Ну до чего ж люди бывают тяжелыми. Тяжелыми и вредными.
Грязь под ногами смычно чавкнула. Так смачно, что захотелось больше никуда не идти, а просто постоять, подвигать ботинком в этой грязи и послушать, как она шоколадно чавкает.
«Вот тоже – грязь, а своей жизнью живет», - мелькнула мысль.
-Ну ты чего там, - тут же раздался за спиной хриплый голос. – Ты чего задумался? Ты не думай там! Не вздумай бросить меня!
«Определенно, очень вредный этот человек, - снова пронеслось в голове. – И зачем он мне? Зачем я его тащу? Эх, Паша, Паша…»
- Эй, я т-тебе башшшку оторву, слышишь?? Только попробуй меня бросить… - очень зло прошипели за спиной. – Только попробуй…
«Интересно, как это он мне башку оторвет, если у него и руки-то нет?» - мысль заставила улыбнуться. Но вслух прозвучало другое:
-Успокойся. Передохну щас и дальше пойдем.
-Ага. Ты передохни. Да,- пассажир мгновенно смягчился. – У меня еще одна ампула осталась, хочешь?
Стимулятор мне был пока ни к чему:
-Не, только отдышусь и пойдем. Маска эта дыхательная мешает…
Сейчас вот втяну его на пригорок и посидим.
«Ага, посидишь ты, как же!», - мыслям, по ходу дела, тоже надоело спокойно ехать в моей голове и они решили поддержать нашего вредного спутника. – Давай вот сначала по дуге метров десять вокруг воронки, а потом и посидим».
Впереди, и правда, листья кружились в небольшом вихре. Красиво так кружились, как в кино – глаз не отвести. Захотелось протянуть руку и схватить лист на лету.
-Эй! Ты куда?? Стой, пассскуда…– грозно рыкнули сзади, а потом вдруг так жалобно: – Аномалия это, пропадешь. Обещал ведь...
«А, эт да, - мелькнуло в голове. – Обещания надо выполнять».
Больших усилий стоило отвести взгляд от веселого водоворота. Вдруг боковым зрением – что это?! – тень скользнула там, откуда пришли. Сердце жутко бухнуло, кровь кинулась к голове.
Автомат мгновенно оказался в руках. Только бы не кровосос и не волки. И не кабан. И не псевдособаки. И не слепые собаки. Страшные…
Раненый сталкер тоже что-то почуял – завертел башкой в разные стороны. Вот тоже – вредный, а жить хочет.
-Эй, давай сюда! – шепотом позвал он. – Я буду спину прикрывать, а ты тащи. Нельзя тут оставаться. Кровь учуют, тогда конец.
Пришлось снова впрягаться в брезентовую лямку. Сталкер помогал, отталкивался ногами.
Нас никто не преследовал. Это было хорошо. А вот через час начнет темнеть - это плохо. Очень плохо. Оказаться ночью в Зоне, да еще с раненым – это верная смерть. Так, ПДА – карта. Ага, вот он мой хутор - через пару километров. Ну не то чтобы жилье, конечно, но подвальчик там есть – это я знаю наверняка, потому что там у меня схрон недалеко. Хи-хи. А в схроне – богатства: и тебе обезболивающее, и патроны, и сухая одежда
Раненый застонал и отключился. Пришлось вколоть ему последнюю ампулу.
-Ничего, держись, тут недалеко.
Хутор был уже виден, когда начало темнеть.
-Ты вот что, мужик. Ты полежи здесь. Я пойду разведаю что к чему.
В ответ только замычали. Ругается, наверно. Эх, ну до чего ж вредный человек – для него ж стараешься, а он еще и мычит.
Дыхательная маска то и дело налезала на глаза и закрывала обзор, но в принципе, картина была более-менее видна. Тихое место, практически курорт. Одинокий зомби в ярко-оранжевом разодранном комбинезоне уныло прошел вдоль дальней кромки леса. Бедняга… судя по костюму – ученый с Янтаря. Был. Когда-то. Так, а чего это он тут? Не контролер ли его ведет? Эх, полчасика бы подождать, поглядеть. А ждать нельзя – раненого надо скорей перевязать, ночь скоро. Ветерок поднимается – нехороший ветерок, если учитывать, что и небо краснеть начинает. Неужели выброс? – мелькнуло. Кроме зомби больше вроде бы ничего не было видно. Ничего и никого. Даже странно… Неужели Зона приготовила какую-то пакость? Где ловушка? Где?... Глаза беспорядочно шарили по сторонам.
Эх, нельзя больше ждать, нельзя. Темнеет. Рискнем.
Схрон был на месте. Так, быстро рюкзак, место снова замаскировать и назад к раненому.
-Ну где ты там?! Не видишь что ли, выброс скоро,– встретили меня недовольные стоны.
-Давай, там с краю погреб. Хороший погреб, глубокий. Там пересидим.
-Аномалии проверил? А то сейчас поторопимся на тот свет.
«Тяжелый и вредный человек», - вздохнулось мне.
Погреб действительно был хороший – глубокий и сухой.
-Здесь переночуем.
Рана у сталкера была плохая. Правой руки по локоть не было, и бок разворочен. Странно, как продержался все это время.
-Послушай, у тебя же есть Душа.
Сталкер вылупился на меня:
-Охренел? Причем тут моя душа?
-Да не твоя душа, а артефакт Душа.
Сталкер зло сощурился и процедил сквозь зубы:
-Уббью…
-Убьешь, убьешь… Только если выживешь. Мне твой артефакт не нужен. А вот тебе нужен. Если не остановить кровотечение – до утра не доживешь, идиот. А Душа тебя подлечит.
-Да я ради хабара жизнью рисковал! Не для того, чтобы так вот впустую потратить!
Мне даже смешно стало:
-Да зачем тебе мертвому хабар? Смотри, ты весь белый – крови уж не осталось. Сдохнешь ведь!
-А и сдохну, но ничего не отдам! – его глаза горели бешеным огнем.
«Свихнулся что ли?» - промелькнуло в голове. И вслух:
-Я и так возьму. Хабар не дороже жизни.
-Да?! Не дороже?? Все вы за деньги друг друга убиваете. И я за деньги, за хабар этот проклятый шкурой своей рискую. Не смей! Не смей… - сталкер почти молил, мгновенно осознав свою беспомощность. – Мне же деньги нужны. Вот ты ж меня тоже не просто так тянешь.
-Уймись. Я не за деньги тебя тащу. Если бы мне твой хабар был нужен, я бы за сосенкой посидела пару часиков, пока ты не отключился, да забрала бы всё.
У сталкера глаза полезли из орбит:
-ЗабраЛА?! Ты БАБА?!
Нет, ну это уже переходит всякие границы, и в слух:
-Сам ты!.. от бабы слышу.
Сталкер онемел. Рука потянулась к моему лицу. Нет, ну какие же у людей все-таки бывают огромные лапы. Огромные и грязные! Его ручища стянула мою дыхательную маску. Увернуться было некуда, пришлось толкануть его. Сталкер потерял сознание. Очень вовремя - я достала его контейнер, Душу и прибинтовала к обезображенной культе и боку. Он открыл глаза, потом рот, чтобы что-то сказать (наверно опять ругаться захотел), но тут снова отключился, и я вздохнула с облегчением. «Вот вредный!»
***
Наверху бушевал выброс. Голова болела, мутило жутко. Волна паники накатила с чудовищной силой - показалось, что стены погреба начали сдвигаться. Лоб покрыла испарина, хотелось выбраться наружу, кричать, бежать, бежать отсюда! «Нет, нет, нельзя! – попыталась я взять себя в руки. Голова шла кругом, перед глазами расплывались разноцветные круги. – Это пройдет. Это просто мы не очень глубоко. Это пройдет. Главное – сиди, сиди тут, не выходи наружу. Нельзя выходить. Нельзя – раненый у тебя. Нельзя». Потом я наверно тоже потеряла сознание, потому что больше мыслей не было – осталась только боль.
Очнулась оттого, что нечем было дышать. Видимо, я вчера все-таки попыталась дойти до двери, потому что лежала на спине валетом с раненым, а его рука, откинувшись (уж не знаю почему) у меня на лице и совершенно перекрывала дыхание. «Вот вредный!» - я откинула его руку. От этого сталкер проснулся. Пару секунд молчал, моргал, приходил в себя, вспоминал. Потом, наверно, вспомнил и поздоровался:
-Ты какого хрена в Зону поперлась?
-Спасибо, чувствую себя неплохо. А как вы?
Он метнулся к рюкзаку, схватил контейнер для артефактов.
-Да не дергайся, на месте твои сокровища. Как рука? – я выложила из рюкзака два саморазогревающихся пакета с едой и флягу. Сталкер посмотрел на мой медицинский шедевр, как будто впервые узнал, что у него вообще есть руки.
-Ты...ты…ты что сделала?? – он задохнулся от возмущения. – Я же запретил!
-Спокойно, Петрович, - я кинула один пакет к нему на колени. – Душа тебя подлечила. Ты теперь живой будешь. Зря я тебя что ли тащила. Дай перевяжу.
-Ты откуда узнала мое имя?? Ты!...
Кожа срослась – Душа хорошо поработала. Завершая перевязку, я сказала:
- Пока ты в отключке был, почитала твой ПДА.
-Что ты сделала??
Я вздохнула: все-таки этот Петрович очень нервный субъект.
-Не надо благодарностей.
-Пррришибу!...
-Ну хватит, – мне расхотелось дальше шутить. И вообще сидеть в этом склепе наедине со злобным психом. - Ешь давай и пойдем. У меня и без тебя дел полно. Или я одна ухожу, сиди тут.
-Я тебе уйду, - он разорвал пакет с едой. – Пристрелю, если дернешься.
-Ага, пристрели. Тогда точно из Зоны не выберешься. Тебе со мной дружить надо, дядя.
Мои аргументы, видимо, подействовали.
Петрович жадно ел. Грязный, не бритый, здоровый и, извините, плохо пахнущий, мужик. Сколько ему - лет 40-45? Наверно… Злой какой-то, дерганный. Эх, Паша, Паша… Ну да ладно, пора собираться.
Мы потихоньку вылезли из погреба. После выброса было свежо, неподалеку зеленел студень. Появилась новая карусель. Но это все для нас неопасно, обойдем. Петрович уже мог стоять на ногах, но самостоятельно идти ему было пока трудно.
-Давай, обопрись на меня, - я перевесила рюкзак на другое плечо.
Петрович глянул на меня сверху вниз и как-то очень обидно ухмыльнулся:
-Ага, и раздави, как комара.
Вот вредный же человек! Забыл, как я вчера... Да что уж там.
-Ладно, погоди, я сейчас.
Осторожно оглядываясь, я вошла в едва сохранившийся сад. Дозиметр молчал – фон в пределах нормы. Ветки корявых яблонь подпирали костыли. «Вот и хозяев-то уж, наверно давно нет, а яблоньки стоят», - подумалось мне. Я вытащила один костыль и подгнившая ветка с шумом рухнула на землю.
- Ой, мамочки! - чтобы унять бешено колотящееся сердце потребовалась пара минут. Детектор движения молчал, значит, вокруг никого.
Петрович снова встретил меня злобным взглядом. Я сунула ему костыль и подумала: «Вот если бы его брови выросли такие косматые и длинные, чтоб он не мог больше так вот зыркать!» Я представила, как Петрович перед тем, как снова «зыркнуть», раздвигает руками свои гигантские брови. Хи-хи. То-то!
Вдруг он сгреб ворот моего комбеза своей единственной лапой и, фуу!, дыхнул несвежим в лицо:
-Че, лыбишься?? Че задумала?? Думаешь, я не знаю? Знаю я. Хочешь меня бандюкам продать, а хабар себе забрать?
Эх, брови, брови, когда ж вы у него вырастите...
***
Мы вошли в лесок. Я первая, Петрович чуть позади. Вдруг впереди послышались голоса. Я радостно обернулась к Петровичу, указывая направление. Но сталкер вдруг пригнулся и махнул мне: в лес, живо! Я не стала спорить и спряталась за дерево.
-Может это твои друзья? Помогут тебе.
-Тихо, - поцедил сквозь зубы Петрович. – Нет у меня друзей. Здесь Зона, а не курорт.
Через несколько минут на тропе появились люди. Я все же с надеждой поглядела на Петровича – вдруг передумает, своих узнает. Он показал: молчи. И поправил на коленях автомат. Тогда я тоже поправила.
-Бандиты, - сказал Петрович, когда люди скрылись и звук голосов стих. – Вообще отморозки – по Зоне, как по Арбату, гуляют. Ну ничего, Зона видит. А ты чего уставилась? Давай, пошли.
Вот грубиян! Мне даже не хотелось ему отвечать, я повернулась и пошла вперед.
Но мне скучно было долго идти молча. Молча я могла бы и одна идти.
-Петрович, а Петрович.
Он не ответил.
-Петрович, а ты деньги копишь?
Тишина.
-Ну, вот от хабара, ты ж его сдаешь, а деньги…
Я не успела договорить – повернулась, а в грудь упирается дуло автомата:
-А, значит, хочешь тайник мой выведать, меня грохнуть и все к рукам прибрать. Думала, я расслаблюсь, разнюнюсь, все выложу?
И зачем я про этот хабар снова, видно же, человек – параноик.
-Вы, Петрович, очень грубый и нервный человек, - печально вздохнула я. Отвернулась и сказала уже через плечо:
–Ждите здесь, я пойду посмотрю, что впереди.
И не было-то меня всего минут двадцать, но то, что я увидела, когда вернулась, было страшно: Петрович сидел посреди лесной дороги, автомат на колене был направлен на… Мамочки мои, да их наверно десятка два! Волки правильным каре потихоньку приближались к одинокой беспомощной фигуре. Мутации создали в стае коллективный разум – спасения от такого убийцы не было. Разумно и планомерно они сжимали кольцо.
Я крикнула во все горло, чтобы хоть как-то сбить волков:
-Петроовиич!!!!
Мелькнул его взгляд:
-Уходи отсюда, быстро!
-Не уйду! – я уже бежала к нему. – Я тебя спасу!
Последнее слово сорвалось на визг. Несолидно как-то получилось. Просто я споткнулась о торчащий корень дерева и в полете преодолев еще пару метров растянулась на дороге.
-Вот дуура, - только и успела расслышать.
Контейнер у меня на поясе от удара раскрылся, и из него выкатилась, сверкая всеми лучами радуги, собственно, Радуга и выкатилась. Так артефакт называется – Радуга. Я проследила, как она докатилась до Петровича и, остановившись, разлила вокруг себя свет. Я зажмурилась, предчувствуя, как волки летят к нам, разинув свои жуткие пасти. Но приоткрыла один глаз и – о, чудо! - стая в ужасе поджав хвосты, улепетывает со всех ног. Петрович все же вскинул автомат, чтобы дать очередь им вслед. Я его остановила:
-Не надо. Все-таки живые существа.
Петрович поглядел на меня и сплюнул.
-Что это? – указал на сверкающий артефакт.
-Радуга, - моей гордости не было предела. – Это Я ее нашла. Красивая, правда?
-Никогда такого не видел. А чего это они от нее рванули, может она опасная?
-Ну не знаю, - я пожала плечами, – не замечала.
-Э, ты ее голыми руками не трогай, - сталкер придержал меня за плечо. – Ты ее палочкой, палочкой.
-Петрович, чудной ты все-таки человек, – я взяла Радугу в руки и положила обратно в контейнер. – Она у меня уже давно. И ничего – жива. Хи-хи.
Петрович крякнул в усы и снова стал прежним – подозрительным и нервным, зло прищурился:
-А ты чего вернулась, м?! Значит, все-таки хабар тебе мой нужен?!
Вот вредный все-таки человек.
***
Сколько мы уже идем, часа три? Пять? Время как будто остановилось. Впереди нам попалась еще стая слепых собак, но наша Радуга всех разогнала. Ни одного выстрела не сделали. Но до нас время от времени доносились отголоски далеких перестрелок – сталкеры опять что-то делили.
Вдруг сбоку в кустах - шевеление. Так близко, что я подпрыгнула от испуга. Петрович напрягся, я схватилась за контейнер, готовая достать Радугу. Из кустов послышался стон. Я туда. Но Петрович – вот вредный! – успел меня за ремень поймать:
-Стой, идиотка, куда?? Это может быть псевдоплоть – они вот так вот заманивают дурачков вроде тебя.
Меня это так возмутило! Вырвала свой ремень и решительно высказал ему все прямо в лицо:
-Вы, Петрович, злой, черствый человек, Петрович. Там может кто-то погибает, а вам плевать. Вы, Петрович, только за свои денежки трясетесь. А там, может, живая душа!
Он закрыл мне рот ладонью, вращая страшными глазами:
-Уймись, дура, пропадем из-за тебя! Мы в Зоне. Здесь каждый сам за себя!
-И вот еще что – я отбила его лапу рукой. – Еще раз вы меня обзовете, я... я брошу вас! Вот и будьте тогда сами за себя сколько угодно.
Да! Пусть знает! Но Петрович почему-то не больно-то испугался, а сильно толкнул меня в грудь, снова страшно зыркнул и решительно раздвинул кусты автоматом. Я поднялась с земли и заглянула через плечо. В кустах лежал сталкер. Он весь скрючился, был без сознания.
-Не жилец, - заключил Петрович. – Пошли.
-Он еще живой. С собой возьмем, - меня тоже не так-то легко переупрямить.
Петрович опять сделал страшные глаза, сплюнул и потянул сталкера из кустов за лямку тощего рюкзака, я помогала. Что с раненым понять было нельзя – крови нет, переломов не видно, и я решила его просто потащить с собой. Петрович, ковыляя рядом, даже не пытался помочь, только возмущенно вздыхал. Я прямо так и слышала, как он про себя повторяет: «Вот дуура!» Черствый человек.
-Не видишь, он покойник, - мы сделали привал и Петрович снова взялся за свое. – Пропадем с ним. Это Зона – выживает сильнейший.
-Дай вторую Душу, - я посмотрела на него в упор. Спорить не хотелось.
-Обыскала, значит, пока я без сознания был! – он мигом отбросил сигарету и снова ухватил меня загрудки. – Обокррасть меня решила.
Я посмотрела ему в глаза и сказала спокойно, четко расставляя слова:
-Петрович, ведь ты человек, ты сам сутки назад умирал. Дай Душу, спасем парня.
Он отпустил мой комбинезон и отвернулся. Вдруг сталкер снова застонал и затих. Я проверила пульс. Сначала думала, что заплачу, но вдруг навалилась такая усталость, такое безразличие.
-Вставай, Петрович, теперь быстрей пойдем.
Сталкера закопали там же. Дальше шли молча.
-Устала? Давай передохнем, - Петрович сел в траву.
-Он умер из-за тебя. Потому что ты, Петрович, жлоб.
-Это я-то жлоб?! – он повернулся ко мне и снова завращал своими бешенными глазищами. – Это я жлоб?? Да если тут добреньким быть, тебя в два счета сожрут! Это ЗОНА! Здесь..
-Каждый сам за себя, - закончила я за него. Смотреть на него совсем не хотелось.
***
Опять идем, сколько идем уже? Я остановилась свериться с картой. Петрович, подгреб спустя минуту и…
-Это… тебе.
Протягивает какое-то сухое, бледно-голубое растение. Я посмотрела ему в лицо впервые с момента последнего нашего разговора:
-Он умер из-за тебя.
Петрович ответил не сразу:
-Наверно, ты права…
Я взяла цветок. У него совершенно не было никакого аромата. Ну и пусть.
-Спасибо.
Эх, Паша, Паша…
***
Мы подошли к Кордону, когда до заката оставалось часа два.
-Петрович, ты теперь отсюда сам дойдешь.
-То есть как? – его брови взлетели на макушку. – Как это сам? А ты?
-А я не пойду. Я обратно.
Петрович сел.
-Очень уж в Зоне страшно, - пришлось больно закусить губу, чтобы дрожащий голос не выдал. – Боюсь, не смогу потом вернуться, испугаюсь. Лучше не выходить.
-Так не возвращайся! Зона не для женщин! Она вообще ни для людей.
-Не могу – надо вернуться. Мне брата найти надо, Пашку. Ушел, дурында такая, и ни гу-гу. Неделю ищу - чувствую, живой он. Наверно с ним что-то случилось. Вдруг он ранен или еще что… Не могу его бросить. У вас же тут каждый сам за себя, кто ж ему поможет…
Сталкер молчал.
-А ты Петрович, давай, выздоравливай. Может, еще увидимся.
Я повернулась, до темна надо было успеть ночевку найти.
-Постой. – Петрович тяжело заворочался, подтягивая свой контейнер. – Возьми Душу. Ты ж не бесплатно меня тащила.
-Вот что ты, Петрович, за человек такой? Говорила тебе – не за плату это делаю. Ты лучше вот что. Где схрон мой, помнишь, на хуторе?
Петрович кивнул.
-Будет возможность, закинь туда еды, одежды чистой. Не могу я в сыром и грязном, как вы, мужики, ходить. И это… конфет шоколадных, если найдешь. А я Пашку найду и назад.
Петрович кивнул. Не было у него слов.
***
Петрович сидел в баре и пил водку. Повязку на руке ему сменили, хабар он сдал, настало время обдумать, что было, и решить, что будет. С ним рядом сидел в прошлом сталкер, а теперь торгаш - владелец магазина всякого пыльного сталкерского барахла, Казак. Казаку было лет шестьдесят, и прозвище свое он заслужил не за удаль, а за лысую голову и длинные усы. Характером он был нелюдимый, мутный какой-то. Иногда заглядывал в бар, выпивал-закусывал молча и также молча уходил. Ни жены, ни детей, никого. Да здесь таких много.
Петрович опрокинул рюмку и на выдохе спросил соседа:
-Слуш, а у тебя конфеты шоколадные есть?
Казак перестал жевать и поднял глаза:
-Конфеты?
Голос его дрогнул:
-Вера?
Они сразу поняли друг друга, без лишних слов.
-Так ее Верой зовут? – Петрович налил себе еще.
-Ты ее видел? Не может быть. Где? Когда? – глаза Казака ловили каждый жест Петровича.
-Вчера.
-Вчера?! – Казак вскочил. – Вчера?!
Он схватил Петровича за куртку:
-Врешь! Не может быть!
-Да может! – Петрович рывком освободился. - Тащила меня раненого 12 километров, от выброса спасла, до Кордона проводила. А ты ее знаешь?
Казак сел, как-то весь обмяк:
-Вот и меня тащила… Двадцать четыре года назад.
Петрович не донес стакан до рта:
-Как двадцать четыре? Да ты допился уже! Не может быть! Я ее вот так, как тебя! Да нет… - Петрович не мог поверить, - на ней и снаряга новая.
-Конечно, новая, - Казак тоскливо налил еще. – Все, кого она вытащила, ей в схрон снарягу тащат. И одежду чистую – женщина все-таки, не привыкшая как мы, в грязи валяться.
-Так она ж сказала только неделю в Зоне. Брата ищет…
-Пашку, – подсказал Казак. – Она его еще до того искала, как я в Зону попал.
-Как так? Она что… призрак?! – Петрович почувствовал, как мурашки медленно ползут по спине.
-В том-то и дело, что не призрак. Давно вот пропал какой-то сталкер. А сестра его приехала, искала. В Зону ушла и тоже пропала. А потом стали поговаривать: то одного девчонка какая-то вытащила, то другого. Вот все удивлялись – бабе в Зоне вообще не выжить, тем более так долго. Тоже думали, что призрак, как Черный сталкер Рэд Шухов. А потом поняли. Ты Радугу у нее видел?
Петрович кивнул и, кажется, начинал понимать.
-Сам не трогал, вижу. Иначе бы…- Казак выпил. - Радуга эта от зверья ее хранит и держит в Зоне, как бы время вокруг перемешивает. Вот она и живет в безвременье - то в прошлом, то в настоящем. А самой кажется, что неделя всего и прошла…
Петрович молчал.
Казак вдруг перегнулся через стол и выпалил горячей скороговоркой:
-А я искал ее, у схрона сторожил, записки ей в снарягу совал, мол, выбрось Радугу эту, выходи за Периметр, встречу, помогу. Пусть, пусть здесь каждый сам за себя – и это, наверно, правильно, иначе не выживешь, но она ж нам помогала, и ей тоже кто-то помочь должен.
Его голова бессильно свесилась на грудь:
-Ведь ей страшно там, в Зоне, страшно…
- 2253 просмотра
ребятя респект классный рассказ в тему задушу берёт!!!!