто не ответил. Макс надел кожанку, одел фонарь, положил аптечку в рюкзак, закинул его на плечи, взял нож и пошёл.
Оказалось, что он был в конце темного и узкого коридора. В конце коридора была тяжёлая железная дверь. Приоткрыв её, Макс услышал сначала тихое рычание, а потом – громкий лай. Совсем рядом. Захлопнув дверь, Макс испуганно задышал. Собака, причём агрессивно настроенная, была в пяти метрах от него. Пройдя по коридору ещё раз, Макс не обнаружил никаких ответвлений, дверей или прочего. Ровная стена, ровный потолок, ровный пол.
- Чёрт, - парень был раздосадован, - как так-то? Ни одной двери? Чёрт.
Начертыхавшись, Макс попробовал ещё раз открыть дверь. Только он слегка надавил на неё, как собака снова зарычала. Тогда Макс закрыл дверь. И рычание стихло. Он снова открыл дверь. И вновь – рычание и лай. Макс прислушался. И вдруг понял. Лай повторялся. Он чередовался с рычанием. Пять секунд – рычание, потом шестнадцать – лай, потом – снова рычание. И так повторялось, пока была открыта дверь. Тогда Макс открыл её полностью и вышел. Захлопнув дверь, он посмотрел туда, откуда доносился лай. Перед ним стояла невысокая лохматая дворняга, довольно упитанная, но не слишком, с короткими ушами и длинным хвостом. Парень подошёл поближе – собака не шелохнулась. Он подошёл уже вплотную – и вдруг ударил зверя по шее. Голова отвалилась, причём ровно. И никакой крови. Подняв её, Макс обнаружил внутри пакетик ржавых болтов.
- Вот же гад этот таксист! Я чуть не нагадил со страху! А собачка-то хороша! – с этими словами Макс осмотрел стены и потолок. – А ларчик просто открывался! Вот ты как работала! – парень увидел систему нитей и пружин, отходящих от двери к животу собаки.
Положив болты в карман кожанки, Макс прошёл дальше. Спустя пару минут он пришёл к шахте лифта. Самого лифта не было.
- Так-с, и как мне теперь спускаться? Лифта нет, лестницы нет, все двери заколочены – в общем, полная задница!
Посветив фонариком в шахту, Макс обнаружил лестницу. Она была ржавая, старая и уходила в самый низ. До лестницы было полтора метра пустоты. Поборов страх, парень прыгнул. Схватившись за лестницу, он громко выдохнул. Теперь предстоял спуск.
Спускаться пришлось долго. Макс гадал, куда его завёз этот ненормальный таксист. Многие ступени держались буквально на соплях или отсутствовали вовсе, пару раз Макс чуть не упал вниз. Наконец он достиг нижнего этажа.
Он опять попал в какой-то коридор. Но на этот раз, коридор не был пуст. На полу лежали обломки стен, кирпичи, старая мебель, мусор и много чего ещё. Пробираясь через эти завалы, парень и не заметил, как вышел на улицу.
На улице была ночь. Макс осмотрелся. И вдруг вспомнил: у него же был телефон! В отчаянии рыская по карманам, парень понял, что телефона при нём нет.
- Вот же гад! Телефон двадцать косых стоил! – Макс распсиховался. – Ублюдок паршивый, мразь, дебил, придурок, сволочь, скотина!
Спустя пару минут, выругавшись и успокоившись, Макс пошёл по дороге. Он находился в городе. В большом заброшенном городе. Где не было ни души. Даже животных – и тех не было. Только ветер, луна и Макс.
Парень шёл по улице, особо не осматриваясь. Ему было без разницы, встретит он здесь кого-нибудь или нет. Всё его сознание отчаянно искало ответ на вопрос: где он находится? Но ответ не желал находиться. Совсем не желал.
Выйдя на какую-то площадь, Макс обнаружил… статую! Причём весьма знакомую статую. Да и вообще, весь окружающий пейзаж был невероятно знакомым. И тут парня осенило: он был в Припяти! В Припяти, на той самой площади, где Дегтярёва и вояк забрал вертолёт в S.T.A.L.K.E.R. «Зов Припяти»! Ну или очень похожий! Да нет, почти такой же! Это было полной неожиданностью. Припять.
- Эй, здесь кто-нибудь есть?! –Макс впервые за день серьёзно испугался. Не так, как там, перед собакой, а действительно испугался. Он один, в Припяти, за хрен знает сколько километров от дома. Полная задница, в общем.
Следующий час Макс слонялся по городу. Заходил в дома, шарился по подвалам, короче говоря, изучал местность. Из города решил не выходить. Мало ли какие звери шастают по лесу? Лучше не соваться туда.
Внезапно Макс почувствовал неладное. Осмотревшись, он заметил, что небо с одного края стало огненно-оранжевым. Было очень похоже на … выброс! Вскоре послышался гром. Нет, не послышался – раздался. И ещё. И ещё. Потом гром перестал останавливаться, стал беспрерывным, громким и бесконечно ужасающим. Макс не хотел проверять, кажется ему или нет. Он просто побежал. Побежал без оглядки, ища взглядом какое-нибудь укрытие. Внезапно парень запнулся ногой за что-то и упал. Взглянув на мешавший предмет, Макс понял, что это канализационный люк. Отодвинув его, Макс посветил фонариком вниз и начал спускаться.
Очутившись внизу, Макс передохнул и увидел псевдогиганта! Да-да, именно его, из Сталкера, гигантского мутанта. Спящего. Макс внимательно осмотрел то место, куда он попал. Он находился в коридоре, с обеих сторон заваленном мусором. Из коридора вела единственная тяжелая дверь. Макс подошёл к ней. Не закрыта. Хорошо. Открыв её, Макс вошёл внутрь. И увидел таксиста.
Таксист ждал его. И не один. В руках его был дробовик. Хорошенький такой дробовик. Если выстрелить с близкого расстояния, то мало не покажется.
- Входи, входи, парень! Не бойся! Тебе уже ничего не поможет.
Макс вошёл. Аккуратно закрыл дверь. И приготовился. Бежать было некуда. На улице – выброс, за дверью – псевдогигант. Поэтому уж лучше так.
- Ну что, парень, не сильно испугался-то? Я знал, что ты сюда придёшь. Ты должен был придти.
- Кто ты? Зачем ты привёз меня сюда? И вообще, какого хрена там живой псевдогигант? Их же не существует!
- А кто тебе сказал, что их не существует? – мужик слегка улыбнулся. – Родители? Друзья? Учёные лбы, которые здесь никогда не были? Кто? КТО, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?!
Макс испугался. И не от крика, а от того, что за стеной кто-то зашевелился. Хотя почему кто-то? Макс знал, кто там зашевелился. И он бился об дверь. Рвался внутрь.
- Страшно? А ты знаешь, кто я? – Макс отрицательно помотал головой. – Я – один из ликвидаторов Чернобыльской аварии. Моя семья погибла здесь, в Припяти, пока я там… ликвидировал. И знаешь, где они погибли? Здесь, в этой комнате. От голода и радиации. Их облучило так, что я с трудом узнал их. Помогло то, что моя жена вела личный дневник. Я его нашёл. Они вполне могли выбраться, если бы не чёртов люк! Его придавило деревом! Понимаешь, деревом! Потом… потом я похоронил их. Жену, сына и дочку. Ей было всего три годика. Три годика! Господи, за что!
- От меня-то ты… вы чего хотите? – Макс говорил максимально вежливо.
- От тебя? Жертвы. Ты – простой парень, который пьёт, курит, по клубам шарится, в игрушки играет! От тебя нет пользы миру! Я принесу тебя в жертву!
- Кому?
- Зоне. Она живая. Я знаю это. Она говорила со мной. Она помогла завлечь тебя сюда. Ты будешь даром, получив который, она вернёт мне семью. Потому что они пострадали ни за что! НИ ЗА ЧТО! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ЗОНА?! НИ ЗА ЧТО! – таксист был разъярён. – Но скоро всё станет на свои места. Ты умрёшь. Не бойся, это будет безболезненно. Ты ничего не заметишь.
- Ты, вы… вы говорите, что вашу семью не за что было убивать. А меня есть за что убивать? – Макс взглянул в глаза своего собеседника. И увидел в них печаль и грусть. Бесконечную печаль и грусть.
- Ты, ты, ты… но ведь… я же… как? Они же сами… нет, нет, НЕТ! – он начал бормотать что-то, иногда срываясь на крик. – Они же указали мне на тебя! Я целых полгода тебя выслеживал! Ты должен был… НЕ-Е-Е-ЕТ! НЕ-ЕТ! НЕ-ЕТ!
Внезапно дверь вынесло вместе с куском стены. Мутант ворвался в комнату. Таксист выстрелил. Но бесполезно.
Макс попытался отпрыгнуть, но монстр ударил его своей большой лапой. Подумав про себя «Вот тебе и Новый Год», парень ударился головой об стену и…
… И пришёл в себя в салоне автомобиля! Попытавшись вскочить, он больно ударился головой. На нём уже не было кожанки и рюкзака, а в руках не было ножа. Вместо них – зимняя курточка и телефон. Макс выдохнул и посмотрел на водителя. Это был тот таксист. Макс чуть не заорал, но вдруг понял: это был сон. Страшный сон. Внезапно машина остановилась. Водила обернулся и сказал:
- Ну всё, приехали. С тебя – две шестьсот. Обратно поедешь?
- Н-н-нет, не по-поеду, - Макс подал кошелёк и, не дожидаясь сдачи, выскочил из авто и побежал.
Мужик пожал плечами, но догонять парня не стал. Его ждали. Там, в Припяти, в маленькой комнатке сидели его жена, сын и трёхлетняя дочка.
Выехав на трассу, он включил радио. Играла какая-то иностранная лабуда. Вдруг он увидел фуру, несущуюся прямо на него. Но не успел ничего предпринять. Доля секунды – и он лежит на дороге, истекая кровью. Последнее, что он услышал, как знакомый голос произнёс:
- Ему ещё рано умирать. А вот тебе – давно пора. Прощай.

Предновогодние фантазии

Было морозное и мрачное утро. После двух чашек чая я собрался и пошел на остановку которая доставит меня до Колледжа. Настроение было никакое. Я очень любил слушать музыку когда мне было плохо, и этот раз не был исключением. Слушая незамысловатую песню Мэри Элизабет МакГлинн, я шел и проматывал в голове определения, формулы и задачи. Вскоре дойдя до остановки и сломав наушники которые зацепились за чугунный забор аллейного парка я сел в подъехавший автобус и смотря в одну точку на стекле покрытом легким узором и не думая ни о чем.
Я не понимал вот что, это утро реальность? Или я сплю? А может я вообще щас ничего не сдал, но об этом не помню?
В этом состоянии я кое как вышел на конечной. Выйдя я поплелся во второй корпус учебного назначения. В первый смысла соваться не было, туда я пойду завтра на консультацию и послезавтра на второй экзамен по физике.
Сначала завели первую группу в составе 9 человек. Мы начали шептаться и обсуждать получается у них сдать или нет. Затем вторая. И затем я пошел с третьей группой.
Я подошел к столу преподаи вытянул билет и...
В итоге я вышел с улыбкой на лице и 4 в зачетке. И понял что несмотря ни на что, этот день прекрасен! Я сел в автобус уже одетый и заплатив за проезд ехал к себе домой.
Приехав на остановку, я увидел кое что, что поменяло мой день...
(Дальше идут нереальные события, почти бред новогодний:) )
Я увидел как мне машет дед мороз! Я немного подохренев осмотрелся, но вокруг никого, не было. Не ездили машины и было очень тихо, только шуршал костюм Деда. Это было странно, но какая то сила заставила меня снова посмотреть в сторону Деда Мороза.
Внезапно он оказался прямо перед моим лицом. Я дернулся и хотел уже бежать, но его взгляд был как магнит. Я немог отвернутся. Физические усилия в виде кручения головы или поворота тела не помогли. Было такое чувсто будто я онемел.
Я запаниковал. А этот чертов Старик подходил все ближе и ближе. Вот он возле ларька, а вот он снова перед моим лицом. И в этот раз, он сказал:
- Не бойся. Я тебя не трону. И теперь идем.
Я внезапно почувствовал свободу и упал на землю дрожа всем телом, а когда я встал и поднял голову, то я не увидел Деда Мороза. Он пропал.
Но затем я услышал. Из мелкого здания доносился женский голос. Это был не просто голос, а это была Песня. Песня.... Она заставила меня, еле сгибая ноги, идти к ее источнику. Я шел и не очем не думал. Я думал лишь о ней. О той что поет эту прекрасную песню! И я не дойдя до здания, почувствовал небывалую легкость! И понял что теперь жизнь - это полет. Полет - это жизнь! И воспарил в небеса и увидел на них Северное сияние. И я увидел что Северное сияние, это волна. Я вливаясь в волну, плыл по её течению! И очутился там где и должен был.
Это место не показалось мне незнакомым или странным. И я увидел своих братьев и сестер. И в центре стоял наш отец. Могущественный Повелитель Холода. И он провозгласил:
- И вот мои дорогие сыновья и дочери! Воссоединение произошло! И вот ваш брат здесь! Он с вами! И его имя...
Великий Повелитель Пламени Рогноар!

Ночь перед Рождеством или сталкерские будни

Он вышел во двор. На небе плыла полная луна. Где-то за околицей Деревни новичков псевдособаки учинили целый кордебалет. За бункером Сидоровича мирно похрюкивали плоти. Шум ветра отзывался в натянутых проводах. Поправив за спиной автомат и сделав несколько шагов по нетронутому снегу, он посмотрел в ее сторону. Она делала вид, что не замечает его.
Странно, подумал он, такой мороз, а она без верхней одежды. Но тем не менее он подошел к ней, полный решимости раз и навсегда доказать, что он – настоящий мужчина. Окинув ее суровым взглядом, без единой улыбки на лице он принялся с остервенением стаскивать с нее джинсовые брюки фирмы "Левис". Это давалась ему с трудом, хотя она абсолютно не сопротивлялась и была безмолвной, как надвигающаяся ночь. Почему, думал он, я же делаю все правильно.
Наконец с брюками было покончено, но на ней оставалась еще одежда, которая будоражила его воображение.
Немного упокоившись, он уже натренированным движением снял с нее свитер и блузку.
Она вся трепетала, не то от ветра, не то от мороза. Во всяком случае не от любви, подумал он, ведь она просто выполняет свою работу.
Колготки упали на его протянутую руку как на хорошо приспособленную вешалку. Одежды на ней оставалось совсем немного.
Бюстгальтер с хрустом подчинился его настойчивому движению. Она была уже практически нагой. Оставались только трусики. Сейчас, подумал он, самое время. И под его решительным жестом трусики оказались в его мощной руке.
Все, продумал он. Развернулся, и не глядя в ее сторону, ушел в дом.
А в самом центре Деревни новичков под лунным светом продолжала судорожно извиваться на морозном ветру брошенная и уже забытая им бельевая веревка, как будто бы действительно лишилась для нее самого дорогого.

Моя дорогая не блещет красою
Ни гибкостью стана, ни русой косою.
Ни русой косою, ни гибкостью стана,
Чем блещет всегда героиня романа.

Изящное платье мышиного цвета
Она не снимает от лета до лета.
И как мне ни стыдно, от вас я не скрою.
Свою дорогую купаю и мою.

И платье снимаю рукою несмелой
Скорей, чтоб увидеть желанное тело,
Губами прижаться к единственной в мире.
К единственной в мире губами прижаться.
К тебе, дорогая, губами прижаться,
К единственной в мире.
К тебе, дорогая…
Картошка в мундире.