Золотой фонд поединков "Пера и Холста"

От прошедшего дождя земля под ногами хлюпала. Флойд ненавидел такую погоду. Создавалось впечатление будто что-то мистическое, из потустороннего мира, цепляет ноги при каждом шаге. Армейские ботинки по щиколотку вязли в грязи и идти было очень трудно. Сталкер двигался медленно, часто поскальзываясь и вследствие этого безбожно матерясь. По Зоне конечно особо не побегаешь, но сейчас это больше походило на передвижение черепахи на кафельном полу.
Тяжелый рейдовый рюкзак давил лямками на плечи, старенькая G36 болталась на ремне, перекинутом через шею, в левой руке сталкер держал датчик аномалий, а при помощи правой – пытался держать равновесие. Если бы кто-то сейчас наблюдал за сталкером, то, наверное, хохотал бы, сравнивая его с фигуристом которого поставили на лыжи. Однако в Зоне дольше всех живет тот, кто предупрежден, и меньше всех тот – кто над первым смеется.
Флойд остановился, дотянулся правой рукой до фляжки и достав ее из подсумка начал жадно пить. Над Зоной поднялась духота. Вода, пролившаяся на эту мрачную землю дождем, начала испаряться, и от этого становилось тяжело дышать. Сталкер чувствовал, как комбинезон прилипает к телу. Утолив жажду сталкер решил, что если свернуть немного левее и выйти на остатки некогда асфальтовой дороги, то идти по ней будет проще, потому что гравий не раскисает от дождя и не пытается повалить тебя на землю, в отличии от этой вездесущей грязи.
Сталкер перевел дыхание и продолжил путь. Ему предстояло взобраться на небольшой пригорок, и тогда взору предстанет пережиток прошлого, а именно труп асфальтированной дороги. Однако преодолеть этот почти «декоративный» холмик оказалось не так-то просто. Флойд трижды скатывался со склона холма, дико матеря грязь, дождь и все на чем основана геология. С четвертой попытки ему все же удалось преодолеть это препятствие.
Взору путника предстали остатки некогда ровной и гладкой дороги. То тут, то там в асфальте виднелись трещины и глубокие ямы, кое где пробивалась трава. Дальше по дороге, если идти на север, то можно забрести в деревеньку. Правда от деревеньки осталось лишь несколько сгоревших дотла хуторов. Флойд знал, что в этой деревушке всегда можно наткнуться на сталкеров. Бродяги забредали туда в основном что бы устроить привал во время ходки, или что бы переждать непогоду. Конечно нельзя доверять в Зоне каждому второму, но Флойд чувствовал, что подъем на холм весьма сильно его вымотал, а потому ему жизненно необходимо было передохнуть. Поразмышляв пару минут над целесообразностью этой затеи, сталкер все же решился пойти к хуторам и хоть на пол часика скинуть рюкзак и отдохнуть, вытянув ноги.
Тем временем небо снова начало хмуриться, не предвещая ничего кроме дождя. Где-то на западе прозвучал глухой хлопок выстрела. Спустя пару секунд ПДА Флойда завибрировал. «Наверняка кого-то пристрелили», подумал сталкер, продолжая свой путь к деревушке. Флойд вообще редко доставал свой КПК и читал сообщения которые на него приходили. Не то что бы он был ярым одиночкой, но вот во время ходки он старался не отвлекаться на всякую чушь. Сталкер читал письма потом, когда возвращался на Скадовск и пил пиво, отходя от пережитого в Зоне. Не читал письма сталкер еще по одной причине. В Зоне всегда кто-то погибает, и этого не избежать. Но когда приходит сообщение о том, что погиб кто-то из твоих знакомых то на душе становится совсем гадко. С одним в ходках были, с другим водку пили, с третьим отстреливались от мутантов. И что бы не расстраиваться во время ходки (что могло привести к плохому стечению обстоятельств) сталкер не читал эти самые «похоронки». Потом, все потом, на Скадовске. И помянет сразу.
Гравий и асфальт ускорили шаг путника. Идти по такому покрытию было гораздо приятнее и легче, а потому Флойд достаточно быстро добрался до сгоревших хуторов. В остовах одного из домов горел костер, а вокруг на привале расположилось еще шесть бродяг. Сталкер расстегнул кобуру и снял пистолет с предохранителя. «Доверяй, но проверяй» всегда говаривала его матушка, и Флойд придерживался этого правила.
- Мир вам ребята! – сказал путник на «пороге» дома.
Сталкеры сначала уставились на него, подробно изучая пришедшего. Кто-то всматривался тщательно, оценивая, а кто-то наоборот бегло изучил лишь снаряжение. Флойд не любил такие моменты, но это Зона. Тут каждый сам за себя, и он прекрасно это понимал.
- Так это же Флойд! Я его знаю! – выдал один из шестерых сталкеров, сидящих около костра. Он был в обычном комбинезоне цвета хаки, из-за спины виднелись кислородные баллоны и патрубок для противогаза. Только по этому атрибуту Флойд и узнал Пузыря. Он и позывной то получил из-за этих баллонов, хотя не понимал, чего в этом смешного. Благодаря этой инновации в сталкерской работе, Пузырь мог залезать в различные катакомбы, пропитанные ядовитыми испарениями.
Остальных пятерых сталкеров Флойд не знал, но выглядели они не угрожающе. Один из них достал гитару и начал наигрывать популярную когда-то давно мелодию.
- Ты не стесняйся бродяга, проходи, присаживайся. Расскажи, чего по дороге видел? – обратился к Флойду Пузырь.
Сталкер скинул с плеч тяжеленный рюкзак, облокотил на него автомат. Однако пистолет он убирать не стал. Мало ли что. После этого он достал из бокового кармана своего баула баночку энергетика и умостился рядом с остальными.
- Да ничего не видел. Два дня назад вышел со Скадовска. Дождь все карты спутал, по пересеченке идти невозможно. Ноги вязнут. – банка энергетика пшикнула и сталкер принялся жадно пить ее содержимое.
- Да. Дождь — это не хорошо… - как-то уныло протянул Пузырь.
- А вы тут давно пережидаете? – поинтересовался Флойд.
- Да уже пару дней. Ждем.
- А чего ждете, коли не секрет?
- Когда наступит час брат – еще более трагично ответил Пузырь и уставился в огонь.
Остальные обитатели этой лачуги не проявляли к пришедшему никакого интереса. Они что-то тихо обсуждали между собой, и казалось не обращают на него никакого внимания. Флойд был знаком с Пузырем уже давно, и знал, что мужик он правильный и надежный. Это вселяло некоторую уверенность в том, что Флойду ничего не угрожает. Сталкер чувствовал, как тяжело дался ему этот дневной переход. За мирными и тихими беседами он и не заметил, как настал вечер. Шляться ночью по Зоне подобно смерти, и Флойд решил, что переночует сегодня в этом хуторе. Тем более что Пузырь заверил его в надежности ребят и обещал постоять в карауле. Сталкер понимал, что доверять всем подряд нельзя, но его будто накрыло каким-то одеялом, сотканным из усталости и сонливости. Тело вдруг стало тяжело слушаться, в глаза будто сыпанули песка. Флойд еле заставив себя подняться, добрел до рюкзака и достал оттуда спальник и каремат. Расстелился под одной из уцелевших, но обугленных стен и в момент уснул.
Ему снился странный сон. Какой-то сталкер с большими залысинами, мчался по территории бывшей АЭС. В него стреляли, он укрывался и отстреливался, а потом снова бежал. Потом сталкер спрыгнул в какой-то странный тоннель, в котором на каждом шагу попадались монолитовцы, но и они не смогли остановить этого целеустремленного бегуна. Отстреляв всех «лунатиков» сталкер свернул в какой-то потаенный коридор, поднялся по насыпи… и перед ним предстал ОН, Исполнитель стоял на возвышении, излучая мягкое синее свечение. Сталкер смотрел на этот монолит пару секунд, после чего едва слышно прошептал «Я хочу что бы Зона исчезла»…
После этой фразы все закрутилось, до тошноты раздражая вестибулярный аппарат Флойда. Собственно, от этого он и проснулся, жадно глотая свежий ночной воздух.
Костер погас, лишь тлеющие угли говорили о том, что еще недавно там ютилось пламя. Флойд поежился. Стояли кромешная тьма и абсолютная тишина. Не было ни шорохов листвы, ни воя мутантов ни звезд в ночном небе (хотя над Зоной их всегда высыпало великое множество). На мгновение сталкеру показалось что он ослеп. Что бы опровергнуть это, он достал из кармана комбинезона зажигалку, и щелкнул кнопкой. Тусклей свет от пламени загорелся будто нехотя, потянуло запахом газа. Флойд вытянул руку с зажигалкой, в надежде осветить дальний конец дома, служившего ему укрытием и обомлел. На том месте где вчера сидел сталкер Пузырь лежал скелет. Точнее не совсем еще скелет, а скорее полуразложившийся труп. Флойда охватил ужас. Он соскочил с импровизированной постели, в два прыжка добрался до своего рюкзака, и немного порывшись в нем достал фонарик.
Сталкер мечтал лишь об одном, разогнать спустившийся на Зону мрак, включить свет что бы не было так страшно. По спине сбежала холодная капля пота.
Фонарик долго не хотел включаться, по-видимому из-за того, что во время дождя отсырели контакты. Флойд судорожно тыкал на кнопку включения, истошно матерясь про себя, и о чудо, диодная лампочка разродилась светом.
Представшая перед взором сталкера картина еще сильнее напугала его.
Посреди дома было старое кострище. Угли в нем не знали огня и его жара уже очень долго. Вокруг него, прислонившись к стенам сидело или лежало пятеро сталкеров. Все они были в том снаряжении что и вчерашние, приютившие Флойда, бродяги. Трое из пятерых были уже старыми, позеленевшими скелетам. Их снаряжение тут и там прогнило, а автоматы, прислоненные рядом, покрылись ржавчиной. Остальные двое были в той же «консистенции» что и Пузырь. Точнее то что от него осталось. Кстати в отличии от других трупов, тело Пузыря не было прислонено к стене дома, а наоборот вытянулось недалеко от входа в этот злополучный дом. Рука его будто бы тянулась к невидимому свету, за пределами этого дома.
Флойд понял, что оставаться тут больше нет сил, он поддался панике. Его била крупная дрожь, в горле пересохло, а по спине лился водопад из холодного пота. В голове пульсировала лишь одна мысль «БЕЖАТЬ». И он побежал. Побежал в ночь, забыв про свой рюкзак и автомат. Побежал вслепую, по дороге на запад, подальше от этого проклятого дома.
Сталкер бежал так долго, как только мог. Бежал царапая лицо о кустарник, спотыкаясь о корни деревьев. Флойд бежал до тех пор, пока не услышал совсем рядом от себя выстрелы и отборные русские маты. Только тогда он остановился, упал на колени и схватившись за голову заплакал.

***
- В таком состоянии мы его и нашли. Сидел на коленях и рыдал как подросток после ссоры с родителями. И главное спрашиваем, мол что случилось, а он ни в какую. Мычит что-то непонятное. Еле доволокли его до тебя Док. Ты уж постарайся ему помочь. Он парень не плохой.
- Да, понимаю, только тут наврядли что-то можно сделать. У каждого из нас есть Душа, и она не способна вынести всех тех ужасов что преподносит нам Зона. Кто-то способен бороться с ней долго, а кого-то сразу накрывает. Люди перегорают рано или поздно, и не каждому из них можно помочь. У всего есть предел.
- Точно, Душа! Док, она ему поможет? Ты же уже вытаскивал какую-то деваху с того света, и хахля ее!
- Я не могу дать вам слово, не могу быть уверен, что нашему другу может помочь такой артефакт. Но если вы готовы рискнуть ради него, то буду вам признателен. Нельзя бросать товарищей в беде. Даже в Зоне.
- Тогда мы пойдем Док. Ты уж присмотри за ним, а мы скоро вернемся.
Сталкеры вышли за калитку, и отправились на север по болотам. Болотный доктор же пошел к себе в дом, думая о том, как помочь новому пациенту. С подобным он не сталкивался еще никогда. Тут не просто «перегорел». И не просто сошел с ума. Что-то другое приключилось с этим сталкером, и Доктор очень хотел разгадать эту загадку. Хотя бы для того что бы знать, как бороться с этой напастью.
Флойд лежал на койке в одной из комнат дома Болотного Доктора. На его лице застыла странная улыбка и умиротворенность. Казалось он не замечает ничего вокруг. Его глаза были широко распахнуты и смотрели неподвижно в одну точку….
Болотный Доктор остановился у его кровати и долго размышлял. О напастях Зоны, человеческой душе, о молодом поколении сталкеров, попадающих в новые ловушки, о новых подвидах мутантов и вообще о всем что творилось тут, на этой проклятой земле. Он любил Зону, но категорически ее не понимал. Пытался противодействовать в некоторых смыслах, но всегда терпел фиаско.
- Нееет, - протянул старик, глядя на застывшего на койке сталкера. – Твои намерения я никогда не пойму. Так же, как и твои методы…
Доктор прикрыл дверь в комнату, где лежал сталкер и взяв с собой небольшую котомку двинулся на Север. Искать ответы….

Сегодня на базе Скитальцев было немноголюдно. Не удивительно - добрая часть группировки находилась на задании, суть которого Рубль так и не смог уловить.
Потоптавшись у входа в кабинет командира, Рубль постучал в старую, местами ржавую, металлическую дверь. Через несколько секунд по ту сторону двери Рубль различил какую-то возню и тихие шаги. Но вот, дверь открыласб и на пороге оказалась девушка лет двадцати пяти. Удивленно взглянув на Рубля, она спросила:
- Вы уже закончили? А где остальные?
- Может быть пропустишь меня, Лэйла? - Тихо спросил Рубль.
Она кивнула и отошла от двери, позволяя ему зайти. Рубль неторопливо прошелся по кабинету и остановился у окна. Закрыв дверь, Лэйла подошла к нему и тихо произнесла:
- Где остальные, Рубль?
- Обстоятельства - развел руками сталкер. - Сама понимаешь, в Зоне всякое может случится... Но "Буст" я достал. Он в этом контейнере.
Сталкер снял с плеч рюкзак, расстегнул на нем молнию и достал оттуда маленький, металлический контейнер, специально предназначенный для хранения и переноса артефактов. Поставив контейнер на стол, Рубль застегнул рюкзак и накинул его на одно плечо, после чего произнес:
- Теперь жду расчет за мою работу.
Лэйла кивнула сталкеру и подошла к столу. Достав из кармана ключ, она открыла маленький выдвижной ящичек, достала оттуда небольшую пачку денег и кинула её Рублю. Тот ловко поймал деньги и быстро пересчитал. Лицо его вдруг сделалось хмурым и недовольным, будто бы вместо денег ему подсунули тухлую рыбу.
- Мы договаривались на сто, а тут только восемьдесят. Где еще двадцатка? - Наконец произнес Рубль.
- Да, мы договаривались на сто. Но еще мы договаривались, что ты не угробишь моих людей в этой ходке. Скажи спасибо, что вообще заплатила - Холодно сказала Лэйла.
Сейчас она уже жалела, что связалась с Рублем. Среди сталкеров давно ходили слухи, что Рубль использует своих спутников как отмычек. Иначе как объяснить, что он всегда возвращается из ходок с хорошим хабаром, без каких-либо увечий, но без напарников. Когда его спрашивали, куда подевались остальные, он всегда отвечал: "Зона, что поделать..." Однако, до расправы над Рублем никогда не доходило. Находились, конечно, желающие набить ему рожу и выпытать про погибших напарников, но все они в последний момент пасовали по неизвестной причине. Может, умел как-то влиять Рубль на окружающих, может просто везло, но факт остается фактом: никто, кто ходил в ходку с Рублем, назад не возвращался. А вот деньги Рубль любил безумно. Готов был залезать в самые опасные и жуткие уголки Зоны, лишь бы платили хорошо. Потому и звали Рублем.
- Очень жаль. - Вздохнул Рубль. - Мне сейчас позарез нужны деньги. Может... есть другая работа? Которая по-быстрее.
Минуту Лэйла о чем то размышляла, а потом сказала:
- Ну, если деньги так сильно нужны... Отправляйся в Темную Долину, на заброшенную стройку. Одно время там располагалась База Бандитов... сейчас там откуда-то появились ожившие трупы, зомби. Сможешь их перестрелять, заплачу двадцать. Берешься? Учти, людей больше не дам. Да и не нужно, зомби - существа медлительные, просто не позволяй себя окружить и не подпускай их слишком близко.
- Я согласен. - Кивнул Рубль, глядя в окно. Погода понемногу приходила в норму, даже были видны лучи солнца, пробивающиеся из-за облаков...
***
Рубль с напарниками остановился рядом со старой бензоколонкой. Напарников было двое - Косой и Битый. Новички в Зоне, Рубль нашел их на Свалке, недалеко от Барахолки. Они занимались в Зоне тем, что добывали артефакты на Свалке, а затем продавали их Сидоровичу и оседали в Деревне Новичков, пока деньги не закончатся. Узнав об этом, Рубль предложил им работу. Они сопровождают его до недостроя, где у него, якобы, находится схрон, отстреливают зомби, пока он забирает свой хабар и они возвращаются на Свалку, где Рубль отдает им часть своего хараба за помощь.
- "В конце концов, - думал тогда Рубль - они в любом случае загнутся"
Непуганные новички, конечно, согласились помочь Рублю. И вот, остановившись у бензоколонки, Рубль, глядя на подходившего к ним зомби, произнес:
- В общем, так. Доставайте оружие и начинайте понемногу их отстреливать, а я пока заберу свои вещи. Не думаю, что зомби будет слишком много. Держитесь, я быстро.
Похлопав Косого по плечу, он быстрым шагом направился в здание, находящееся поблизости. Быстро поднявшись по ступенькам, он залез на крышу и стал с безопасного расстояния наблюдать, как новички отстреливают зомби. Надо признать, делали они это неплохо, на асфальте уже лежали три мертвяка, а новички отстреливали новых. Делали это они с каким-то азартом, о чем-то переговариваясь и посмеиваясь. Но зомби подходило все больше, и им стало не до шуток. Потихоньку отступая, один из новичков убрал автомат за спину и достал пистолет.
- "Видимо, закончились патроны. Не повезло" - Подумал Рубль, глядя на новичков.
Тем временем,отстреливаясь, новички не заметили, как уперлись спинами в стену. Отступать было некуда, но Битый, надеясь, что еще можно проскользнуть мимо мертвяков, побежал вперед. Его затея не удалась, мертвяки поймали парня за капюшон и повалили на землю. Тут же куча зомби набросились на Битого и стали с остервенением рвать его одежду и кожу. Раздался пронзительный визг. Косой, весь бледный, застыл у стены, не в силах пошевелится.
- Беги, дурак, пока они о тебе забыли - шептал Рубль, глядя на Косого - ты должен хотя бы еще немного пострелять...
Закончив с Битым, зомби обратили внимание на Косого. Окружив его, они повторили процедуру. Вновь жуткий крик.
- М-м-м, ладно... Пора. - Рубль снял с плеча снайперскую винтовку и навел прицел на одного из мертвяков. Выстрелил. Мертвяк зарычал и рухнул на асфальт без движений...
Отстреливая зомби, Рубль не сразу сообразил, что если они зайдут в здание, путей отступления для него не будет. Понял он это только тогда, когда несколько мертвяков уже поднимались по крыльцу. Рубль, заволновавшись, бросил снайперскую винтовку на крыше и стал быстро спускаться на первый этаж. Спустившись, он обнаружил, что мертвяки уже забрались в здание. Увидев Рубля, они зарычали и направились в его сторону. Сталкер стал лихорадочно думать, как выпутаться из этой ситуации и случайно, краем глаза, заметил канализационный люк. Подбежав к нему, он отодвинул крышку и спрыгнул вниз.
Как ни странно, зомби не стали прыгать следом за ним. Рубль обнаружил это, когда посмотрел наверх. Два полусгнивших существа тупо смотрели на сталкера, не двигаясь. Убедившись, что опасность ему не угрожает, Рубль достал фонарик и осмотрелся. На канализацию это было слабо похоже, скорее на какой-то подземный туннель, к тому же полузакопанный. Сталкер направил фонарик на пол. Его ботинки наполовину провалились в красноватого цвета песок. Достав из кобуры пистолет, Рубль двинулся вперед. Пройдя метров тридцать, он наткнулся на мертвого сталкера. Судя по всему, он пролежал тут не меньше двух недель. Рядом с ним лежало двухствольное ружье. Недолго думая, Рубль подобрал это ружье и повесил на плечо, после чего двинулся дальше.
И вот, пройдя не меньше двухсот метров, Рубль заметил впереди свет. Ускорив шаг, сталкер вышел на поверхность. Не понимая, в каком месте он оказался, Рубль достал двухстволку и медленно пошел вперед. По непонятной причине ему вдруг стало плохо. Стала ужасно болеть голова, из носа пошла кровь. Из последних сил обернувшись, Рубль обомлел: все это время он шел по какому-то зеленоватому туману.
- "И как я мог так налажать?" - Только и успел подумать сталкер.

Огюст был не совсем новым посетителем запретной территории, называемой в просторечии Зоной. Не замечаемый в особых пьянках, не уличенный в курении сигарет хоть открыто, хоть за кустиком подле бункера одного увековеченного в шутках, легендах и частушках — иногда и не особо цензурного характера — торговца всяким рудиментарным хламом, он, тем не менее, был в некотором смысле с точки зрения сталкеров, обитающих на просторах небольшой деревеньки подле самой разделительной колючей полосы, отделяющей Зону от внешнего мира, очень даже странен — такое мнение составили о нем ребята за месяц его пребывания здесь. Мечтательный и с хорошим воображением, он, ревностно следящий за личной опрятностью и чистотой всего, что принадлежало ему — доходило даже до того, что он запрещал кому-либо вытираться его полотенцем, есть из его тарелки и пить из его кружки, трогать что-либо из его вещей, не помыв перед этим рук, а если это правило и не выполнялось, то тогда он долго и методично с ненавистью в ритмичных движениях руки стирал следы чьих-то грязных рук с искомой вещи, при этом с такой же ненавистью в глазах, залившей ржавым пурпуром белки глазных яблок, посматривая на осквернителя его скромных богатств и нарушителя негласных правил; сам же он тоже любил частенько истратить литр-другой драгоценной воды, пытаясь смыть с себя невидимую грязь, в которую он ступил руками, притронувшись ненароком к какой-либо не особо чистой вещи — он так же самодурственно следил за тем, чтобы все вещи оставались на своем месте и их никто не взял без спросу, и если же случалось какой-либо безделушке закатиться под ржавую кровать, дававшую еще при советских временах присягу и клятву каждого , кто на ней устроится удобно, угостить мирным и крепкого сном, а потому блюдущую её и по сей день верно и безукоризненно, то частенько сразу шума… не поднималось. Огюст, несмотря на некоторые свои странности, был тем не менее парнем разумным так же в некоторой мере, и явственно понимал, что закатывать истерику по поводу пропавшего предмета сразу никогда не стоит, хотя и довлеющая над его разумностью паранойя давила сверху широкой массой ненависти – а ну как просто завалялся или в кармане, или в тайнике в стене за сколотым кирпичиком, или под той же самой кроватью? Портить и без того напряженные отношения со сталкерами парню не особо хотелось, и потому он молча рыскал в своих владениях, пытаясь отыскать злосчастную пропажу и одновременно борясь с нарастающей злостью на самого себя от самообмана. В конце концов исходов бывало два — он либо находил пропавшую вещь и успокаивался ненадолго, либо вещи не находил, и по тому поводу поднимал дикий гвалт по всей деревеньке, который заканчивался, впрочем, тем же самым – он находил утерянные вещи в своих же владениях и снова успокаивался, хотя при этом и не забывал думать о том, что все его хотят ограбить, обмануть или коим-то образом убить — поэтому он еще никогда не ел из чужой миски не свою еду и не пил воды, потому как боялся, что его хотят отравить. Огюст был параноиком от пустоты, функцией от нуля, дающей при этом огромный результат: он никогда не ложился спать, не проверив несколько раз, закрыт ли сундук, всё ли там на месте, закрыта ли дверь, на удобном месте ли примостился пистолет, заряжен ли он — в любой последовательности, главное, что все это проверяется по нескольку раз и сам парень прекрасно понимает, что всё в порядке, но почему-то он не может доверять сам себе, хотя и уже в мыслях кричит остаткам своего разума о полной готовности к отходу в царство Морфея на краткосрочный отдых; мечтательный и пессимистичный, Огюст был зачастую жертвой собственного воображения, которое, услышав где-то страшный рассказ о кровавых пытках сталкеров бандитами или фанатиками из неизведанных глубин Зоны или о нападениях мутантов на неподготовленных новичков с последующим разрывом на бездушную и безжизненную плоть, сразу переносит все действо на своего обладателя, награждая его бессонницей и долгими думами о том, как он будет мучительно погибать от рук бесчеловечных мутантов или людей, близких по своей душевной композиции к нелюдям. Он частенько долго метался во сне, блуждал по комнатушке, отведенной ему в одном из ветхих домиков на краю малого сталкерского поселения у одного из военных блокпостов, впитывал в себя вечно сухой губкой сырую колодезную воду и дрожал, раздражаясь на себя от неспособности сдержать град липкого и вонючего пота, выступающего по всему его осиновому телу, и сухие слёзы, иногда проступающие через его стеклянные и бесчувственные глаза. Но он позволял себе такое, лишь будучи наедине сам с собою, а на людях вел себя вполне подобающе, лишь иногда позволяя себе брезговать или ругаться на пропажи — поэтому Огюст заслужил еще репутацию сталкера надежного и верного, которого всегда можно было уговорить с чем-нибудь помочь, потому как он не особо был тверд в делах отказа, что иногда им самим трактовалось как что-то несовместимое и взаимоисключающее, но лишь стоило этой мысли пробиться наружу, как урчание желудка громким градоначальническим рыком разгоняло все сомнения: кушать ему тоже хотелось, и довольно частенько, а без денег о какой еде можно помышлять? Разумеется, о всякой, но лишь помышлять и даже не представлять её обволакиваемую желудком и перевариваемую лишь с ощущением первобытного и неделимого на составные части счастья.
Утром к нему, умывающемуся у примитивного сельского умывальника, подошел один щуплый паренек, одетый явно по-граждански и не готовый к неожиданным перипетиям Зоны, способной буквально на всё. Парень явно не спешил начать разговор, ибо дал время умыться и привести себя в порядок в полной мере, после чего спросил прямо и в лоб:
— Вы Огюст?
— Именно так, а чего вы хотели? — с недоумением и тактичностью спросил мученик паранойи, отрывая уже мокрое полотенце от лица.
— Вы, говорят, парень надежный, на вас можно положиться в одном задании, — немного замялся новичок, — Меня Харитоном звать, а вот там за дверью стоит мой брат Пашка. Нам бы хотелось попасть на так называемую Свалку, там, по непроверенной информации, находится могила моего хорошего друга.
— Я может и надежный человек, но не такой хороший, как многие в этом селении, — пробасил Огюст, одеваясь, — Да и на Свалку никогда не выходил. С чего бы вам ко мне обратиться?
— Вы – наша последняя надежда во всем этом, простите за это слово, лагере, потому как все остальные либо заняты, либо отказываются нас туда проводить. «Попроси Огюста, — говорят, — Он-то тебе не откажет!». Оружием мы владеть умеем, чай, в армии отслужили, да только мы не особо хорошо смекаем во всех хитросплетениях этой сталкерской жизни, а потому и обращаемся к вашей помощи.
— К чему такая спешка?
— Нам нельзя надолго тут задерживаться — я и Пашка должны лишь узнать, действительно ли отжил свое время на земле Алевтин, друг наш якобы покойный, и вернуться обратно, за забор, — потенциальный клиент Огюста уже оголил карманный компьютер и щелкнул малым тумблером, отображая на некогда черном экране малого планшета карту запретной территории с двумя синими метками к востоку от первого кургана по направлению с юга на север, — Предположительно здесь его могила.
— Не так уж далече от северного поста, я так скажу, а значит, есть шанс без особых препятствий… Боже, каких только еще ребят не видал, а таких как вы – впервые вижу. Нет такого человека, который бы вошел сюда и просто так отсюда вышел, нет и не было, вы обязательно здесь задержитесь на некоторое время… Правда, какое – еще неизвестно. Итак, господа, сколько вы платите за мою услугу?
— Двадцать тысяч, — ответил Харитон, не моргнув глазом, хотя и было видно, что тот несколько подрагивал, боясь получить отказ.
— До Свалки энтой-то? Пустячно да легко! По рукам, ребята. Устраивайтесь в лагере, мы выходим вечером, — Огюст приветственно потянулся и побрел к костру за свежими и теплыми новостями-хлебами, приготовленными путем долгого томления и центрифугирования меж сталкеров долгое время в горячей среде костра или какого-либо еще обогревательного прибора. Утренняя погода благоволила пекарне свежих новостей: смирная, ясная, теплая, как будто отполированная и отлаженная к проезду по узкой голубой полосе — единственной видимой части сизого холста, выливающегося у границы деревеньки в большое море с штормами пушистых облаков и водоворотом еще яичного солнца — небесной реки какой-то важной персоны, не терпящей морской болезни и морских вихрей; легкие ветра тихо перебирали верхотуры деревьев, распустивших черепах зеленых листовидных щитов, и щекотали копья низинных трав невидимым благословляющим мечом бриза. Мнилось Огюсту, что не бывает такой погоды здесь, на запретной территории, куда не велено было ходить людям и хорошему моциону климата. Сталкер шел, безжалостно приминая нечастую, налитую жизнью траву, едва не выдавливая из неё весь кислый сок; у костра весело потрескивал игривый огонь и обменивалась новостями небольшая компания знакомых парню ребят: Тец, бывший вояка, Арвир, вполне себе еще новичок подобно Огюсту, Климент, самый старший и опытный из всей братии — эти трое что-то обсуждали весьма себе невесело, не в такт разыгравшемуся костру.
— Добрый день, ребята, — налетел на тепло походного огня парень, — Что обсуждаем с такими лицами? Неужто чью-то смерть?
— Гришку Коробейника помнишь, менялу-торгаша? — ответил Тец, подняв тяжелый свой от хмеля взгляд на Огюста, — Его вчера на то-о-о-ом блокпосте, — собеседник махнул рукой в сторону Свалки, — Так его вчера бандиты того… Наизнанку вывернули. Во всех смыслах.
— Это как? — с недоумением в голосе и страхом в глазах спросил парень, — Это… как?!
— Да ничего особенного, видимо, гопнули около блокпоста, а потом кинули в воронку.
— А почему вы думаете, что это были бандиты?
— Недавно, — встрял в разговор Климент, — пошли упорные слухи от сталкерят о том, что в районе Свалки начали промышлять какие-то садисты. Похищали и пытали сталкеров, грабили их на дорогах и убивали изощренно с использованием особенностей Зоны, натравливали на них мутантов… Ой, Огюст, что с ними только не делали! Одно логово их нашли — везде новогодними гирляндами кишки развешены, из костей сделали елочку и развесили на ней некоторые человеческие органы и кровью, видать, через трафареты, набрызгивали нецензурные надписи хвалебного характера. В общем, смрад и угар, такая злоба у местных пошла, что прочесывали всю окрестную местность, даже находили смельчаков в захоронения техники лазить — но ничего не нашли — делали засаду в том самом логове ихнем и тоже никакого результата это не дало. А недавно на Свалке отряд Долга пропал. С концами, разумеется, все уж думают, что они того, в верхнюю тундру направились других оленей убивать. Что будет дальше – я даже не знаю, но всем теперь надо быть настороже… Эй, Огюст, куда ты!?
Впрочем, последних реплик парень уже не слышал, так как бежал сломя голову обратно, в свою комнату, неприметную и неприступную нору, которую можно было закрыть на все замки и в которой возможно было уединиться один на один со своими мыслями, тревожными и вгоняющими в пот.
— Что же мне теперь делать, Господи?! — думал Огюст, укладывая себе на лоб еще не высохшее от утреннего умывания махровое полотенце, моментально угнетавшее своей прохладой липкий горячий пот, — Как же… я туда теперь пойду? И ведь не откажешь же, иначе репутации моей каюк, а это… единственный источник моего питания. Господи, что делать-то, Господи?!
Воображение парня уже вырисовывало темные и злачные картины пыток его, Огюста, где-то в темных пещерах, где обустроила свое логово эта самая банда садистов. Различные пыточные инструменты, сделанные из подручных материалов, зачастую железные; небогатое устройство с несколькими самодельными креслами и столами, люди во врачебной форме и при масках, скрывающих их лица – только глаза видел Огюст, только в них он мог устремить полный ненависти взгляд и только зрение он мог проклясть недвижимыми губами – он сам на своей тонкой и дрожащей подобно осине на легком ветру шкуре ощущал, как вонзаются в него шершавые занозы грубо исполненного стола, как разделяют его плоть на несколько частей ржавые и тупые скальпели, с небывалой свирепостью каменной пилы впивающиеся в свежее и еще живое мясо, а старые кандалы буквально стирают кожу с запястий и заражают бессильной покорностью. Крики, в надрывной природе которых не осталось ничего человеческого, раздирали Огюста не хуже хирургических ножей, оглушая его самого и заполняя все мысли своей хриплой скрипучестью. Он мог шевелиться в плоскости стола, но понимал, что это лишь провоцирует его на новый крик боли, он чувствовал, как где-то расходятся мосты и куски плоти, между которыми осталась лишь глубокая, сочащаяся скорым пахучим гноем борозда, где-то сходились вместе, вибрируя при столкновении, а где-то расходились, лишь углубляя живые разломы алого мяса; помимо этого парню казалось, что он лежит на дикобразе, который лишь глубже вонзает в него свои иголки при каждом его движении… Сталкер представлял себе все, что мог, все, что он когда-то узнал из холодящих душу трактатов священной Инквизиции, из анонимных рассказов в интернете, из всяких книжек и журналов: оскопление ли, скармливание мутантам, пытки на дыбе или прочих специфических инструментах – всего он боялся. Огюст боялся, что ему обрежут сухожилия и заставят ходить, что его заставят слушать оглушающую музыку днями и ночами, что его подвесят на крюках за ребра или за содранную со спины не до конца кожу, что его заставят есть собственную плоть или будут долго и мучительно душить при помощи противогаза, что с него будут сдирать кожу, прыская на неё перцовыми баллончиками… Но больше всего он боялся двух вещей в данной ситуации: что его свежие раны замажут землей или дерьмом и оставят его умирать от гангрены и гноящихся ран, что в конце концов он перестанет видеть, так как гнойный нарыв затмит его глаза… или что его ограбят и пустят в расход вместе со сталкерами, которых он согласился провести на Свалку. Разумеется, делать было нечего, ведь он уже вызвался идти вместе с ними. А это двадцать тысяч, весьма значительная сумма для такого аскета, как он, на такие деньги ведь можно жить долгое время и не тужить, думая, где-бы подобрать услуги на пару колбасных палок и батон хлеба… И пачку хорошего душистого мыла.
Это просто надо было пережить, прочувствовать и проявить к этому ненависть – тогда Огюст стал бы неуправляем и мог сокрушить эту банду голыми руками, как ему казалось. Но пока до ненависти не дошло, и он представлял себе скорую встречу с этой напастью на ночной дороге где-нибудь на середине перехода от деревеньки до курганов погибшей техники.
Как бы всё это происходило? Это и выматывало парня – представлять все варианты развития событий было очень тяжело, он будто переносился в сотни параллельных вселенных разом и наблюдал за самыми неожиданными исходами этой фатальной встречи. Можно было ожидать всего: например, того, что компании просто перегородят дорогу люди в черном, довольствующиеся численным и качественным превосходством, ровно как какая-нибудь замшелая гопота в каком-либо из городов, вежливо попросят все оружие и весь хабар – включая одежду! – пожертвовать на доброе дело, а после… Что могло быть после? Они точно бы не отпустили ребят просто так – разумеется, кого-то они заберут для пыточной забавы, кого-то убьют на месте и скинут в ближайшую канаву – так сказать, пожертвование мутантам – а кого-то заставят для собственной забавы что-то вытворять и после пришьют где-нибудь в аномалии, загнав его ружейным огнем в безвыходное состояние. Могут и представиться для порядка как-нибудь именито или прикрыться другими группировками, могут просто тем же ружейным огнем загнать куда-то в угол и там взять всех троих измором на какие-нибудь умудренные опыты, могут прикинуться честными людьми и попросить с чем-нибудь помочь, на чем компания Огюста и сопровождаемых точно проколется и попадет в плен… В одной из вселенных он и заставил себя задержаться, чтобы точно это представить.
Лидер компании шел впереди, покачивая подвижным маяком-головой во все стороны, освещая слабеньким налобным фонариком окружающее пространство. Харитон и Пашка, следовавшие за ним, вторили ему и так же освещали темные уголки дороги со своих флангов, отгоняя липнущую на одежду, тело и лицо тьму от себя. Именно этот небольшой оазис для заблудшего одинокого сталкера, наткнувшегося на освещенное и кипящее живой энергией местечко, кочевал строго прямо на север, никого себе не трогая. На полпути от железной дороги и сопутствующей ей насыпи к переходу Огюст приказал всем выключить фонари и идти в потемках — ему казалось, что это хоть как-то поможет им миновать опасность. Но воображение парня учло всё — и хорошую оснащенность бандитов приборами ночного видения и наблюдения тоже. Ребята не отвертелись, и к дороге из кустов потихоньку пробирались бандиты, которые, дабы хоть как-то привлечь внимание сталкеров, дали очередь в воздух и приказали стоять на месте. Ребята негласно, не совещаясь, решили не давать греху гульбы и застыли на месте, включив фонари.
— Доброй ночи, сталкеры! — пробасил глава «заставы», — Мы из «Долга», ищем тут одного человека, который очень сильно нам насолил… Агрезом его звать, вы его не видели, не слыхали ли о нем?
— Нет, — только и ответил Огюст.
— Так, раздевайтесь. Оружие сдать! Личный досмотр!
— Какой-такой нахрен личный досмотр, ребята? Я – Огюст, это Харитон и Пашка, Агрезов мы никаких не знаем и никогда о них не слыхали, мы просто хотим пойти на…
Главарь кивнул кому-то слева, и после этого коротка очередь скосила одного из ребят на землю.
— Я сказал – раздевайтесь. Оружие сдать, рюкзаки отдать нам!
— Ну и дела, — переглянулись Огюст и оставшийся в живых сопровождаемый новичок, — Что будем делать?
— Придется подчиниться, ничего не поделаешь, — пожал руками напарник сталкера, — Иначе и нас убьют. А так, может отпустят?..
Разумеется, этому не бывать… Снова перед глазами поплыли медленные картины тяжелых пыток и мучений, снова поплыли куда-то вдаль. В той вселенной оставшегося в живых Огюста загнали в поле жарок, где того одной из высокотемпературных струй преобразило до неузнаваемости – скрюченное тело с иссохшей и испарившейся кожей, с лопнувшими мышцами и единственной приметой, позволяющей узнать всю тяжесть этой гибели – ужасной гримасой открытого и скривившегося рта и пустых глазниц. Измучившийся парень уже не находил себе места, как что-то прилило у него из низа живота, что-то кипящее и горящее праведным огнем. Он вздохнул с облегчением – нашел-таки в себе силы дать волю ненависти. Огюст быстро собрал все необходимое, замкнул портфель хитрой системой защиты и едва не выбил дверь, выходя из комнаты. С быстротой он нашел своих клиентов и расспросил их о готовности к скорому походу. Те были готовы и ждали лишь его, и тот подтвердил свою полную готовность. Уже вечерело, и низкие свинцовые тучи одеялом укрывали небо, предвещая скорую грозу. Весь путь от деревеньки до перехода был пройден в молчании и какой-то покорности, готовности к чему-то страшному и опасному…
За окном едва брезжил рассвет, гонимый прочь огромными курганами радиоактивного железа и кучевыми облаками, но уже светало и потихоньку оседала на редкой рыжей траве роса, которая с приходом солнца начнет гореть ржавым железом. В небольшом лагере «Долга» кипела утренняя толкотня, все что-то старались узнать и изведать, все хотели знать правду, которую пока что понимал только один из сержантов, Монастырский. Он, войдя в небольшую палатку командира отряда, рапортовал тому:
— Вчера вечером нашим патрульным отрядом у Свалки была остановлена компания из трех человек, нашим дозорным они показались подозрительно похожими на тех самых бандитов, которых мы преследуем. После приказа сдать оружие и вещи для личного осмотра глава этой группы, опознанный местными сталкерами как Огюст, подошел к Петровскому с закрытым рюкзаком, сказав при этом что-то вроде «Я так и знал, что все обернется подобным образом». Петровский был очень зол – потому как предполагал, что ребята те самые – и требовал от сталкера открыть рюкзак и каждую вещь ему в лицо тыкать и показывать. Открыв портфель, сталкер, возможно, привел в действие самодельный механизм, состоящий из бечевки и трех гранат-лимонок, с криком «Знаю я вас, бандитов, честными людьми прикрываетесь!» он подорвал себя вместе с тремя нашими ребятами и обоими сталкерами, шедшими с ним. Они были опознаны как новички, Харитон и Пашка. ПДА одного из них был поврежден, другой, благо что уцелел, изучается нашим аналитиком…
А тем временем в деревеньке та самая троица, любимая Богом и Зоной, собравшись у костра, не чокаясь, распивала пиво:
— Помянем дурака, помянем параноика! Хорошо себя обезопасил, да только не себя одного, а аж семерых...

Патрульный маршрут
Кез был обычным солдатом, из обычной деревушки на востоке Украины. Он, как и любой срочник, ненавидел сержантов и майоров, ненавидел давиться пайком, ненавидел стоять в карауле. Но от других, тысяч таких же ребят, Кеза отличало место службы. Если другие отъедали себе животы где-нибудь под Киевом, то Кез служил в ЧЗО. Примерзкое место, однако. Мало того, что стреляют в тебя, каждый божий день, так еще аномалии и мутанты. А еще этот гадкий капитан, вечно высылающий их в патрулирование Периметра.
Вот и сейчас Кез со своим товарищем Вороном – шли вдоль бруствера, служившего обозначением Периметра Зоны. Никаких стен, никаких пулеметных точек. Просто справа от их маршрута была «живая земля», а слева – мертвая и пропитанная кровью Зона. Ворон шел молча, внимательно смотря по сторонам. Кез же, наоборот, не вертел головой. Он шел, вперив свой взгляд в землю, и думал лишь о том, как же тяжело таскать на себе бронежилет и каску. Автомат болтался на плече, выстукивая прикладом по заднице какой-то непонятный ритм.
Стояла летняя жара, зной, казалось, не знает пощады. Солдаты вымокли и были измотаны. А ведь они прошли только половину пути. Снаряжение липло к телу, дико хотелось пить.
- Может быть устроим небольшой привал? – спросил Ворон, кинув быстрый взгляд в сторону Кеза.
- Ага, а Харченко если узнает – натянет нас с тобой по самые ноздри.
- Ну не сдыхать же тут, под этим солнцем! Вот я вроде с юга, у нас в станице солнце тоже всегда палит нещадно, но не так как тут. Такое чувство что тут тебя накрывает еще какая-то хурма. – Неожиданно Ворона прорвало на разговор. Вообще-то он был молчаливым и замкнутым. Особо ни с кем не общался и о себе толком ничего не рассказывал. Кеза порядком удивила такая словообильность из уст напарника.
- Не знаю даже. Ладно, пошли вон туда, под деревья. И если что – вся ответственность на тебе! – согласился с предложением товарища Кез.
Солдаты прошли еще с полсотни метров и очутились на небольшом островке с деревьями. Вверх вздымались высокие тополя, с начинающей местами желтеть листвой.
Вояки скинули с плеч тяжелые рюкзаки под одним из тополей, сняли каски и уселись на пожухлую траву.
Собственно, этот островок деревьев находился на двадцать метров в глубине Зоны отчуждения. Командование считало, что в таком мизерном удалении от чистой земли аномалий и мутантов быть не может. Но солдат, прослужившие на периметре больше года, прекрасно знали, что это все не правда. Неправдой было все, что говорило командование. И то что радиации тут нет, и то что единственные мутанты тут – это крысы больших размеров и рыба гигант в реке Припяти. Не правдой была и «сталкерская» тема. Это не просто незаконные проникновения, это отпетые бандиты, которые стреляют в первого встречного. Кез и Ворон знали все это, знали и молчали. Ведь как там в уставе написано? Стойко переносить все тяготы и лишения.
Кез достал из рюкзака флягу с водой. Вовремя патрулей он всегда укладывал ее в рюкзак. Так вода не нагревалась и оставалась холодной. Вот и на этот раз Кез с жадностью присосался к прохладному горлышку фляги. Ворон последовал его примеру.
Солдаты вытянунули ноги, давая им отдых и решили посидеть так еще минут пятнадцать. Просто что бы отдохнуть от вездесущей жары.
Автоматы они положили рядом с собой, на всякий случай, и прикрыв глаза отдались во власть легкой дремы.
Внезапно, где-то справа раздался громкий хруст веток. С перепугу, Ворон не разбираясь дал короткую очередь в ту сторону. Во время патрулирования солдаты имели право открывать огонь на поражение.
Нечто – коротко взвизгнуло и с глухим стуком упало на землю. Кез и Ворон подскочили, переглянулись и не сговариваясь двинулись к источнику шума. Они держали автоматы наперевес, ведь Зона оставалась зоной, тут нельзя быть наивным и доверчивым. Метрах в тридцати от места стоянки была небольшая полянка. Если посмотреть на местность сверху, то полянка находилась аккурат по центру «островка» деревьев. На этой прогалине, не росло абсолютно ничего. Вся земля была будто выжжена напалмом.
Солдаты медленно подошли к ней и оглянулись по сторонам. Вокруг было тихо. Ни птиц, ни шелеста листвы, ни журчания воды. Ничего. Лишь только зной припекал.
Посреди поляны они увидели непонятное существо. По крайней мере за весь срок службы у периметра, ни Кез, ни Ворон – подобного не видели. Существо еще дышало, хотя на его туловище были отчетливо видны раны от пуль.
- Пошли посмотрим, что это? – предложил Ворон.
Кез сомневался. Нельзя так, очертя голову кидаться в Зоне к подстреленному зверью. Даже издыхающее оно могло укусить, царапнуть, откусить конечность. Кез боялся.
- Не знаю. Может контрольный? - Ворон с удивлением посмотрел на товарища по патрулю.
- Влад, ты нормальный? Я в него четыре пули сумел всадить. После такого мало кто выживет.
- Если только плоть. Или химера. Или псевдогигант. Ты что не помнишь обучающие ролики?
Кез прекрасно их помнил. В основном эти ролики состояли из того последнего, что успевали снимать глупые журналисты, лезущие в пекло ради удачного кадра. Как правило эти кадры были для них последними.
- Ой бай, если ссыкотно – так и скажи. – С этими словами Ворон закинул автомат за плечи и двинулся в сторону существа, испускающего дух в центре поляны.
Кез неуверенно пошел за ним. Ноги отказывались слушаться, сердце колотилось как воробей, камуфляж прилипал к телу. Автомат он на плечо не повесил, а по-прежнему держал непонятное существо на прицеле.
Ворон добрался до центра поляны первым. Он пнул тушу ногой, после чего улыбнулся и помахал Кезу рукой, давая понять, что все в порядке.
Подойдя к товарищу Кез увидел, что не смотря на улыбку, в глазах Ворона застыла непонятная скорбь…

***
- Олень говорите? – Харченко был угрюм и зол. – Вы хотите сказать, что задержались в патруле на пол часа, из-за того, что пристрелили оленя?
- Так точно товарищ капитан! – хором ответили солдаты.
- Нелепица какая-то. Поди врете, сходили с маршрута, а теперь отмазываетесь! Какие в сраку олени? Это Зона! Тут нет оленей!
- Товарищ капитан… - начал было Ворон, но крик Харченко одернул его.
- Никаких товарищей у тебя тут нет! За опоздание и трату боекомплекта оба получаете три наряда вне очереди, и пишете рапорт мне. Свободны!
Солдаты вышли из каморки где обитал их капитан, и закурили. Они не говорили, и так все было понятно. Этот олень показал им то, что жизнь в Зоне возможна…

Свидание

Леська идёт.
Осторожничает, как всегда. Я её за это не виню. По моему, глубоко никому не интересному мнению, девушкам в Зоне не место. Собственно мы так и познакомились. За ней бандиты гнались и именно потому, что она девушка. Я не люблю убивать, но тогда пришлось.
А она меня не поняла. Ещё и благодарила. Нельзя за это благодарить. Убивать всегда плохо.
Эх, люди.
Я расшугал парочку псов, чтобы они не оказались на её пути. И вот она. Медленно вышла из кустов, повела стволом автомата, осмотрела поляну и тут я её «подхватил», «перенёс» и аккуратно «поставил» возле своего домика.
- Чёрт, - сказала она, скидывая капюшон.
Тряхнула каштановыми кудряшками и оглянулась.
- Ты где?
- Я не чёрт, - возразил я, появляясь из-за угла.
- Я знаю, - ответила она и я почувствовал что она действительно извиняется.
А глаза у неё красивые. Карие. Они буквально вспыхнули, при виде меня и улыбка.
- Здравствуй, Степан.
- Привет, Леся. Зайдёшь?
Она кивнула. Вообще, она не любила заходить в мой домик. Я это чувствовал. Её пугал мой «алтарь». Но сегодня видимо переборола своё отвращение и вошла.
Сразу же скинула рюкзак, развязала его и достала несколько банок с синими этикетками. Сгущёнка. Обожаю.
- А ты, я вижу, не одна, - сказал я ей.
Она посмотрела на меня удивлённо. Я попытался изобразить улыбку и показал на её живот. Она покраснела.
- Блин, значит всё-таки залетела.
- Не переживай. Это прекрасно. Новая жизнь это всегда хорошо.
- Ага. Для тебя всё всегда хорошо. – Она опустилась на грубый табурет. – Ну и что мне теперь делать?
Я взял одну банку, проткнул крышку пальцем и выпил почти половину. Вкуснятина.
- Тебе уехать придётся. – Ответил я. – Зона уже его «пометила». Но дальше она его просто искалечит.
- Пометила?
Вот теперь её взгляд прекрасных глаз был испуганным.
Я облизнулся и снова попытался улыбнуться. Не получилось, ну и ладно.
- Не переживай. Это хорошо.
- Да что ты заладил: «хорошо, хорошо».
Да, Леся явно испугалась. Мне это не понравилось и я почесался. Я всегда чешусь, когда думаю.
- Но это правда хорошо, - начал я. – Он будет умным как контролёр, быстрым как кровосос и хитрым как я. Даже ещё хитрее. Но это пока. Если ты ещё задержишься, то он станет мутантом и тогда люди его просто убьют.
Она хотела что-то ответить, но я продолжил:
- Мы всегда его ждали. Он станет мессией, который примирит людей и нас.
Я подошёл к «алтарю». Это мы его так называем, на самом деле он совсем не похож на то, что «алтарём» называют люди. Может потому он их так пугает.
Из вертолётной турбины я достал футляр, потом подошёл к Лесе и протянул ей.
- Кажется, это очень дорого стоит.
Она открыла крышку и её прекрасные глаза просто распахнулись.
- Это же «Корона», - воскликнула она.
Никогда не понимал людей. Ну «Корона», ну артефакт. Всё равно пользоваться не умеют.
- Да, «Корона», - ответил я. – Корона для Мадонны.
Она опять покраснела. Вот эта привычка в людях мне нравится. Неужели я когда-то тоже умел краснеть и улыбаться? Я допил сгущёнку. Захотелось ещё, но я сдержался.
А Леся продолжала любоваться артефактом. Я же почувствовал чужое присутствие.
- Тебе пора, - сказал я. – Уходи сегодня же. Нигде не задерживайся. И я тебя провожу. Кровосос вышел охотиться.
Леся вздрогнула.
- Он хороший парень, но голодный. Пойдём.

На этот раз неплохой экземпляр. И главное пока свободный от этого безумия под названием любовь.
И одно это уже интересно.
Мимо такого пройти нельзя.
Слежу и надеюсь использовать это недоразумение.
Ну, валяется самец на острове. Немножко конечно получивший по своей глупой беспечности. Несерьёзно, с моей точки зрения. Но, то, что он получил, вывело его из равновесия и заставило потерять сознание. Ненадолго, я не зверь.
А с её точки зрения ему серьёзно досталось. Причём вообще ни за что. Он просто мимо проходил. Но в конечном итоге, пристрелив нападающих на неё, он оказался без сознания на острове вместе с ней, пока ещё ему не знакомой. И они оба пока ещё не знают, что с этого острова нет выхода, если я этого не захочу.
В этом смысл моей маленькой сегодняшней игры.
Я слышу, как он стонет. Получив «трамплином» по телу и я бы стонала. Наверное. Если бы у меня было тело. И кровью бы так же оплёвывалась.
- Суукааа.
Какая хорошая фраза.
- Что случилось?
Это к нему девочка прибежала. Самый адекватный на данный момент вопрос. Представляете, врезалась маршрутка в столб, а вы спрашиваете что случилось? Глупо? Несомненно. Но здесь сложнее.
Не буду описывать дальше. Это вытирание соплей и слёз. Хотя один момент всё же стоит отметить.
- Ты чё за… кто?
- Между прочим, я младший научный сотрудник.
- Масяня что ли?
- А при чём здесь Масяня?
- Младшая Сотрудница Научная.
Это такое лёгкое оскорбление девушек из учёных.
- Пошёл ты, это, во-первых, а во-вторых, букв не хватает.
- А в-третьих, моя любимая Масяня, валим отсюда, и чем быстрее….
Отметьте моего героя. Выплёвывая сгустки крови, он ещё и шутит. А мозга его уже работают. Он уже соображает, что здесь оставаться нельзя. Уж я об этом позабочусь. Я его почти люблю.
И, кажется, я замутила хорошую игру.
Пройдя метров двести, мои герои немного потухли. Мужчина, ещё не до конца пришёл в себя, а девушка была слишком юной и неопытной.
В смысле прохождения этих мест.
А мне было весело.
- Пить!
Это попросил мужчина. Ну, я бы и сама попросила в его состоянии. Получить «трамплином» (повторюсь) это не за пивом в супермаркет сбегать. Хотя бывают нюансы…
И тут, у меня появилась реальная возможность. Но я почувствовала, что у меня хоть и ослабленный, но очень серьёзный противник-партнёр. А вот это обещает продолжительную игру.
- Ты куда? – Прохрипел он, хватая свою спутницу за руку.
- За водой. Вон водоём, - ответила она.
- Болт кинь.
- Что?
- Кинь болт, дура!!!
Хм. А противник умный. Едва спутница моего героя, взяла болт из его же сумки и запустила в сторону болота…
Причём запустила по девичьи. Прямой рукой и так далее. Ну, я бы тоже так кинула. Если бы притворялась. Но мне уже давно не интересно притворяться человеком.
И тут. Вся окрестность взрывается в едином порыве. Всё, буквально всё, пронизано электростатическим напряжением. И всё это вспыхивает, перехлестывается и обменивается молниями, слышится треск разрядов и доносится запах настоящего озона.
Это красиво. Это волшебно. И это – непроходимо от слова вообще.
- Пападос.
Это не я сказала. Я это только сделала.
Сказал это парень, который уже вроде начал постепенно приходить в себя и соображать, что попал он в не очень хорошие места моей территории.
- И что теперь делать?
А это спросила она. Я к ней присмотрелась. Хм… А зря я её наверное считала героиней второго плана. Будем выдвигать на приз за главную женскую роль. Кажется, вечер удаётся.
- Не знаю.
Это ответил он. Разочаровал.
- Может туда?
О, моя девочка. В смысле героиня.
Конечно туда. Ты умничка каких мало. Теперь зависит от твоего кавалера.
- В сумке у меня есть ещё немного болтов и гаек, - сообщает он.
Может мне предсказания начать писать? Хотя это легко предсказуемо. Ну ладно, оставим пока ребят и споём песню про утят.
На шагающих утят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря.
Можно хвостик отряхнуть и пуститься в дальний путь
И пуститься в дальний путь, крича "кря-кря".
И природа хороша, и погода хороша,
Нет, не зря поет душа, не зря, не зря.
Даже толстый бегемот, неуклюжий бегемот
От утят не отстает, кряхтит "кря-кря"

На мгновенье надо
Детство возвратить.
Мы теперь утята,
И так прекрасно
На свете жить.

Иногда стоит оставить своих героев в покое. И без меня, пока я развлекалась детской песенкой, они успели пройти первый рубеж испытаний. Отлично прошли.
Правда, практически израсходовали свой металлолом.
Я тут ни при чём. Я вообще по закону юридически безответственна из-за своего малолетства.
А потому вот вам мои герои пара-тройка слепых псов и одна псевдособачка чтобы не скучали.
Я же пока второй куплет послушаю.

На веселых на утят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря.
Даже бабушка и дед, сбросив восемьдесят лет,
За утятами вослед кричат "кря-кря".
Вместе солнце, речка, дом кружат в танце озорном,
Кружат в танце озорном не зря, не зря.
Неуклюжий бегемот, ничего не разберет,
Но старательно поет "кря-кря-кря-кря".

Жалко Динку. Хорошая была собачка. Умная и ласковая.
Но зато в итоге имеем, не глупого и очень крутого парня, с виду рафинированную, очень симпатичную, но очень серьёзную девушку. Девушку. А вот вам озеро.
Пройти невозможно, без того, чтобы… А не скажу. Я хочу третий куплет послушать.

На танцующих утят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря.
Повторяйте все за мной, все фигуры до одной,
Все фигуры до одной, кря-кря-кря-кря.
Легче танца в мире нет, лучше танца в мире нет,
Вам раскрыт его секрет не зря, не зря.
Посмотрите, бегемот, неуклюжий бегемот,
Вот танцует, вот дает! кря-кря-кря-кря.

Слушать то я слушаю, но подсматриваю. Открою секрет. Это озеро не пройдёт ни один мужчина. Даже если наденет на себя всю возможную одежду, защищающую от психовоздействия и нажрётся таблеток. Это озеро я делала сама и специально для этого случая.
- Тихо…
Это она кричит своему спутнику.
Но тот вырывается.
- Там моя дочка умирает.
- Здесь нет твоей дочки.
- Да пошла ты, - орёт он и бьёт её в лицо.
А до берега четыре шага.
Я сказала рафинированная? Забираю свои слова обратно. Она так скрутила своего спутника, что тот даже пикнуть не успел, как оказался на берегу. Увы, где моё воздействие утратило силу. Но это моё правило, не буду же я сама себя обманывать.
Зато он оказался на ней. И тут же получил коленом в пах. Я думаю, она не со зла. Просто всё ещё думала, что он не в себе. Но даже если он и был не в себе, то тут же в себя и вернулся.
Правда, большого удовольствия ему это не доставило.
Между прочем - ей тоже. Когда на тебя наваливается туша, с некоторыми намерениями, это или сексуальные игры, или изнасилование, а когда на тебя падает безвольная туша, это уже Основы Безопасности Жизнедеятельности, что значительно серьёзнее.
Умничка, выскользнула. И вытерла кровь из разбитого носа. И парень вроде опомнился и всё ещё корчась, все же вынул носовой платок из кармана и протянул ей. Кстати, не такой уж и грязный.
Джентльмен, насос гаражный.
Итак, после двух периодов и одного испытания, имеем.
Очень хорошую пару, которая стремится выжить, и, кажется, начала сотрудничать. А значит самое тяжёлое.
Ну не люблю я это. До этого редко доходит. Но так надо. Простите ребята и девчата.
Вот вам «мясорубка». Обойти её невозможно. Ты это заешь, мой герой. Но я тебе дам шанс. Единственный шанс. Не разочаруй меня.
Парень некоторое время смотрит на марево, посреди тропинки, оглядывает окрестности. Потом подзывает девушку. После прохождения «озера», где она его просто вытащила, девушка уже успокоилась. Она поверила.
А он схватил её левой рукой за грудки комбинезона и притянул к себе. А правой достал пистолет.
Может быть, это будет трагичная игра?
На её немой вопрос он ответил:
- Это «мясорубка». Её можно пройти. Но…
Он осёкся. Зато она сообразила:
- Если будет отмычка? – Выдавила она, чувствуя, что почти задыхается.
- Да. Нужна отмычка, - подтвердил он.
Приблизил её к себе и впился в губы. О… Этого я не ожидала. Я не ожидала что она ответит и её глаза потемнеют от страсти. Люди, люди. Я пока вас так хорошо не знаю.
Он отстранился.
- Об одном прошу, - хрипло попросила она. – Убей меня до того…
- Само собой, - кивнул он и поднял пистолет.
Правда выстрелил в сторону от её головы. А потом, оглушённую, притянул к себе и прошептал:
- Прижмись.
Как будто она могла услышать.
Я каждой своей клеточкой чувствовала этот момент. А он, прижимая её к себе шептал:
- Пять, четыре, три, два, один…
И потом резко бросился в сторону.
Сотрясение, грохот, ветер. Пятисоткилограммовая туша кабана, слегка подраненного из пистолета, пронеслась мимо них и не в силах остановиться влетела в «мясорубку».
Мой герой. Не выпуская из своих объятий свою спутницу ни на секунду, он практически следом за кабаном пролетел опасный участок, в тот самый момент, когда моя любимая аномалия ломала и выкручивала наизнанку несчастное животное.
- Да, - заорала я.
Зря. Прокатился грохот и возникли две новые аномалии в одну из которых тут же влетел несчастный Лёшка Грех. Так он парень был ничего, но жадный. Впрочем, я его сюда не звала. Сам пришёл.
А мой герой сидел на траве и хохотал. А моя героиня бегала вокруг него и била его кулаками. Ну не била. Вернее всё же била. Но для него это было совершенно всё равно.
Он хохотал. Я ему дала шанс. Он его заметил и воспользовался. Я, между прочим, всегда даю шанс. Но почему-то люди бывают глупы. Или упрямы. Или нелепы. Или садисты.
Наконец она успокоилась, села и прижалась к нему. А вот это зря, моя девочка. Давай, рассказывай.
Да собственно рассказ её никому неинтересен. Ну ладно, девочка-учёная. По внешности конечно не синий чулок, скорее нечто из разряда фильмов об учёных из Голливуда, но всякое бывает. Уговорила жениха взять её в экспедицию ко мне. На них напали бандиты. Руководитель экспедиции, профессор, отдал ей флешку с данными. За ней погнались. Мой герой стал невольным участником этого действа. Бандитов гнавшихся положил. Однако профессор и её жених до сих пор в руках у банды. Наверное.
Ну, это она не знала точно. Я то знаю, что ещё живы и что моя игра ещё не закончена. И что мой герой ещё себя проявит.
И моя игра продолжится.
Ну, пока они идут, я отвлекусь ненадолго. Ребята, возомнившие, что смогут меня уничтожить, хотя даже представления не имеют кто я, снова безобразничают и обижают моих зверюшек. Я вот их тоже сейчас обижу…

(Через некоторое время).
- Хм… Чекушка, - сказал он.
- Кто? – Тихо переспросила она.
- Погоняло у этого бандюка – Чекушка, - пояснил он. – Но мне странно, что именно ему поручили это дело.
- Почему?
Он убрал бинокль, перевернулся на спину, достал из кармана глушитель и начал наворачивать на пистолет-пулемёт.
- Потому что... Ну как тебе объяснить, чтобы ты поняла? Вот есть у вас в науке Академики. Есть Члены-Корреспонденты. Есть Профессора. Есть Доктора Наук.
Он замолчал, вынул магазин, вынул пригоршню патронов и начал этот магазин «набивать».
- Ну, есть, - не выдержала она. – Дальше что?
- Чекшука, на этом фоне – лаборант.
- И что это значит?
- А это значит, что вас заказал кто-то из своих, который точно знал место приземления, время и маршрут. Притом очень жадный из своих, иначе он бы нанял кого-нибудь серьёзнее. А что у тебя за данные на флешке? Не, если не хочешь не говори.
Она секунду помолчала, «переваривая информацию».
- Да нет, из «своих» никто не мог вроде.
- Автомат убери, - предложил он.
- Что? – Не поняла она.
- Автомат убери за спину и не хватайся за него, - повторил он.
Она послушно исполнила его указания. Он протянул ей бинокль.
- Возле костра. Только без шума.
Она прислонила бинокль к глазам и через секунду он зажал ей рот ладонью.
- Сукаааа, - промычала она, пытаясь вырваться.
- Нетрудно было догадаться, - грустно сказал он, удерживая её на месте. – И у меня большие подозрения, что в качестве оплаты была ты.
Она замерла. Он убрал ладонь с её лица.
- Я очень хорошо знаю Чекушку. Раньше он был мелкий сутенёр. И уже давно подумывает о борделе здесь.
Кажется вся ненависть, что возможна в этой Вселенной, сейчас сосредоточилась в её глазах.
- Но зачем? – Выдавила она из себя через силу.
- Зачем бордель? Или зачем захватывать экспедицию? Тихо, тихо, - он снова зажал ей рот, но тут же убрал ладонь. – Зачем бордель – понятно. А вот экспедиция всё просто. Профессор погибает реально, ты вроде как погибаешь, возвращается герой и занимает место профессора, да ещё и пишет научную работу на основе этих данных. Глупость, конечно. Но легко прокатит. Плюс ореол жениха, потерявшего во время экспедиции невесту.
- Но это же глупо? – Она едва не закричала, но сдержалась под его взглядом.
- Я и говорю что глупо. Но прокатит на все сто. И заметь, совсем не дорого.
Он едва успел её удержать.
- Разозлилась? – Спросил он, зажимая ей рот и морщась от боли.
Она разжала зубы, которыми до того грызла его ладонь и кивнула.
- Часовой один. Учитывая, что Чекушка лох, он часового выставил так, что его не видно из лагеря. У костра кроме твоего…, - он осёкся потом продолжил. – Чекушка и ещё двое. Возможно где-то ещё один. Короче, я тихо снимаю часового, после чего рвём в атаку и убиваем всех, кто не профессор. Надеюсь он ещё жив.
- Мой будет мой, - она и прищурилась.
Очень недобро прищурилась.
- Да без проблем, - легко согласился он.
И понеслось…

(После моего возвращения)
Ну, вот и разобралась. Не нужно убивать моих зверюшек почём зря. Будет вам уроком на будущее.
А где мои герои?
Мамочки…
Мой герой и моя героиня, уходили в сторону заката, держась за руки. Позади них шел, немного прихрамывая, седой мужчина в простом комбинезоне.
- Мама!!!
- Что доченька?
- Мамочка, у меня опять игра хорошо закончилась. Я всего на секунду отвлеклась и вот.
- Доченька, это твоя игровая комната, ты тут хозяйка.
- Ну почему у меня всё и всегда хорошо заканчивается?
- Доченька. Скоро тебе, вместо твоего братика, придётся управлять всей этой планетой. И поверь. То, что у тебя всё заканчивается хорошо, для этой планеты очень даже неплохо.

День был прекрасный. Просто расчудесный. Такие дни вообще редко бывают в Зоне, когда светит Солнце и не идёт дождь.
Сталкер по прозвищу Композитор, видимо пребывающий в прекрасном настроении замурлыкал:
- По аэродрому, по аэродрому, лайнер пробежал как по судьбе…
Свист и Мелкий, его спутники, не возражали, хотя и не принято производить излишний шум. Но всё веселее. Правда, добравшись до окончания первой части известной песни, Композитор внезапно пропел:
- Для кого-то просто, лётная погода. Для меня же песенка про птиц…
- Ээ, - тут же вмешался Мелкий. – Там не так было.
- Нет, именно так, - возразил Композитор и усмехнулся.
- Нет, не так, - поддержал Мелкого Свист.
- А я говорю, что так, - продолжал возражать Композитор.
Впрочем, он тут же «сдался» и признался.
- Вы ведь песню которую Кикабидзе поёт имеете в виду?
- Ну да, - кивнул Мелкий.
- Вооот, - протянул Композитор. – Я имею в виду «Свадьбу соек».
- Чё за фигня?
- Добрая, старая, грузинская, да ещё и музыкальная комедия-сказка про птиц, которых играют люди. И там… Ты чего?
Последнее относилось к Свисту. Очень опытному, а главное талантливому сталкеру. Тот остановился и к чему-то прислушивался. Затем поднял руку, отщёлкнул крышечку на часах на запястье и, посмотрев, тревожно заявил:
- Выброс.
- Уверен? – Недоверчиво спросил Мелкий.
- От двенадцати до тридцати шести часов. Со времени последнего прошло двадцать два часа семнадцать минут. И я эту заразу кожей чувствую, - он посмотрел на Композитора и добавил. – Её у меня покалывать начинает.
Легкомысленное настроение как ветром сдуло.
- Что делать? – Спросил Композитор.
Мелкий промолчал, но лицо этого мальчика, если учитывать возраст его спутников, было напуганным.
- Тут неподалёку есть где «схорониться», - сообразил Свист. – Рвём когти…
Место для укрытия было старым коллектором. До него сталкеры добрались минут за десять. Но Зона по прежнему сверкала лучами Солнца, а по небу цвета беспредельной синевы, плыли редкие пушистые облачка.
- А если не будет? – Засомневался Мелкий заглядывая в тёмный люк.
Лезть ему туда совсем не хотелось.
- Лезь, я тебе сказал, - голос Свиста был очень жёстким.
И Мелкий вздохнув, полез вниз. Свист повернулся к Композитору. Своему старому напарнику, которого знал уже давно. Как и знал, откуда произошло прозвище. Композитор когда-то закончил консерваторию, где изучал всякую теорию. Он по идее должен был бы стать реальным композитором и сочинять мелодии, радуя людей.
Но… Как говаривал сам Композитор:
- Для русского шансона хватает «умца, бумца, дри ца ца, прокурор с судьёй – свинья». Для попсы «бум бу лю, тебя люблю» Для русского рока вообще можно головой о пустое ведро биться, но главное петь: «Тайга едем, шишка бьём, бурундук сельпо сдаём». Для рэпа, никакого гуталина не хватит, из себя негра изображать. Если же писать что-то серьёзное, то не только на масло, на погрызенный мышами сухарик не заработаешь.
И вот сейчас, ставший уже достаточно опытным сталкер, стоял, держа в руках автомат и осматривал окрестности. И прятаться в коллекторе явно не собирался.
- Ныряй, - предложил Свист.
Композитор оглянулся и покачал головой. Лицо его при этом было не просто странное, а почти безумное.
- Рехнулся что-ли? – Спросил Свист и даже немного попятился.
Композитор перевернул автомат и ударил ладонью ребра по нижней части ствола. Автомат упал на траву, а Композитор поднялся на бетонный блок, поигрывая отстёгнутым шомполом.
- Уходи, - хрипло сказал он Свисту.
- Ныряй, идиот!!! – Заорал Свист, собираясь если понадобиться, насильно затащить напарника в схрон.
- Уходи, - тихо повторил Композитор. – У тебя меньше минуты.
Свист видел, как явно «рехнувшийся» напарник, приподнял берц и похлопал по нему шомполом. А потом вздел руки, как дирижёр и резко провел своей импровизированной дирижёрской палочкой вдоль горизонта. И тут же, как будто первые звуки увертюры, раздался оглушающий грохот, а вслед за ними запищал ПДА и панический голос из него заорал:
- Выброс. Выброс. Выброс. Ребята, гаситесь кто где может. Внезапный выбос.
И всё это слилось настолько органично, как будто сам гений музыки придумывал этот сюжет. Свист опустил ноги в люк, нащупывая лестницу. Но прежде чем исчезнуть посмотрел на Композитора и замер.
Тот «дирижировал» шомполом. И это сумасшествие, но Свист реально услышал завораживающую музыку. Безумное исполнение апокалипсиса. Все, буквально все звуки, что слышались, сливались в одну гармоничную, прекрасно построенную симфонию судного дня, для тех, кто не успел…
И даже краски. Краски неба, краски пейзажа, как потрясающее световое шоу, полностью соответствовали исполняемому произведению.
И тут Композитор, вздел руки к небу, готовясь объявить финал. Свист отпустил руки и, забыв о скобах лестницы провалился вниз, быстро поднялся и прихрамывая бросился бежать по трубе.
А наверху, ярко-красный, кровавый цвет, стал почти осязаемым и затопил всё вокруг. Композитор с улыбкой встретил свой конец.
…
Свист и Мелкий, осторожно вылезли наружу. Автомата без шомпола на траве не было. Свист оглянулся. Композитор стоял на небольшом бугорке. Но начавшаяся было расползаться улыбка на губах Свиста сошла на нет.
Мелкий вскинул свой пистолет, но Свист ударил его по руке, а потом схватил и начал выворачивать. Композитор кивнул, развернулся и пошёл куда-то в сторону центра Зоны.
- Он же зомби, - воскликнул Мелкий, удивлённо глядя на Свиста.
Но Свист покачал головой.
- Нет, он не безмозглый, - потом посмотрел на Мелкого и повторил. – Он не безмозглый зомби. – И глядя вслед уходящему Композитору вздохнул. – Но уже и не человек.
Потом отпустил руку Мелкого. Тот смотрел на Свиста. Но сталкер не стал вдаваться в подробности.
- Пошли, мелочь пузатая. Это теперь не наше дело…

В тот вечер Она появилась на верхней палубе. Шеи каждого мужчины были свернуты (а после покалечены женами), матросы спотыкались на ходу, а рулевой чуть было не проглотил свисток.
Ее темно-синее, длинное до пола платье с ажурным узором привлекало к себе взгляды всех мужчин и женщин. Ее зеленые глаза и лучезарная улыбка – озаряли весь лайнер теплотой.
В тот вечер Она вышла прогуляться по верхней палубе, и никак не ожидала что пересечется с ним. Из всех обитателей лайнера только Он смотрел не на нее, а в море. Казалось, что Он нашел свой рай, его взгляд был устремлен куда-то далеко вперед, туда где волны соприкасались с небом. Он стоял, облокотившись на перила верхней палубы, и не спеша курил трубку.
Поначалу Ее это возмутило. Кто он такой, чтобы не обращать на Нее никакого внимания, ведь все уже пленены ее красотой. Она не спеша подошла к нему, и облокотившись, как и Он на перила – начала вглядываться вдаль, пытаясь понять, что же там интересного.
- Красиво не правда ли? – поинтересовался Он, даже не повернув головы в ее сторону.
- Да, занятный пейзаж. Но скучный. Ничего не происходит. – холодно ответила Она.
- Вы абсолютно точно заблуждаетесь. Этот пейзаж наполнен гораздо большим и важным действом чем жизнь любого из людей. – Он потянул из мундштука сизый дым, который тут же был подхвачен и унесен в даль ветерком.
- Что вы имеете ввиду? Неужели человек и его жизнь для вас – ничто? – поинтересовалась Она.
- Отнюдь, вовсе нет. Я говорю лишь о том, что в каждодневной суете мы не замечаем красоты нашего мира. Кто-то ценит побрякушки, кто-то упивается человеком. А я вот любуюсь природой.
- Вы весьма… интересная личность, мистер...?
- Джон. Зовите меня просто Джон. Я не желаю щеголять своими статусами и достижениями перед такой прекрасной дамой.
- Но вы ведь даже не посмотрели на меня, откуда вам знать, что я прекрасна?
- Я просто знаю….
- Но как?
- На самом деле я заметил вас еще до того, как мы отчалили. Вы выделяетесь из толпы. У вас очень… Чувственный взгляд. Как жаль, что ваш супруг не уделяет вам должного внимания. Покер и виски со льдом ему важнее собственной жены.
- Но откуда вам известно…
- Про мужа? Я же сказал вам, что заприметил вас еще на причале. И вашего благоверного тоже. И дюжину пажей, и даже парочку собачек.
- Должно быть вы думаете, что я такая же, как и все? Избалованная аристократка?
- Ни в коем случае. С чего бы мне думать такую чепуху? Все их богатства - это серебряные ложки и вилки, да акции в табачных кампаниях. Но вы богаты другим?
- Чем? – Она с попыталась заглянуть ему в глаза, но подхваченная коварным ветерком чуть не соскользнула с перил.
- У вас очень красивые глаза. Поверьте, это пленяет мужчин больше чем украшения и платья с брошками.
- Джон, почему вы так уверены, что я пленяю мужчин?
- Кажется два матроса споткнулись в тот момент, когда вы объявились на верхней палубе.
Она скромно улыбнулась. Ей нравился этот таинственный всезнайка.
- Посмотрите, как прекрасно вечернее небо. Звезды вспыхивают одна за другой, повинуясь неподвластной человеку магии. В такие моменты мне становится понятно, как ничтожно мал человек.
- Джон, вы очень интересный собеседник. А вы знаете названия каких-нибудь звезд? Уроков астрономии нам в гимназии не преподавали….
- Да, знаю. Позвольте предложить вам, прогуляться по палубе, что бы я смог указывать нам на самые яркие созвездия на небосводе…
***
Спустя три дня Он и Она вновь совершали ставшей привычной прогулку по палубе. В этот вечер заметно похолодало. Они медленно шли по верхней палубе, мирно и не спеша обсуждая прелести увиденных ими пейзажей. Ее супруг был слишком занят развлечениями и дорогим скотчем, поэтому Она не волновалась за сцены ревности в адрес Джона. А Он же, казалось вообще не замечал ничего кроме нее. За эти дни он буквально растворился в Ее улыбке и бездонных глазах. Казалось, что он нашел свое место в жизни, нашел свой стимул, смысл. И Она, глядя на него ощущала лишь тепло и нежность.
Поднялся холодный ветер, который будто пытался откусить кусок от каждого из прогуливающихся по палубе. Она прильнула к его груди, крепко обняв. Его дыхание согревало, а в объятиях чувствовалась нежность и забота. Так, обнявшись, они могли бы стоять целую вечность, наслаждаясь обществом друг друга и не говоря ни слова.
Внезапно что-то громко скрежетнуло, лайнер накренился и начал заваливаться на правый борт. На корабле поднялась суматоха, все начали куда-то бегать, доставали спас.жилеты и опускали на воду шлюпки. Но двое по-прежнему стояли на верхней палубе, обнявшись и слушай лишь биение сердец. Она чувствовала его тепло, а Он ощущал ее нежность. Они не замечали суматохи и криков. Каждый понимал, что нашел своего человека, с которым не расстанется до самого конца, какая судьба бы ни была предначертана.
- Джон я….
- Я знаю… Я знаю….

***
- Внимание! Внимание! – кричал мальчишка, разносящий каждое утро газеты – Знаменитый «Титаник» потерпел крушение! Графиня Арно и журналист Томас Стед пошли на дно с величайшим кораблем в мире!
В тот день все газеты писали только об этом. Приводились статистики, мнения экспертов, фотографии выживших. Но никто так и не узнал о той маленькой истории любви графини Арно и Джона Томаса Стеда….

Та ночь была необычайно спокойной и тихой. В Рейнвенде такое бывало редко. Не было слышно птиц, сверчков, не было слышно ничего вокруг, что было странно. Казалось, будто весь мир замер. Такая тишина действительно сбивала с толку. Лишь треск костра нарушал тишину.
Та ночь была особенной. Воистину, если даже жители Рейнвенда сделали исключение из правил, и позволили детям ночь не спать, а, как известно, свои правила Рейнвендийцы соблюдают с исключительной точностью. Но не в ту ночь. Та ночь была исключительной, ведь к ним, в их маленькую деревушку, пожаловал старый слепец Грейхар, что был известен всем, от мала до велика, и его приход был равносилен какому-то празднику. Именно поэтому, родители разрешили им этой ночью не спать, и остаться у костра. Ведь такой день чуть ли не исторический для них.
Нездешние вряд ли поймут, в чём вызвана особенность такого дня, и такого отношения к обычному скитальцу. Ведь с виду тот был ничем не примечательным седовласым и слепым стариком. Даже его одежда ничем не выделялась, разве что тем, что была ужасно поношена. А коричневый дорожный плащ был даже изорван. Хотя то, что он ходит с завязанными глазами удивляло любого. Более того, за его спиной всегда висела лютня и меч в ножнах. И хотя никто из них не видел, как он пускает своё оружие в ход, но его игру на лютне все уже успели оценить. Она была на мастерском уровне.
Да, Грейхар был слепым странствующим менестрелем. Его мелодии были спокойными и умиротворяющими. Если бы звук можно было представить, его игра на лютне определённо напоминала бы чистое лесное озеро во время ясной ночи: так красиво, так спокойно.… И за своё мастерство он не требовал ни гроша. Казалось, ему просто не нужны были деньги. Ему было важно только то, что он рассказывал свои истории и пел свои песни. Он просто внезапно появлялся, в один момент, играл и рассказывал истории, и так же внезапно пропадал, и только боги знали на сколько. Он мог появляться несколько раз за год, а мог пропасть на десяток лет, и только потом вернуться.
И вот он, сидел под огромным старым дубом, что был символом этой деревни. Его пальцы осторожно касались струн лютни, создавая прекрасную мелодию, и никто из слушателей не смел молвить слово, боясь испортить её. Это не было песней. Он только играл на музыкальном инструменте. Но в то же время, мелодия сама создавала в мыслях слушателей образы далёких и красивых земель, которых им никогда не было суждено увидеть. Каждый, кто взглянул в тот момент на пламя костра, мог поклясться, что его языки принимали какие-то формы. Но у каждого они были свои. Кто-то видел густые леса. Кто-то – танцующих, невиданных доселе, существ. А кто-то – людей, которых никогда не встречали, но которые, почему то, грели их сердце. Это была магия музыки незрячего мастера. За это он и был так почитаем в этих краях. И именно поэтому он набирал так много слушателей. Сейчас, за костром перед ним собралась почти вся деревня. И каждый наслаждался музыкой.
Когда мастер закончил, все дёрнулись, словно их оторвали ото сна. Все они сразу же начали аплодировать, на что Грейхар слабо поклонился, слабо улыбнувшись.
- Воистину прекрасная мелодия, мастер Грейхар! – радостно проговорила Ирина, дочь Старейшины деревни. – Ах, как же я хочу путешествовать, как вы! Увидеть мир, множество прекрасных и живописных мест, завести новые знакомства!..
Менестрель усмехнулся, услышав слова девочки. Он вспомнил, что он тоже, когда-то, был таким юным и наивным. Он рвался вперёд, и он никогда не засиживался на месте, в стремлении увидеть этот, тогда казавшийся ему, прекрасный мир. Так начался его путь на Большой Дороге.
- Ха-ха, ты то, и путешествовать? – рассмеялся Берен, сын одного из фермеров. – Да ты лошадь запрячь не сможешь, о каких путешествиях ты говоришь?
Ирина злостно зыркнула на него. А взрослые, в свою очередь, улыбнулись. Берен всегда подшучивает над Ириной, но они были не разлей вода. Всегда и везде они ходили вместе, не смотря на взаимные перепалки и свары. Они понимали, что их чувства уже давно зашли далеко за дружеские, но оба были слишком гордые, чтобы друг другу в этом признаться.
Она уже собиралась ответить парню, но тут заговорил мельник.
- Мастер, расскажите нам историю. Я слышал, что вы знаете множество прекрасных историй из внешнего мира, нам бы очень хотелось их услышать.
Мельник был уже человеком в возрасте. Седина уже тронула его волосы, однако он смотрел на странника с надеждой, словно ребёнок на мать во время ярмарки.
Менестрель погладил свою густую бороду, а затем сказал:
- Хм, желаете услышать историю? – окружающие дружно закивали. Однако мастер этого не мог увидеть, и продолжил. – Хм. Да, я могу вам рассказать одну историю. Сказание о скитальце Андриле и путеводной звезде. Хорошая история, на мой скромный взгляд, хоть и немного предсказуемая и банальная. Вы вряд ли могли её слышать, и я думаю, она будет вам интересна.
Слушатели одобрительно закивали. Но быстро поняв свою ошибку, они вымолвили что-то наподобие «да, расскажите нам её, пожалуйста».
- Что ж, тогда слушайте и не перебивайте.
***

В давние времена, когда в мире существовали драконы, и ещё можно было увидеть хранителей леса среди деревьев, и когда магия была обычным явлением, и не таким редким, как сейчас, жил воин, чьё имя было Андрил. Без семьи и друзей, у него не было ничего и никого. Он долго скитался по миру, видел такие места, о которых нам с вами и не снилось. Его клинок поразил как множество диковинных зверей, так и сотни людей. Он всегда был тихим, и никогда не знал, чего хотел от жизни. Он был, словно перекати-поле, следовал за дуновением ветра, без особой на то причины. Скитаясь по миру, искал он что-то, чего сам никогда не понимал.
И вот, ветер занёс его в город Линдран, город Белой Башни. В Солнечную Эпоху вокруг всех восьми Башен Вечности образовались города, и все они были невероятно могущественными и процветающими. Город Линдран был одним из таких. Впервые увидев его, любой щурился, ибо стены его были настолько белыми, что казалось, будто они источают свет. Город славился этим. Так же, известен он был клинками, которые там изготовляют. Те клинки никогда не тупились, никогда не ломались, и всегда передавали натуру того, кто будет им орудовать. Клинок словно подстраивался под владельца. Но стоили они баснословных денег.
Но в то время, когда Андрила занесло туда, город славился не только своей красотой и работами тамошних великих мастеров, но и жестокостями, которые учинял тамошний правитель, и никто не мог помешать ему. Это был Йоргар Кровожадный. Завоеватель, покоривший множество стран. Тиран, который проливал кровь, как врагов, так и своего народа. Стоило хоть кому-то выказать своё недовольство, и с ним расправлялись самым жестоким образом. Простой народ боялся его, и потому не смел перечить. Безусловно, были и бунтовщики, но они так и не добились успеха, и были уничтожены. Мощь тирана была слишком велика, ведь было у него и множество преданных сторонников, которым нравился тамошний расклад.
В городе царила атмосфера подавленности и страха, Андрил почувствовал это, как только ворота города закрылись за ним. Но ему было всё равно, такой уж он был. Ничьи беды не волновали его. Он всегда считал человеческую жизнь бессмысленной. Такая короткая, полная жестокости и страданий. Многие сильные люди падали во тьму, и в их душе образовывались монстры, которые потом вырывались наружу, и уничтожали целые деревни. Андрил видел это, и мог этому помешать. Но он никогда этого не делал. В конце концов, думал он, жизнь людей его не касается, ибо он и они были из разных миров.
Он долго бродил по городу. Заходил на огромный городской рынок, посетил множество мест, и вот, под конец дня, он пришёл на высокую и широкую городскую стену. Он стоял в одиночестве, и разглядывал огромную Башню Вечности, что была настолько высока, что своей верхушкой касалась неба, и в месте соприкосновения горела «звезда». В эту Башню было невозможно зайти, её двери были запечатаны, а сама она была сделана из неизвестного камня. Многие пытались попасть в неё, многие пытались разрушить башню, но ни у кого не получалось. Андрил знал, что никогда и не получится. Он был один из тех, кто знал истинную природу и предназначение таких сооружений…
Долгое время он там стоял, погружённый в свои мысли и воспоминания, пока кто-то не нарушил его покой. Прекрасная дева в легком белом одеянии, с нежными чертами лица и золотыми волосами, встала рядом с ним. Она была похожа на фею из людских сказок. Девушка повернулась и посмотрела на Андрила. Её взгляд был такой тёплый и такой добрый. Но, в то же время, такой печальный. Скиталец почувствовал что-то странное. Что-то, что он никогда не чувствовал и не знал, и это тревожило его. Он думал, что обойдя целый мир, и даже больше, он будет знать всё. Но он ошибся.
- Почему вы стоите тут в полном одиночестве? – спросила она, – на улицах праздник, День Восходящей Звезды, все веселятся.
Андрил опустил взгляд, и увидел, как на городской площади идёт празднование. Горели огромные костры, люди танцевали, пили, и веселились. Андрил хмыкнул про себя. Еще сегодня утром, в городе царила такая гнетущая атмосфера страха, а сегодня вечером – атмосфера праздника. Людям нужно было забыться и отдохнуть. Им нужно было забыть обо всех проблемах, о том, что их ждёт завтра, и насладиться жизнью, хотя бы один день. Тогда Андрил понял: хоть люди и испытывали постоянный страх, они привыкли к этому, и продолжали заниматься своими повседневными делами. Им надо было жить, и они нашли простое решение. И этот праздник, эта часть их традиции, подтверждал это.
- Хм, и правда, – ответил странник, – но я не люблю праздники. Я не понимаю их. К тому же, я не люблю скопления людей. Толпе я предпочитаю уединение, праздникам – созерцание звёзд и ночного неба.
Андрил взглянул на девушку. Она печально смотрела в город, на огни костров, на веселящихся людей.
- Пожалуй, задать вам тот же вопрос было бы более справедливо, – после недолгого молчания произнёс он.
Некоторое время, девушка молчала, печально смотря в город. Но затем, она улыбнулась и сказала:
- Праздник слишком скучный. Мне просто неинтересно там быть. Поэтому, я решила прогуляться по городу. Не хотите пойти со мной?
Андрил понимал, что девушка врёт. Не смотря на то, что он выглядит лет на 30-35, он гораздо старше, и ложь распознавать он умел. Но расспрашивать он её не стал. Это было её дело, думал он. Захочет – поделится.
- Вы так просто предлагаете незнакомцу прогуляться по большому городу? – усмехнулся он, – не боитесь, что я могу оказаться плохим человеком?
- Я смогу себя защитить, – с очаровательной улыбкой ответила она. – К тому же, вы хоть и выглядите грозно, у вас взгляд человека, который без причины не обидит другого.
Парень усмехнулся про себя. Если бы она знала кто он.… Но он, не сказав ничего, кивнул ей и пошёл за ней.
Они гуляли по городу почти всю ночь, и узнавали друг друга. Она узнала, что он путешественник и расспрашивала его о дальних землях, а он с удовольствием рассказывал. О диких землях, где не живут люди. О подземных городах странных темнокожих существ, которые владеют магией. О драконах, взмах крыльев которых может затмить небеса. О далёких и жестоких землях, где никогда не светит солнце, и где всегда ночь. О людях, что перемещаются на стальных лошадях, и летают, при помощи стальных крыльев.
Он же узнал о ней. Он узнал, что она была дочерью местного дворянина. С детства её воспитывали как будущую жену знатного лорда, и обращались с ней лишь как с вещью, хоть и драгоценной. Её обучали манерам, фехтованию, наряжали в красивые наряды. Но она никогда этого не хотела. Она всегда хотела увидеть мир, его красоту и прелесть. Хотела стать свободной. Она была птицей в золотой клетке, мечтавшей о свободе.
Очень скоро, он и Эллен – так звали деву – стали регулярно встречаться. Им нравилось общество друг друга, даже будучи абсолютно разными во всём. Но для них, эти различия были несущественны. Чем дольше они общались, чем лучше они узнавали друг друга, тем ближе становились. Они и не заметили, как полюбили друг друга. Им казалось, что это длилось целую вечность.
Однажды, сидя в большом городском парке, чем-то обеспокоенная Эллен спросила у Андрила:
- Андрил, ты так много путешествовал. Видел места, о которых я даже мечтать не могла. Что толкало тебя вперёд? Какова конечная цель твоих путешествий?
Андрил ненадолго задумался. Посмотрев в светлое небо, он ответил ей:
- Я ищу Эйфелеву Башню.
- Что такое Эйфелева Башня? – недоумённо спросила девушка.
- Когда-то давно, - начал объяснение странник, - я путешествовал с одним человеком. Он был писателем. Путешествовал по миру, и постоянно что-то записывал на листки бумаги. Чёрт, это был самый странный человек, которого я знал. Он не владел вообще никаким оружием. Более того, он, иногда, говорил на неизвестном языке, хотя я их знаю большое множество. А одежда его не подходила вообще ни под какой стиль. Он явно был нездешний. Я всё удивлялся, как он так долго прожил на большой дороге. Там можно встретить множество опасных зверей, и множество опасных людей. Но он выжил, всегда и со всеми был таким добрым. Казалось, что ничто в жизни его не волнует, настолько он был ею доволен. Черт, я спросил у него однажды: «Чего ты такой счастливый? Что у тебя на уме постоянно, парень?». А он мне ответил: «Однажды увидев Эйфелеву башню, ты тоже станешь таким счастливым. Поживи год в доме, где окно на неё выходит, и твою душу заполнит абсолютное счастье». Когда же я спросил, где её найти, он лишь сказал мне, что если буду искать, то непременно найду.
- И тебе не жаль тратить столько времени на поиски того, чего и быть не может? – спросила она.
Но странник лишь ответил:
- Время – это всё что у меня есть в достатке. Да и к тому же, человек всю жизнь тратит на поиски того, что будет мило его душе.
Некоторое время, они сидели в молчании. Эллен первой нарушила тишину.
- Андрил, когда ты уезжаешь? – спросила она тихо, опустив голову.
- Сегодня ночью, – ответил тот, – осталось собрать некоторые вещи.
Глаза девушки наполнились слезами. Она знала, что он тут не останется. Всё же, такой человек никогда не будет сидеть на месте. Его будет тянуть всё дальше и дальше, пока он не увидит весь мир.
Андрил смотрел в небо. Да, он уже давно всё решил.
- Не хочешь отправиться со мной? – внезапно задал он вопрос.
Девушка ошарашенно взглянула на парня. Да, безусловно, она хотела бы уехать с ним. Только вот…
- Да, я бы хотела, – грустно ответила она, – только вот моя семья мне не позволит.
- Я спрашивал твоё мнение, а не мнение твоей семьи, – с улыбкой ответил он, – если ты дашь своё согласие, никто не сможет тебя остановить, поверь мне. Я позабочусь об этом.
Девушка лишь могла смотреть на него с круглыми от удивления глазами. В его голосе была сила и самоуверенность, о которой она могла бы только мечтать.
Она была счастлива. Всю жизнь она мечтала вырваться отсюда, из этого города, уйти от этих людей, которые её ни во что не ставят. Она хотела стать свободной.
- Я согласна, – наконец, проговорила она, – только куда мы отправимся?
- Куда? – парень пожал плечами, - к нашей Эйфелевой Башне.
В ту ночь, они вместе покинули город. Они скакали долго и безостановочно. Эллен была счастлива. Вот она, свобода, о которой она мечтала. Она могла ехать куда угодно, и никто не стал бы ей перечить, ибо человек, что ехал рядом с ней, поедет за ней хоть на край света. Как и она за ним.
Когда они отъехали уже далеко от города, их настигли солдаты. На всех были красивые белые доспехи, и длинные белые плащи, на которых были нарисованы башни. Личная гвардия короля, Эллен сразу узнала их. Так же, она узнала того, кто их ведёт. Это был Санд, сын Йоргара, принц Линдрана.
- Итак, это все-таки, правда, - с насмешкой проговорил он. Он даже не взглянул на Андрила. - Эллен, невеста моя, ты сбежала с каким-то Приблудой без рода и имени. Но вот, ты здесь, вместе с ним.
Он смерил Андрила презрительным и яростным взглядом. Но тому, казалось, было всё равно. Он лишь сморщился, словно надоедливая муха докучала ему.
- Я уже говорила тебе: я не стану твоей женой, Санд, даже если это будет означать смерть, – злостно сказала девушка.
Тот перевел свой взгляд на Эллен.
- Это не тебе решать, - проговорил он, - взять её.
Один воин подошёл к девушке и схватил её за руку, собираясь оттащить.
Свист.
Воин не понял что произошло. Никто сразу не понял что произошло. Землю залила кровь. Воин упал, а рядом с ним упала его голова. Напротив него стоял Андрил с клинком в руке. Взгляд его был холодным, пропитанный жаждой убийства.
Солнце в один момент затмили чёрные тучи. Было так темно, словно ночью. Прогремела гроза.
- Кажется, - тихо проговорил он, - девушка не хочет идти с тобой, сын короля.
Тот лишь яростно скривился, и махнул рукой. Всадники направились в сторону Андрила, намереваясь его убить. Но они даже не дошли до него. Молнии поразили их раньше. Всех до единого. Андрил словно не заметил этого, и направился в сторону принца. А тот, в страхе, развернул коня и помчал прочь. Но далеко он не убежал. Разряд молнии поразил и его.
«Глупый человек, - подумал Андрил, - тебе ли со мной тягаться»
Обернувшись, он увидел Эллен, которая стояла и смотрела на него с широко открытыми глазами. Андрил ожидал, что она убежит в страхе от него, как и многие другие люди, когда открывалась его сущность. Но она не сделала это. Она подошла, и обняла его. Для себя он понял: он не отдаст эту девушку никому. Они будут вместе и в этой жизни, и в следующей.
Долгие годы они странствовали по миру. Они видели такие места, каких не видывал никто из ныне живущих людей. Поднимались на самые высокие горы, и спускались в самые глубокие подземелья. Заходили в гробницы древних королей, и сражались с их призраками. Они даже говорили с величественными драконами, и те позволяли им оседлать себя, дабы показать землю с высоты драконьего полёта. Долгие годы, с места на места, никогда и нигде надолго не останавливаясь.
Эллен была доброй девушкой, и всегда старалась помогать нуждающимся. И, хотя Андрил никогда не вмешивался в такие вещи, под влиянием Эллен он тоже стал помогать простым людям. В каждой деревне, где ступала их нога, начиналось легче жить. Урожай ставал более богатым, люди удивительным образом выздоравливали от болезней, от которых не было лекарства. Эллен понимала, что это всё заслуга Андрила. Она уже давно поняла, что он не обычный человек, но и никогда его не спрашивала об этом. Хоть он и творил чудеса на её глазах, она знала, что так и должно быть. Она понимала, что эти чудеса и есть часть его существа. И это всё что ей нужно было знать.
Много лет прошло, прежде чем их путешествие закончилось. Они построили себе дом около леса, в отдалённых краях, и тихо, мирно жили. После долгого путешествия они желали только этого. Тогда она уже порядком постарела. Но Андрил ничуть не изменился. Каким молодым был, таким и остался. Эллен тоже замечала это, но улыбалась про себя.
Годы спустя, её возраст взял своё. Она умерла. С улыбкой на лице. Перед смертью, она спросила у Андрила:
- Андрил, помнишь, когда-то давно, ты сказал мне, что ищешь кое-что?
- Эйфелеву Башню. Место, где навек обрету счастье.
- Кажется, мы нашли это место, – улыбнулась она, – в наших сердцах. И вокруг. Она всегда была рядом. И мы всегда видели её из окна нашего дома, который был повсюду. И всегда будет.
Андрил похоронил её ночью, при свете луны. Когда он закончил, он посмотрел на небо. Прямо над ним ярко вспыхнула звезда. Андрил знал, что это. Это была его Путеводная Звезда. Звезда, которая поможет путникам в глубокой ночи найти дорогу. Звезда, которая поможет Андрилу помнить.
- И в этой, и в следующей жизни… - тихо проговорил он про себя, и отправился в путь.

***

Внезапно, менестрель замолчал. Слушатели тоже молчали, пока один из детишек нетерпеливо не спросил:
- И что? Что было дальше? Куда отправился Андрил?
Менестрель на минуту задумался, а потом ответил:
- Навстречу новому приключению. Навстречу своей судьбе.

Пару часов спустя, все слушатели разошлись по домам. Сказитель отправился в путь. Он долгое время шёл и улыбался. Шёл, не зная куда, не зная зачем. Взглянув на небо, он спросил:
- Куда же мы пойдем теперь, Эллен?

Она стояла, облокотившись на перила набережной. То тут то там металлические узоры обхватывали навесные замки, на которых были написаны имена влюбленных. Ее взгляд скользил по глади текущей вдаль реки. Сейчас, на рассвете, ничто не нарушало течения, и душевный покой девушки.
Чуть поодаль от нее, на все той же набережной, шумели ее одноклассники. Они были изрядно пьяны, некоторые до сих пор продолжали выпивать, держа в руках, будто противотанковые гранаты, полупустые бутылки из-под шампанского. Девушки визжали и хихикали, парни норовили их поцеловать и ущипнуть чуть пониже талии.
Девушка сделала глубокий вдох. Она тоже выпивала шампанское ночью, отмечая окончание одиннадцатилетней каторги. Но в отличии от одноклассников ей не было весело. Да и признаться честно, и грустно ей тоже не было.
Она прекрасно понимала, что дальше ее не ждет никаких открытий, и радостей будет по минимуму. Работа, учеба, семья. Дальше начнется взрослая жизнь, к которой она была не готова.
Где-то вдалеке начало светать. Девушка посмотрела в ту сторону, где небо окрашивалось в оранжевые тона. Утренняя прохлада освежала.
Девушка страшилась своего будущего. Страшилась поступления, страшилась возвращаться в нелюбимый отчий дом. Страшилась сделать выбор между двумя ухажерами.
Именно сейчас она поняла что вся ее жизнь не приносит ей счастья и удовольствия. В голове скользнула шальная мысль. А что, если…
Девушка перелезла через перила набережной. Никто из одноклассников не обратил на нее никакого внимания. Чистая водная гладь реки казалось волшебным зеркалом, в котором можно увидеть и прошлое, и настоящее. Девушка наклонилась вперед и попыталась вглядеться в воду. Внезапно ее ступня выскользнула из туфельки, и девушка сорвалась вниз.
Скалистый берег не оставил шанса ни ее амбициям, ни ее мечтам, на даже страхам. Потом говорили, что ее довели пьющие родители, неразделенная любовь, несданный экзамен. Но никто и никогда не подумает, о том, что она обрела свободу…